Я… Я не чувствовал опасности рядом с ней.

Я не ощущал фальши в эмоциях, на которой я заподозрил Бонни, я не замечал похотливых взглядов, которые были у Чики — у нее не было убийственных холодных глаз, как у Фредди. Нет, она была нормальной.

Я хотел в это верить. Но все же как бы моя душа не говорила мне о том, что все хорошо — я не мог свыкнуться с этим, точнее, я не позволял себе ослаблять бдительность. Просто не мог.

— Еще бы чуть-чуть…

— Да, еще бы секунда и… — сказал я и схватился за плечо. — мышцы кричали из-за зуда, ожоги вскрыли старые ранки, и я чувствовал, как одежда впитывала поступающую кровь.

— Подожди. Прими эту мазь. — ответила та, порывшись в сумочке. Пока она копошилась в ней, я увидел знак креста скорой помощи — хоть я мало знал английский, но понял, что эта аптечка. Аптечка восьмидесятых, но всяко лучше, чем ничего.

— С-спасибо тебе, эм… — поблагодарил я, вытянув тюбик пасты. Я намазал ее на воспаленные участки, и вздрогнул от внезапного холода, который дал ее эффект. Она уменьшила боль, конечно, она ее не избавила, и лучше бы я принял обезболивающее, но это помогло многократно. Хотя я слышал, что сейчас прыскают охлаждающий спрей, но вероятно, в этой временной эпохи его еще не придумали — с другой стороны, откуда ей вообще здесь взяться? Тем более в борделе.

— Марионетка… Зови меня Марионеткой. — сказала та, улыбнувшись. — А ты?

— Саня. — сухо ответил я, отдав ей полностью выдавленный тюбик. — Прости за недоверие, но… Зачем ты спасла меня?

— Я видела две ночи. Видела, как ты ловко разделался с этими психопатками, и я хочу выбраться отсюда. Хочу убежать вместе с тобой. Я помогу тебе.

========== Третья ночь часть 2 ==========

— Прости, но…

— Ты правильно услышал. — предугадала Марионетка. — Я хочу выбраться.

Я не осознавал ее просьбу и был обескуражен настолько, что не ощущал боль от ожогов.

— Марионетка, я не об этом. — сменив тему, я размазал мазь лицу. — Я не могу поверить в твои слова, понимаешь?

Она вздохнула.

— Да. Я знаю, что тебе трудно, но я приложу все усилия, чтобы ты хотя бы чуть доверился. И кстати, зови меня Мари. Неудобно постоянно кличить Марионеткой.

— Хорошо, Мари. Раз мы с тобой здесь застряли, то расскажи мне одну вещь.

Она приподняла бровь и покрутила рычаг музыкальной коробочки, отмеряя единицы. С каждым взмахом руки коробка издавала щелчки, а музыка становилась мелодичней.

— Какую вещь ты хочешь узнать?

— Расскажи мне о комплексе. И, пожалуйста, расскажи мне все. — ответил я, скрестив руки и невольно поглядывая назад, опасаясь увидеть тень Фредди.

— Хорошо. — заключила та, настроив аппарат. — Несколько лет назад, 1984 году, человек по имени Уильям Афтон, открыл пиццерию. Он заказал несколько высокотехнологичных роботов, ты уже встречался с парочкой из них. Нас создавали в Японии, с целью развлечения, однако мы были экспериментальными разработками. Прежде чем пустить массовое производство, нас должны были проверить. Но в правительство Японии все тянуло, а частная фирма несла убытки. Если бы не появление загадочного человека в фиолетовом костюме, то она бы разорилась.

— Я так понимаю, этот Уильям предложил сделку, от которой нельзя отказаться?

Мари хихикнула. В ее смехе слышалась нотка грусти.

— Он предложил испытать нас в Америке. В 80-х действовали достаточно либеральные законы, что уж говорить, разрешалось даже иметь частную вооруженную охрану с настоящими пушками в обычных заведениях. Вопрос состоял только в деньгах, но я, пожалуй, увлеклась. О чем я говорила? Ах, точно, после того как нас привезли сюда уровень посещения взлетел до небес. Но это не было связано с детьми, а с…

— Мужчинами?

