Память возвращалась медленно и неохотно, воспоминания укладывались в её сознании тонкими лепестками, как опадающие на землю сухие листья. Когда горка этих листьев-воспоминаний стала слишком объемной, Леда поморщилась и страдальчески застонала в подушку. Все, чего она хотела – это остаться в постели, в убежище из тяжелых одеял и дружелюбных подушек, желательно до скончания своих дней.
Но она обещала позвонить Вере, и если она этого не сделает, её беспокойная подруга попросту притащит сюда свои сто семьдесят сантиметров агрессивной заботы. Поэтому Леда собрала свою волю в кулак, неизящным мешком выкатилась из сладких объятий кровати и отправилась на поиски телефона. Его нигде не было и Леда, ругаясь себе под нос, перевернула вверх дном полкомнаты в его поисках. Обнаружился беглец в самом неожиданном месте: под её подушкой. Он был выключен и Леда даже вспомнила, как выключала его, но вот момент, когда она зачем-то сунула его под подушку, оставался черной дырой в её памяти.
Думая о том, что теперь, когда она встала, уж точно придется идти чистить зубы, Леда включила телефон. Щурясь на оживший экран смартфона, она от души зевнула, так отчаянно, что в какой-то момент в челюсти что-то щелкнуло, а на глаза навернулись слезы. Все еще хотелось спать. Леда пообещала себе, что отчитается перед Верой и не станет отказывать себе в этом удовольствии. Наконец, телефон включился, сим-карта активировалась и через пару секунд экран запестрил догоняющими друг друга сообщениями о пропущенных вызовах.
Леда осоловело уставилась на незнакомый номер. Неизвестный абонент домогался её тридцать шесть раз. Это законно вообще: звонить человеку тридцать шесть раз подряд с промежутком в десять минут? Угрюмый интроверт в голове Леды проворчал, что за такое нужно отбирать телефоны и давать взамен почтовых голубей. Если это вдобавок окажется реклама косметики или назойливый интернет-провайдер, Леда пошлет их так далеко и так глубоко, что они еще долго будут бояться подносить к уху телефоны.
Мысль еще даже не успела оформиться в её голове, как телефон затрезвонил, крикливо и отвратительно громко. Леда подскочила и телефон вывалился из её рук. Цедя непечатные слова, Леда наклонилась за ним, подняла (состроив гримасу при виде увеличившейся трещины на защитном стекле), взглянула на имя Веры на экране и со смиренным вздохом приняла вызов.
- Наконец-то! – гаркнула трубка ей в ухо. Леда поморщилась и поспешно убавила громкость.
- Я только проснулась. Выключила теле…
- Тебя ищет полиция.
- Меня ищет по… - тупо повторила Леда, оборвала сама себя, мотнула головой и нахмурилась. – Что? Но я же ничего не…
- Да не из-за тебя, в смысле из-за тебя, конечно, но они просто хотят с тобой поговорить. О тех двух самозванцах, что тебя допрашивали.
- Откуда ты…
- Когда они не дозвонились до тебя напрямую, то связались с больницей, я как раз была там и сказала, что передам тебе.
- И что теперь… - Леда услышала, как Вера на том конце набирает воздух в легкие, и рявкнула: - Если ты меня еще раз перебьешь, я тебе язык через нос вытяну и привяжу к уху. – Вера крякнула и промолчала. – Что теперь, мне им перезвонить? Когда они хотят меня видеть?
- Сегодня вообще-то.
- Черт. – простонала Леда.
- Поедем вместе. Я буду у тебя через пятнадцать минут, так что оденься и постарайся выглядеть прилично.
- Угу.
- И не вздумай снова лечь спать.
Леда заворчала и отключилась. Просто замечательно. Меньше всего на свете ей хотелось ехать в полицию. Она подозревала, что копы – теперь уже настоящие (наверное?) – не преминут вытащить на свет историю с Деем. Если уж совсем начистоту, у Леды остались самые неприятные воспоминания о её прошлом общении с полицией. Но, вопреки собственному нежеланию связываться с ними, Леда понимала, что беседа с настоящими детективами необходима.
Сейчас, окончательно проснувшись, она осознала, что самозванцы слишком много знали о ней. Им было известно о её брате и даже о том, что у него имелись проблемы с наркотиками. Кто они такие и почему обратили на нее свое внимание? Тревога камнем осела у нее в груди.
