Но я так и не смог парировать ее подкат. А поэтому молчал, словно дуб.

— Да я шучу. Ха-ха, такой серьезный. — ответила она, выпив из стакана. Она втянула губы и проглотила жидкость. Я ощущал, как вода шебуршит горло, как машина имитирует акт глотания. И чем больше деталей я замечал, тем сильнее сомневался в своих убеждениях.

Я хотел верить в то, что это очень искусная подделка тайных разработок, или то, что это все игра моего воспаленного воображения, и что я уснул на работе.

Но я щипал себя, и чувствовал боль. Я осмысливал себя, находил логику, даже соединял ее в цельную картину, но она рушилась из-за чертового фундамента. Ведь нельзя построить догадки без каких-либо фактов.

Я сжал кулаки. А затем вздрогнул от накатившей боли в запястье. Оно не вовремя разболелось и распухло.

— Саня, боже, не надо трогать ее. — воскликнула она, прикоснувшись к нему. — Ты сделаешь только хуже.

Я ошалел от ее активности и волнения. Она дотронулась до него, обхватив ладонями, и гладила, массажируя другой рукой.

Мягкие руки расслабляли отек. Машинный холод от конечностей остудил воспаление. Она заботилась о ней, как о собственной, с любовью, которую я и представить и не мог.

Я погрузился в мысли, что и не сразу заметил, как мои пальцы увлажнились.

Они стали липкими.

— Какого… — ужаснулся я, заметив то, как аниматроник облизывала их. Она засунула их к себе в рот и водила по нему.

Она не ответила, лишь взглянула на меня снова, опустив взгляд. Но этой секунды хватило, чтобы понять больше, чем я мог бы получить от слов.

Я знал, что я ей нравился, по ее поведению этого мог не понять лишь идиот, однако я не верил в то, что она решится.

А еще я никак не мог поверить в то, что мои пальцы ощущали тепло. Настоящее человеческое тепло, которое может испускать живое тело. Кончики терлись о нёбо, закованные в танец языка, склизкого и влажного. Она обсасывала, не торопясь, медленно наращивая темп, пока полностью не погрузила четыре пальца себе в рот. А после я видел, как они покидали ее, покрытые слюной.

Но это была не она, а вода. Я не чувствовал особого запаха слюны, она была бесцветной, слегка мутной и вязкой для придания естественности. В этот момент я осознал одну вещь…

— Я не очень хороша в лечении ран. Но думаю, что твоя кисть в порядке. Может быть, покажешь мне, как хорошо я справилась с ней?

Я осознал то, что она ненастоящая. Эта фильтрованная вода с мукой, похожая на слюну, капающей с ее подбородка. Этот ненастоящий румянец на щеках, напоминавший мигание микроскопических светодиодных лампочек. Эта ненастоящая теплота, которая мимикрировала под влиянием паров двигателя, эти эмоции, заранее спродюсированные искусственным интеллектом, и наконец, эта чертовая игра, которую с самого начала спланировала крольчиха.

Ясно было одно: она была живой, но не человеком. Ожившая машина, рехнувшаяся на сексе. Такими были и остальные. Я точно уверен. Они стоят неподвижно, но точно наблюдают за мной.

Теперь я начинал понимать, почему работа планировалась только на семь дней.

Семь кукол. Семь ночей. И семь бесконечных, долгих и изнурительных потрахушек.

Бонни передвинула стол одной рукой, словно перышко.

Я не мог сбежать, она бы просто не позволила. Даже если я откажусь от ее ласк, то она возьмет силой. Она машина, а я человек. Она сильнее меня.

И если у меня все равно нет выбора, то по крайней мере, я наслажусь этим моментом сполна.

Погладив мокрой рукой ее подбородок, я слегка сжал его. Я почувствовал упругость силикона, силой вытолкнувшего мои попытки.

Она играла пальцами, разводя ширинку брюк. Послышался щелчок спадающего ремня и ее удивленный вздох, когда припухлость ударила по щеке. Она цокнула зубами и сняла трусы, медленно засовывая ладонь внутрь.

Она не могла поддерживать температуру всего тела на приемлемом для меня уровне, ее рука была холодной, но даже так я возбуждался еще сильнее, словно растапливая лед.