— Женатые супруги втайне приходили сюда ночью. Уильям на самом деле открыл ночной бордель, так как с нашей внешностью мы явно не могли проводить детские праздники. Что уж говорить, когда мамаши видели нас, то постоянно жаловались. Эти жалобы, скорее всего, и стали причиной закрытия. Хотя все знали, что Уильям платил мэру города на то, чтобы он закрывал глаза на эти зверства. Я уверена в том, что даже если бы к ними в заведение вломились отряды спецназа, то с его юридическими и криминальными подвязками, он бы закрыл их сам. Ведь по сути, это была его частная территория, и он мог творить в ней, все что заблагорассудится. Но в один момент он исчез. Просто пропал. А заведение закрылось само. Но случилось странное — двери… Двери не открывались. Комплекс будто бы не отпускал нас. Как бы они не старались — ничего не помогало, и аниматроники оставались внутри.

— Понятно. — ответил я. — Но из-за чего роботы сошли с ума?

— Саня, милый мой друг, представь себя на их месте — ожившие машины с мозгом ребенка, чистого и невинного, которого вдруг насилуют каждую ночь, чтобы затем днем опять развлекать детишек на их поганых днях рождений. Их психика получила мощный удар, разумеется, через несколько лет подобных издевательств они сошли с ума и помешались на сексе.

— Но… — прожжужал я, но чувствовал как в горле забился комочек. — ты… Как ты пережила этот ужас?

Мари погладила меня по голове. А затем похлопала по ней.

— Не бойся, я не хочу насиловать тебя. В отличие от них, я сумела спрятаться в вентиляционной шахте на нижнем этаже, а после закрытия пробралась сюда, где и живу поныне. Мой рассудок цел… Относительно цел.

— Ты несколько лет пылилась в куче грязи и сетей пауков, в тесном помещении, слушая похотливые вздохи подруг?

— Это всяко лучше, чем трахать незнакомых мужиков. И не называй их подругами — они давно перестали быть мне друзьями, когда свихнулись. Если бы они знали о том, где я нахожусь, то изнасиловали бы меня тоже. Мы с тобой в одной тарелке, смотритель, мне надоело прятаться, как загнанная крыса, и молиться, чтобы в эту ночь они не решили прошерстить комплекс и случайно не нарваться сюда. Я устала так жить, Александр, просто устала. Это невыносимо.

Ее речь трогала до глубины души, любой человек, окажись он на моем месте, моментально бы доверился ей и пожалел. Что греха таить — я верю ей, по крайней мере, я хочу верить ей, но в этой ситуации мне нельзя никому доверять — особенно аниматроникам.

И даже если она говорит правду — я не могу проникнуться к ней на сто процентов.

Встав с пола, я заметил, что комната была усыпана пиротехническими материалами, плакатами футбольных команд, различными зажигалками, фейерверками, хлопушками и настольными играми и жетонами пиццерии.

— Нехилая у тебя коллекция. — изумился я, рассматривая поистине драгоценные сокровища. Я уверен, что любой коллекционер отдаст за них баснословные деньги.

— Конечно. — с гордостью воскликнула она. — Мне было нечем заняться, поэтому я собирала всякие побрякушки, которые теряли клиенты или же шаркала по комплексу в свободное время, чтобы сделать комнату уютней.

— Обалдеть, коллекционные карточки Shark’s riders, их давно уже нет. Сколько же тут всего!

— Прости, но разве их перестали выпускать? — удивилась та.

— Конечно, сериал ведь закончился в 1994.

Пока я рассматривал их, меня шандарахнуло током. Ощущение было не из приятных, словно кто-то сверлил дырку у меня на теле.

— То есть, как… В 1994?

Твою мать… Она же не знает, что я из будущего. Черт возьми, вот какого хрена я ей про это ляпнул?

— Саня, откуда ты пришел? — спросила та, чуть подвинувшись ко мне. Ее темная одежда констатировала с единственным источником света лампы. — Я давно заметила твою странную одежду, и подумала о том, что ты чей-то избалованный богатенький сын, но затем я задумалась о том, что вряд ли богатому сыночку требуется работа в комплексе.

Она строила логические цепочки так же быстро, как и приближалась ко мне.

— Но затем я подумала о том, что могло пройти время, ведь я застряла тут достаточно долго. Может год или два. Но то, что ты сейчас говоришь… Неужели я сижу здесь пять лет?

Я выронил карточки из-под рук. Они плюхнулись на пол, рассыпавшись в углы. Они прятались, исчезли из виду, и господи, как же я желал оказаться на их месте.