Этот пристальный взгляд трогал до дрожи.

— Нет, десять лет? — ошалела та. — Но ты молчишь… И мне не нравится твое молчание, оно подрывает дух, ты хочешь сказать, что я нахожусь здесь больше чем двадцать лет?

— Мари… — сказал я, взяв в себя в руки. — Сейчас 2022 год. Я пришел к тебе из 2022 года.

Мари не могла ответить. По ее вспухшим глазам накатили слезы, они еще не вытекали, но предательски уплотнялись, выдавая горечь. Вскоре первые струйки бесшумно вытекли вниз, растирая тушь на лице.

— Тридцать лет? Тридцать лет… — заключила она. Голос звучал угрюмо.

— Мари, не нужно плакать. Перестань, прошу. — хоть она и аниматроник, но ни одно сердце мужчины не может дрогнуть в этот момент. По крайней мере, в этой ситуации хладнокровность испарилась вместе с ее слезами.

— Н-но разве это… но как это возможно? Я не могла так долго сидеть здесь, это же невозможно, я бы точно почувствовала подвох, ведь так? Человек может терять счет во времени, я читала об этом, в одном журнале, особенно когда попадает на необитаемый остров, но я машина. Разве машины могут ошибаться?

Я достал платок, найдя его из вещей аниматроника, и вытер измазанную тушь.

— Мари, хоть ты и робот, но также ты и человек. — ее глаза изумленно приподнялись. — А человек движет эмоциями, он не всегда руководствуется здравым смыслом. Ему свойственно ошибаться, и каким бы ты сильным и мощным интеллектом не обладала, какой бы памятью была не наделена, но знай, что даже лучшие компьютеры дают сбой. И ты не исключение.

Вытерев тушь с лица, я увидел, как она отвела взгляд и отошла за полотенцем, чтобы протереться сама. Возможно, мне показалось, но лицо покрылось румянцем — скорее всего, из-за макияжа.

— Да, спасибо тебе… Саня. — ответила она.

В этот раз ее голос звучал мягче, отдавал приятной ноткой, очень чувствительной и нежной. Почему-то мне хотелось сменить тему. Странное ощущение, с ней что-то не так? Может, психика однажды не выдержала и закрыла ей счет времени, чтобы защититься от безумия и подступающего отчаяния? Может быть, все аниматроники считают, что время идет гораздо медленнее, чтобы не впадать в депрессию?

— Хм, послушай, а возможно твоя аномалия могла бы кое-что прояснить. Ты говоришь, что наблюдала за мной две ночи, но не знаешь, что я делал, когда победил Чику с Бони?

— Ась? — вздрогнула та, явно не ожидав, что я спрошу ее сейчас.

— Куда я уходил?

— Ах, ты об этом. — она посмотрела на меня с подозрением. — Ну, уходил за дверь. Когда ты убил Бони, то собрал ее останки и ушел с ней, а когда поджег Чику, то тоже ушел вместе с ней. Ты меня удивил в тот момент — был весь в ранах, но несмотря на них, шел, с каменным лицом. Словно не обращал внимание на ожоги. А когда вернулся, на следующий день, ты их словно замазал. А в чем дело?

— Дело в том, что я не помню, как ухожу.

— Что? — ошарашенно сказал та, прижав пальцы к подбородку. — Хотя, если ты отключался после убийств, то это бы объясняло, почему ты возвращался обратно, а не валил к чертям собачим отсюда.

— Подожди… Если я ухожу после каждого убийства, то может быть, мы сегодня уйдет вместе? Попытаемся убежать отсюда, как убьем Фредди.

Мари грустно вздохнула.

— Не получится. Я пыталась убежать на первой ночи, но меня не пускала программа. Я словно отключалась, а затем просыпалась здесь вновь.

— Твою мать, вот это проблема. — вскрикнул я. — Неужели мне придется продержаться все ночи?

Она пожала плечами.

— Выходит, что так.

Я обреченно вздохнул.

— Ладно, ничего не подделаешь. Мари, расскажи мне обо всех аниматрониках, с которыми нам придется столкнуться.

— Мангл, Фокси, Спрингтрап. Ну еще и Фредди.

— А теперь поясни, с кем стоит расправиться в первую очередь.

— Фредди. Она нас теперь не отпустит, хотя с ней будет та еще морока. Мангл — слабейшая из них. Фокси — хитрейшая, с ней придется повозиться. А Спрингтрап будет проблемой.