Энергичная Бонни наращивала темп, обхватывая по всей длине, пока я наслаждался ее шоу.

Я запрокинул голову и не видел ее лица, однако чувствовал ее взгляд. Он больше не был невинным. От нее веяло аурой похоти, эта жажда стала сильнейшей, заменив даже желание дышать. Я то и дело, что вспоминал о воздухе, когда темнота в глазах становилась настолько отчетливой, что я не мог игнорировать ее.

Это наслаждение нельзя описать словами — она распространялось не только на пах, но тянулось дальше, словно волшебная нить, сладкая и приятная. Ноги дрожали от волнения, я потянулся к ушкам и обхватил ее кончиками пальцев.

Она взбудоражилась.

— Ой, будь аккуратней, пожалуйста. — взмолилась она, теперь уже сама вздыхая от волнения.

Я не мог проиграть. Даже в такой ситуации, когда наслаждение накрыло мой мозг, частица здравого смысла шептала мне, чтобы я не расслаблялся. Ведь за самым светлым подъемом может появиться самый страшный спуск.

Я сжал мочки ушек и услышал кроличий писк. Я растирал их, сжимал и давил, отпускал, когда следует. Она не отставала от меня.

Мы сражались в любовной борьбе, пытаясь обогнать друг друга. Пытаясь выяснить, кто сдастся первым, кто наконец прекратит сопротивляться и кончит.

Но в отличие от нее, у меня не было такого опыта, и я сдался.

Я ощутил, что ее язык обхватил член и не разжимал пульсирующий орган до тех пор, пока спазмы не прекратились и пока последняя капля не была выжата досуха.

Эта краткая секунда высшего счастья погрузила меня в удрученное состояние.

— Было здорово. — сказала она, подмигнув мне.

Я сидел на стуле, все еще приходя в себя. И когда она поняла, что я не слушаю ее колких замечаний, она щелкнула пальцами перед моими глазами.

— Все хорошо? — удивилась она, наклонив голову вбок.

— Сингулярность…

— Что?

— Я понял, какое слово вертелось у меня в голове. Какое определение наиболее точно описала бы тебя. Получеловека-полумашину.

Я улыбался, как ребенок. Очередной день остался позади, но я радовался лишь тому, что наконец закончу этот чертов кроссворд и свалю нахрен с этого поганого места.

========== Первая ночь - часть 2 ==========

Я проснулся.

Я слышал слабый ветер вентилятора. Все еще чувствовал мигание лампочки наверху и ощущал фибрами души покалывание затекшего ото сна тела.

Все же это был сон?

Подумал я, массируя правую кисть. Она была в норме, хотя в грезах стонала от боли прилипших слюней той чокнутой крольчихи.

Но все же он был довольно ярким и очень реалистичным.

Я читал о том, что люди практикуют осознанные сновидения и иногда могут воображать весьма подробные ощущения, которые похожи на жизнь. А иногда даже лучше. Я не интересовался этой тематикой, но понимал, что иногда они могут получаться сами по себе.

Но все же он продлился слишком быстро. Или мне так кажется?

Потому, что когда я повернулся в сторону настольных часов, то увидел надпись 23:59, сменившегося на полночь, стоило мне взглянуть на них.

Минута прошла только из-за пробуждения, но почему все еще так рано, если я должен дрыхнуть как минимум несколько часов?

Они же могли сломаться, правда?

Я покрутил часики, постучал по ним пальцам, но так и не понял в чем состояла поломка. Я не был электриком или специалистом по ремонту, поэтому смотрел на внешний вид и искал причины в нем. Но они идеальные. Кроме микротрещин и сальных отпечатков пальцев, я не смог увидеть дефекты. Красота. Я еще думал свериться со временем на телефоне, но потом вспомнил, что он разряжен.

Глаза увидели всю ту же дату восьмого июня на календаре, отмеченного красным цветом. Я закрасил его фломастером, так как хотел отсчитывать дни до конечной смены. Вот же ленивый сукин сын, мечтал о конце, даже не приступив к работе.

Я решил просмотреть камеры, ведь заняться было нечем. Кроссворды и манги не считались, так как они мне поднадоели. Включив одну из кнопок на старом девайсе, я увидел затемненное помещение, напрочь лишенного света.