А как же Джастин? Брайан был так чертовски жесток с ним накануне вечером. Было бы чудом, если бы его любимый простил его за то, что он зашел так далеко.

Он сомневался, что на этот раз извинений будет достаточно, но он должен был попытаться сделать это для своего возлюбленного. Он должен был вернуться домой, столкнуться с последствиями и наконец-то вести себя как мужчина, которым он был раньше.

Брайан в последний раз взглянул на закрытую дверь перед собой, прежде чем уйти.

***

Войдя в квартиру, Брайан только через несколько минут понял, что Джастина нет, хотя, едва переступив порог, он уже нутром чувствовал, что что-то не так.

Он осторожно вошел в гостиную; его глаза искали признаки присутствия Джастина. Грудь сжималась все сильнее, когда он замечал, что чего-то не хватает. На журнальном столике не было этюдника Джастина. Его уродливого воскресного свитера не было на диване. Везде, куда бы ни падал его взгляд, присутствие Джастина как будто было тщательно вычеркнуто из жизни Брайана.

Он прошелся по комнате, затем направился к их спальне. Кровать была не заправлена. Один ящик был открыт, и в нем не было ничего из того, что лежало раньше. Дверца шкафа тоже была открыта, и на ней виднелись пустые вешалки.

Он нашел зубную щетку Джастина, оставленную висеть рядом с его собственной, в стеклянном стаканчике, украшающем раковину в ванной. Он взял ее между пальцами, затем медленно отпустил, наблюдая, как она слегка покачивается, а затем затихает.

Он проверил кухонный стол, но там ничего не было. Никакой прощальной записки с пустыми словами, которые могли бы уменьшить его боль. Брайан моргнул, когда его глаза представили себе листок бумаги, понимая, что он хочет, чтобы тот существовал. Доказательство существования Джастина. Что-то. Что-нибудь.

Он нашел ключ в почтовом ящике — последний кусочек его связи с Джастином. Он медленно обхватил его пальцами, чувствуя как сердце разбивается на миллион осколков.

***

Слезы тихо стекали по его щекам, но Брайан настолько оцепенел, что не мог пошевелиться. Он сидел на диване и никогда еще не чувствовал себя таким одиноким. Он смотрел на свой телефон, который он уронил на журнальный столик рядом с ключами, когда вернулся из холла.

Джастин ушел. Столько раз Брайан представлял свою жизнь без своего парня, но он никогда не думал, что это будет так больно. Когда он потерял Джесси, он думал, что боль, которую он испытывал, убьет его, но теперь он знал, что ошибался, потому что то, что он чувствовал в этот момент, было выше всего, что он когда-либо чувствовал за всю свою жизнь.

Он понял, что это была его вина, и это убивало его. Он оттолкнул Джастина, и ради чего? Потому что был виновен в том, что чуть не убил Джесси? Каким же дураком он был, отказываясь слушать Джастина и неся вину за травмы Джесси, как желанную ношу, которая была ему нужна, чтобы играть роль мученика, которым он хотел быть. Господи Иисусе, как же он был полон дерьма.

Он всегда притворялся Богом гомо-рая. Но играть в Бога в ситуации с ранением Джесси было для него совершенно новым событием, и все же именно это он и сделал. Ведь как он мог предположить, что Спенсер окажется психом и задумает убить его? Единственное, о чем он сожалеет, это о том, что позволил своим гордости и гневу взять верх в ту ночь, изрыгая ненавистные слова в адрес этого человека, и побудил школьного товарища Джастина исполнить свой план в совершенстве, за исключением одной детали. Он ударил ножом не того человека.

Брайан понимал иронию своего мыслительного процесса. Если он мог признать, что был неправ, обвиняя себя в затруднительном положении Джесси, он также должен быть в состоянии простить себя за то, что случилось с его семьей. Однако правда была гораздо сложнее.

Он рационально понимал, что Джастин был прав насчет Джесси, что каждый из его друзей был прав относительно его семьи. Это была не его вина. Он не был Богом. У него не было дара предвидения — никогда не было и никогда не будет. И все же удушающее чувство, которое охватывало его всякий раз, когда он думал о тех событиях, не поддавалось разумному контролю. Он не мог избежать того, что чувствовал; хотя, если бы у него был шанс волшебным образом забыть свое прошлое, он бы принял такую амнезию с распростертыми объятиями.