Леда подошла к окну и подняла тканевые ролеты, пропуская в комнату теплый свет садящегося солнца. Она жила на последнем, седьмом этаже, и из её окна открывался вид на город, на крыши невысоких домов, лабиринты улочек и зеленые кроны деревьев. Она порадовалась, что её окна не выходят на ту сторону, с которой просматривался тот самый переулок. Леда какоето время стояла задумчиво у окна, затем, словно очнувшись от своих мыслей, поспешно направилась в ванную, на ходу стягивая с себя пижамную футболку.
В ванной она открыла воду, выдавила немного мятной пасты на зубную щетку и на миг застыла, уставившись на свою руку, держащую щетку. Вокруг запястья протянулся браслет из начавших темнеть синяков. На секунду Леда почти ощутила хватку жестких пальцев погибшего мужчины. Она мотнула головой и принялась энергично чистить зубы.
Её отражение в зеркале выглядело усталым и немного больным. Кожа, и так бледная, сейчас казалась почти прозрачной. Последние несколько месяцев Леда избегала подолгу глядеть на себя в зеркало. После самоубийства Дея собственное отражение внушало ей необъяснимый дискомфорт. Как будто её двойник из зазеркалья смотрел на нее осуждающе, с презрением. Вот и сейчас она уже привычно отвела взгляд в сторону. Леда прополоскала рот, умылась, намочив упавшие на лицо темные пряди. С освеженным дыханием и лицом она почувствовала себя немного лучше.
Леда вернулась в комнату и нырнула в недра своего шкафа в поисках целых джинсов. Те, в которых она пережила дикие ночные приключения, придется выбросить – слишком большие дыры на коленях, да и кровь успела слишком глубоко въесться в ткань. Леда выудила из ящика новую пару светло-голубых джинсов и черную футболку с известным смайлом Нирваны. Одевшись, накинула сверху темно-зеленую рубашку в клетку.
Она как раз собирала волосы в небрежный хвост, когда услышала – или подумала, что услышала – какой-то шум за дверью. Леда замерла как была, с поднятыми к голове руками, и уставилась на входную дверь. Это могла быть Вера. Конечно. Просто нервы у нее сейчас на взводе. Но в горле резко пересохло, когда Леда на цыпочках прокралась к двери, помедлила, слушая, как ускоряется её сердце, и бесшумно потянулась вперед, чтобы поглядеть в глазок.
В коридоре было пусто.
- Послышалось. – тихо сказала Леда в пустоту своей квартиры.
Она успела сделать четыре шага назад в комнату, когда дверь вдруг содрогнулась под тремя мощными, настойчивыми ударами: бам, Бам, БАМ. Каждый громче и злее предыдущего, бедная дверь вся вибрировала от их силы. Последний яростный удар завершился сводящим с ума звуком, тихим скрежетом, будто кто-то с той стороны нарочито медленно провел ногтями по дереву её двери.
Леда вдруг сообразила, что сидит на полу, забившись в угол между шкафом и стеной, прижав колени к груди и не дыша. Она не помнила, как оказалась тут. Сердце разрослось в груди и колотило в ребра, бухало ударами крови в ушах. Леда сдавленно выдохнула, стараясь быть как можно тише. Волоски на её шее встали дыбом, страх тек по её спине каплями холодного пота. Кто стоит там, за её дверью?
Память (паника?) услужливо предложила ей образ мерзкого клоуна/лже-копов/человека-в-черном/Дея? Леда поднесла руки к лицу и прижала их ко рту, чтобы заглушить рвущиеся из нее жалкие звуки, нечто среднее между всхлипами и поскуливанием. Рем закрыл за собой дверь, уходя. Она в безопасности. Но она должна поднять себя на ноги, подойти к проклятой двери и посмотреть в глазок, чтобы убедиться, что там, в коридоре, нет никого из тех, кого она видит сейчас перед своими глазами (что, если есть? Чтоеслиесть, чтоеслиесть!). Она должна взять себя в руки. Подняться. Подня…
Трель дверного звонка вынудила её тело подскочить в самой настоящей судороге, будто по ней пустили разряд тока. Сердце разогналось уже до такой скорости, что сердечный приступ был не за горами. Сделав над собой нечеловеческое усилие, Леда поднялась на разъезжающиеся ноги и – в почти предынфарктном состоянии – шагнула к двери. Линзы глазка показали искаженное лицо Веры и Леда почувствовала непреодолимое желание разрыдаться. Или расхохотаться.
