- Прости меня, девочка. Другого выхода нет.

Губы Кая приоткрылись в немом отрицании. Нет, он не может этого сделать. Кастор не может быть на это способен. Это слишком редкое умение, знания об этом были давно утеряны. Не может быть, чтобы Кастор знал как, умел совершать передачу.

Не может быть, чтобы Кастор сдался, потому что только полное поражение могло подтолкнуть его на такой безумный шаг.

Весь воздух исчез, Кай не мог дышать, не мог пошевелиться. Он слышал, как девушка с громким свистом втянула воздух, почти всхлипнула, когда рука Кастора проникла в её тело. И Кай остановился, будто налетев на невидимую стену. Его рот беспомощно открывался и закрывался, хватая холодный влажный воздух, но легкие не в силах были принять его. Кожу покалывало от энергетической волны, кругами расходившейся от Кастора и безымянной женщины.

Старые легенды утверждали, что некоторые из потомков Еноха овладели своими способностями на настолько высоком уровне, что могли сконцентрироваться на том необъяснимом даре, мистическом гене Источника, полученном от своего загадочного предка, и зафиксировать его, отделить его от самой своей сущности, усилием воли преобразовав в скопление энергии. И тогда они могли передать эту энергию другому живому существу. Кай никогда не верил в эти легенды, как и во многие сказки древности. До этой секунды.

Потому что Кастор передавал эту энергию незнакомой девушке. Легенда оказалась правдой. Это было возможно и Кастор делал это. Потому что он умирал и знал, что умирает. Он знал, что после его смерти Кай останется один на один с демоном (один на один с миром – гремело в голове Кая), и только одних его сил не хватит на то, чтобы держать монстра под контролем. Нефилиму был необходим Источник, это была его базовая и первая потребность. И поэтому Кастор делал Источником эту женщину – не по своей воле оказавшуюся в плохом месте в плохое время, которая даже не догадывалась, во что она превратится после передачи.

Кастор сдался. Он знал, что оставляет Кая одного. И Кай тоже это знал. И поэтому его кожа гудела и звенела, словно хотела отделиться от его тела, сползти с его мышц. И поэтому внутри его головы гремел дикий, нечеловеческий вопль, но наружу из онемевшего рта не вырывалось ни звука, кроме хриплого прерывистого дыхания. Перед глазами Кая была темнота, но в ней полыхали белым огнем два силуэта, и один из них был его наставником, его учителем, его другом – грубым, невыносимым, насмешливым, родным. Который был его отцом и имел на это звание куда больше прав, чем призрак, образ которого Кай так лелеял в детстве.

И сейчас Кай терял отца во второй раз, но теперь он проживал эту потерю во всей её мучительной глубине. Его жизнь крошилась на мелкие осколки.

Белое пламя в темноте стало бледнее, тусклее и, наконец, совсем потухло, оставив после себя привычные расплывчатые очертания предметов. В груди Кая невыносимо болело, глаза жгло огнем. Больше всего на свете он хотел сейчас броситься к Кастору и держать его в своих руках, отдать ему часть, половину или всю, всю свою жизненную энергию – столько, сколько потребовалось бы, чтобы та искра, которую называют жизнью, не покинула этого человека. Но ноги Кая приросли к шершавому асфальту, он стоял, полностью скрытый тенями и тьмой, и мог только беспомощно наблюдать.

Кай слышал тихий глухой стук, с которым Кастор упал на колени, а затем повалился на землю лицом вниз. Все тело Кая пробила дрожь от этого ужасного звука. И он сам рухнул на колени одновременно с наставником, словно они были одним неделимым целым. Он слышал, как пошевелилась девушка. Слышал, как она с опаской приблизилась к его учителю и опустилась рядом с ним на колени. Слышал её заплетающийся голос, произносящий какие-то слова – но в них не было смысла, Кай не понимал их, не мог понять. Ничто больше не имело смысла.