Он действительно был виновен в том, что оттолкнул Джастина, что переспал с Линдси, что хотел, чтобы она стерла все следы его ошибки, убила ребенка еще до его рождения, как будто это решит все, что пошло не так в его собственной жизни.

Да, его пугала сама мысль о том, что он станет отцом. Джек Кинни причинил ему вред, пока был жив и здоров, но Брайан позволил воспоминаниям причинить ему еще большую боль. Отец преследовал его изо дня в день после того, как исчез из его жизни. Он никогда не покидал его, коварно направляя решения Брайана, руководил каждым его шагом с тех пор. И из-за этого он потерял единственного человека, которого любил больше всех на свете.

Жизнь без Джастина пугала Брайана. Как он должен был жить дальше, когда его не стало? По правде говоря, он хотел ненавидеть Линдси за то, что она рассказала Джастину о ребенке, но также знал, что не сможет смириться с мыслью о том, что потеряет и ее.

Брайан не хотел, чтобы Линдси отказалась от ребенка, не совсем. Он просто… Черт, он не знал, чего хочет. Он был потерян. Без Джастина рядом с ним он не был уверен, что сможет изменить свое решение и согласиться с просьбой Линдси, но он понимал, что хочет попробовать. Джастин мог бросить его, но Брайан чувствовал, что ему нужно собраться с мыслями и наконец остановить свою жизнь, чтобы она не вышла из-под контроля. Он должен был сделать это со своим парнем. Бывшим парнем. Боже, просто думать об этих словах было так больно.

Ему нужно было взять на себя ответственность за свои ошибки и привести в порядок то, что он создал. Не дать Джеку диктовать ему жизнь. Доказать Джастину, что он был прав, полюбив такого человека, как он, даже если уже слишком поздно… Джастин может никогда не узнать, что он был прав, поверив в него.

Брайан схватил свой телефон. Он уставился на экран, набираясь смелости для того, что он должен сделать. Его пальцы нажимали на цифры, прежде чем он поднес телефон к уху; его сердцебиение участилось в предвкушении.

— Брайан? — ответила Линдси после нескольких гудков. Брайан услышал удивление в ее настороженном голосе.

Брайан чувствовал, что не может дышать. Его грудь болезненно сжималась. Вот оно. После его следующих слов его жизнь изменится безвозвратно. С этого момента пути назад уже не было. Конечно, он не планировал когда-либо увидеть ребенка, но он будет существовать, и Брайан уже предчувствовал, что оставаться в стороне будет сложнее, когда появится малыш.

— Линдси… — прошептал Брайан, не узнавая свой собственный голос. Он подождал несколько секунд, прислушиваясь к дыханию своего друга, прежде чем объявить: — Ты можешь оставить ребенка. Я окажу любую финансовую поддержку, которая тебе может понадобиться. Я просто… — он зажмурил глаза и тяжело выдохнул. — Не связывайся со мной, хорошо? Просто делай то, что должна, и проси Синтию обо всем, что тебе нужно. Деньги, страховка, что угодно… что угодно, только не мое присутствие в жизни этого ребенка…

— Брайан… — голос Линдси надорвался. Она плакала. — Я… — Брайан мог сказать, что она хотела сказать так много всего. Он должен был прервать ее прямо здесь, но не сделал этого, а ждал, пока она продолжит.

— Он ушел из-за тебя, — резко заявил Брайан, когда она замолчала.

— Я не понимаю, — ответила Линдси, явно озадаченная заявлением Брайана.

Брайан был поражен собственными словами, но ему было так больно, что коварный гнев начал овладевать им.

— Джастин… он ушел, — уточнил он, впервые услышав эти слова, и ему показалось, что нож медленно, болезненно и злонамеренно режет его кожу. — Я не хочу тебя больше видеть, — заявил он, не оставляя ей времени на ответ, прежде чем отключить звонок.