— Она сильнее Фредди?

— Скажем так, я бы не смогла одолеть ее, даже если объединилась с медведицей. Но я уверена, ты придумаешь способ — вон как убил тех двоих. Прям настоящий спец.

Наверное, не стоит говорить ей, что я могу перемещаться во времени? Плохая затея — ладно рассказал про будущее, НО это может плохо кончится для меня.

— Может и спец, вот только ты заметила, как я убегал от нее… — мягко сменив тему, начал я. — Она быстрее Бони — ее не получится убить, распилив дверями. Она не такая легкомысленная, как Чика, ее не обманешь. Боюсь, что она вряд ли может что-то сказать.

Она похлопала в ладони и показала на какую-ту горючую смесь позади себя.

— Зато я знаю как! — довольно ответила та. Но поняв мое недоумение, пояснила вслед. — Что ты знаешь о огненном шоу?

— Когда артисты глотают, а затем выдыхают огонь?

Ее глаза улыбались вслед за губами. Ее тело изворотилось в мурашках.

— Нет-нет, даже не думай об этом. Я не буду глотать огонь и извергать его в нее. Это безумие! Этому учатся профессионалы, а если я отравлюсь и сдохну?

— Не волнуйся, я сидела здесь в заперти, сколько ты сказал, около двадцати лет, так ведь? За это время поднатаскалась в этом искусстве. И ты зовешь это безумием? По сравнению со тобой, моя затея — это детская шалость. Как вспоминаю то, как ты хладнокровно распилил Бони, а затем совратил и поджог Чику, то в дрожь бросает. И сейчас ты, Казанова, боишься глотнуть огня? Когда рядом с тобой такой специалист как я? - иронично выпалила та.

— Казанова соблазнял герцогинь и княжин. Он не так сильно рисковал как я. Ему, конечно, могли отрубить голову, но все же… Я отказываюсь. Почему ты сама это не сделаешь?

— Я не могу… Они поймут, что я все еще здесь и начнут охотиться за мной. Если я попадусь, то роботы разорвут меня в клочья. Ты придешь в следующий день, но меня не будет.

— Но почему именно глотание огня?

— Понимаешь, — издалека зашла она. — Фредди любит душить поцелуями. А когда она засосет тебя, то ты выдохнешь пламя и расплавишь ее процессор изнутри. Все просто. Осталось научить тебя. И поверь мне — это легко. Ну относительно…

========== Третья ночь часть 3 ==========

Выйдя за дверь, я прошмыгнул за угол, вглядываясь в тьму. Я ничерта не видел, но это давало мне ощущение безопасности, по крайней мере, убавляло страх. У меня пучил живот, а во рту плескалась вонючая, неприятная для поджога жидкость, которую Мари строго-настрого советовала не глотать.

Но одно дело глупо кивать на ее предупреждения, а совсем другое — соблюсти их. Щеки вздулись от того количества, которое она заставила заглотнуть. Видя мой недоуменный взгляд, задающийся каверзным вопросом — куда столько надо, я получил прямой и четкий ее ответ.

— На всякий случай. Слишком мало тоже нельзя — ты можешь не прожечь корпус.

И поэтому стоило навернуть от души? Я по твоему собираюсь поджигать весь сарай одним дыханием?

Я оглянулся назад и увидел, как от музыкального помещения сверкали блики серебряного зеркальца. Мы договорились, если что-то пойдет не так, то она придет ко мне на помощь. А также с сигналами зеркала, она будет напоминать мне, что я не один.

Даже если у меня бессмертие, даже если после смерти я возрожусь вновь, и даже если все это я могу проделать сто раз — я никогда не смогу избавиться от этого жгучего, паникующего инстинкта самосохранения. Забавно, я думал, что со временем перестану воспринимать смерть как таковую, однако наоборот — с каждой смертью, я держусь за жизнь сильнее, чем в прошлый раз.

Я читал о том, что люди, столкнувшиеся лицом к лицу с суицидальной ситуацией, вскоре начинали ценить свою жизнь и беречь ее, как зеницу ока. И я их прекрасно понимаю. Умирать — страшно, до невыносимого страшно.

И хоть сейчас я трясусь, как собака после купания, это не из-за того, что я боюсь темноты или из-за странных неприятных пощелкиваний лампочек — а потому, что я волнуюсь, волнуюсь из-за того, что в один момент из абсолютной тьмы может выскочить она…