Кай снова вздрогнул, когда почувствовал движение девушки, резкое и неожиданное после оцепенения, в котором она пребывала еще секунду назад. Какая-то отстраненная часть его сознания поняла, что она делает. Кай читал об этих приемах: она пыталась реанимировать его наставника. Он подумал о том, что эта девушка, случайная встречная, после атаки брида, катахари, а затем и самого Кастора – ведь передача не могла показаться ей ничем иным, как покушением на её жизнь – сейчас, несмотря ни на что, тоже пыталась удержать эту искру в незнакомом человеке. Мысль пришла и исчезла, не оставив следа. Кай не способен был сейчас думать. Мотивы девушки не интересовали его, пока её действия имели хотя бы самый мизерный шанс на успех. На одну обжигающую секунду Кай позволил себе надеяться, что её усилия помогут, что свершится чудо.

Он слушал стук сердца Кастора, звук, ставший его убежищем, его гаванью посреди штормового океана.

Удар.

“Ты не научишься контролировать демона, пока не научишься контролировать себя”.

Удар.

“Ты можешь превратить свою слабость в силу. Да, ты больше не увидишь солнца. Но это значит лишь то, что оно не сможет тебя ослепить”.

Удар.

“Мне уже не нужен был правильный или легкий ученик”.

Уда…

“…так уж получилось, что мне стал нужен именно ты”.

Кай слышал дыхание девушки, слышал запинающиеся удары её сердца, слышал шепот воды, текущей по сточным трубам и возню крыс в канализации, но сильнее всего он слышал тишину. Оглушительную, окончательную, страшную тишину там, где раньше был стук сердца его наставника. Его убежище от шторма пошло ко дну под ударами волн.

Он не мог осознать это, уложить это знание в своей голове. Он до боли вглядывался во тьму, но отчетливо видел только сгорбленный от усталости силуэт женщины. Кастор растворялся во тьме, навсегда. Навсегда. Глаза пекло нещадно и Кай на миг подумал, что демон проснулся, что это кровь течет по его щекам. Но это была не кровь. Из его глаз катились слезы, первые слезы за очень, очень, очень долгое время.

Кай все еще был будто в трансе, когда услышал сирены. В следующий миг он понял, что девушка поднялась и неверными шагами движется в его сторону. Она никак не могла заметить меня, тупо подумал Кай. Жалобный стон откуда-то сбоку тут же поставил все на свои места: неподалеку все так же лежал мужчина, о котором все успели забыть в вихре событий, и женщина шла к нему.

- Встать. – едва слышно прошептал Кай самому себе. Привычный приказ, произнесенный собственным (не таким, не таким!) голосом, казался чужим и бессмысленным.

Все же Кай поднялся на ноги, неслышно ухватился за перекладину ближайшей пожарной лестницы, подтянулся и вскарабкался на нее. Прошел по узкому мостику, соединяющему две лестницы и снова спустился, быстро подошел к тому месту, где должен был лежать Кастор. Каю пришлось искать его едва ли не ощупью, потому что он уже почти не видел его. Быстро, но очень бережно, Кай поднял своего наставника, перекинул через свое плечо, приказывая себе не думать о тошнотворном ощущении деревянности, уже начавшей сковывать тело учителя. Со своей страшной ношей он вернулся на лестницу и бесшумно поднялся на крышу.

Кай отправился к порталу в мир голодных духов, прижимая к себе тело, бывшее еще недавно подвижным, и теплым, и живым, а осколки его души текли по его исцарапанным щекам горячими, обжигающими слезами.

========== Часть 3 ==========

За окном заведующего отделением молочной белизной разливался новый день. Леда понятия не имела, сколько сейчас времени, да и ей в общем-то было на это плевать. Было очень рано – или очень поздно, зависит от того, как посмотреть. По мнению Леды, не спавшей со вчерашнего дня, и остаток ночи после событий в переулке проторчавшей в госпитале, сейчас было примерно без четверти нервный срыв. У нее опять болела голова, а последние часы лениво плыли в памяти сумбурными и почти не имеющими смысла воспоминаниями.

Два часа назад их с Дэном привезли в её госпиталь, и потерявшего сознание парня тут же увезли на осмотр. Нужно было обработать его рану. Леда раздраженно отмахнулась от высокой медсестры, дежурившей в ночную смену (лицо незнакомое, может новенькая?). Леда была вся измазана в крови, но её собственной была только та, что на содранных коленях, а их было достаточно просто промыть теплой водой. Позже.