Поднявшись, он схватил свою одежду со стоявшего рядом стула и поспешно оделся. Он надел туфли, проверил бумажник и, наконец, вышел из комнаты. К его облегчению, в гостиной и на кухне было тихо. Таймер на духовке показывал 9:07 утра, и, очевидно, Эммет еще спал.

Брайан ушел как можно тише. Остановившись у входа в здание, он перешагнул через крыльцо и вышел на тротуар. Его взгляд окинул улицу, а рука нащупала сигареты в кармане джинсов. Он зажег «Мальборо» и вдохнул дым, наслаждаясь медленным жжением в горле и надеясь успокоить внутреннее беспокойство.

Он колебался совсем недолго, прежде чем направиться в сторону автовокзала. Через сорок пять минут он сошел с автобуса и направился в сторону Института.

***

Брайан никогда не ходил к отцу по утрам. Пациенты часто оставались в это время в своих палатах, и в этот ранний июльский субботний день Джека нигде не было видно. Брайан все равно зашел в общую комнату, сел в случайное кресло перед телевизором и стал рассеянно листать «Pittsburgh Gazette», которую он взял с одного из столов.

— Брайан? — донесся до его ушей голос Энн Элизабет Коллиер. Подняв глаза, он заметил рыжеволосую женщину, вопросительно смотревшую на него, явно удивленную тем, что он оказался здесь субботним утром.

— Привет, док, — поприветствовал Брайан с ухмылкой. — Я вижу, вы все еще являетесь добрым самаритянином для отверженных членов человеческого общества, — с сарказмом заявил он, возобновляя чтение.

— Ты слишком стар, чтобы играть эту роль, Брайан, — сурово возразила доктор Коллиер.

— Мне двадцать семь. Столько же, сколько было Курту Кобейну, Джиму Моррисону… — он сделал паузу, притворяясь, что думает о другом певце. — О, и Дженис Джоплин, когда они умно попрощались. Эти парни определенно знали, что делали, когда решили поскорей уйти в могилу или пустить себе пулю в лоб, — красноречиво ответил Брайан.

— Вообще-то Джим Моррисон умер от сердечного приступа, — поправила Брайана доктор Коллиер, добавив, что все они умерли в результате своих собственных действий, чем удостоилась фырканья брюнета.

— Еще одна причина, почему плохо иметь сердце, — ответил Брайан с фальшивой улыбкой. — Разве у вас нет других дел, кроме как проверять меня? Я не пациент, помните?

— Нет. Но ты сын пациента, — доктор Коллиер не отступила, когда Брайан поморщился от того, что она употребила слово «сын». — И учитывая, что ты сидишь здесь один, а твоего отца нигде не видно, я предполагаю, что ты чего-то ждешь, так что я могу быть полезной.

— Извините, док. Я уже большой мальчик и могу справиться с этим сам, — ответил Брайан, вставая со стула и бросая газету на сиденье. — И никогда ничего не предполагайте от моего имени. Я ухожу отсюда.

Однако доктор Коллиер не дала ему уйти, схватив его за предплечье, когда он пытался обойти ее. Он посмотрел вниз на ее руку, а затем на ее лицо, нахмурил брови и неодобрительно покачал головой. Однако ее взгляд не ослабевал.

— Тебе лучше остаться. Джек скоро придет, — наконец сообщила она, убирая руку.

— Спасибо, но нет, — отмахнулся Брайан, хотя и не отошел от нее.

— Почему ты здесь? — искренне спросила доктор Коллиер, не понимая, зачем Брайан пришел, если не для того, чтобы увидеть отца или хотя бы поинтересоваться его самочувствием.

— Черт его знает, — сухо ответил Брайан, но в его голосе отчетливо слышались нотки раздражения. — Чтобы вспомнить, почему я не хочу быть отцом, наверное? — добавил он неожиданно и отвернулся, удивленный тем, что высказал свою мысль вслух.

Доктор Коллиер пристально смотрела на Брайана, вызывая у брюнета беспокойство. Он был уверен, что ему не понравится то, что она скажет о его заявлении.

— Быть родителем — это самый невероятный опыт в твоей жизни, Брайан. Я очень надеюсь, что однажды тебе повезет стать отцом, — с мягкой улыбкой заявила доктор Коллиер, а затем добавила: — Мои двое детей подарили мне столько радости. Я знаю, откуда ты родом, ведь ты рассказал мне о своем прошлом с Джеком, когда он только прибыл сюда, чтобы я могла его лечить. И я знаю, что по этой причине ты можешь сомневаться, что станешь хорошим отцом. Но ты ошибаешься. Ты заслуживаешь того, чтобы узнать, каково это, как и любой другой человек; ты заслуживаешь того, чтобы прожить это.

— Вы ведь знаете, что я педик? — Брайан предпочел не отвечать прямо на искреннее заявление доктора Коллиера. По правде говоря, он был ошеломлен.

— Неважно. Я знаю, что ты хороший сын. Я не сомневаюсь, что ты будешь замечательным отцом, — на вопросительный взгляд Брайана она пояснила: — Даже если ты ненавидел своего отца до автокатастрофы, ты все равно платишь за его содержание здесь и следишь за тем, чтобы мы хорошо о нем заботились. То, что ты не разговариваешь с ним, не делает тебя плохим сыном. И кто знает? Может быть, когда-нибудь ты изменишь свое мнение и об этом. Я знаю, что Джек будет рад познакомиться с тобой поближе.

— Он знает, что у него есть сын? — спросил Брайан в недоумении. Через два дня исполнится девять лет с той ночи, и за все это время Брайан никогда не задумывался о том, что Джек знает о его существовании.

— Да, — доктор кивнула. — Он думает, что ты словно ангел, у которого столько работы, что ты не можешь выделить время, чтобы быть рядом с ним, — доктор Коллиер сделал паузу, глубоко вздохнув, прежде чем сказать: — Он также знает о твоей матери и сестре, и даже если он их не помнит, он утверждает, что они должны быть на небесах.

— На небесах… — повторил Брайан, поджав губы.

— Наши пациенты знают, что у них была другая жизнь, прежде чем они оказались здесь. Твой отец — не исключение. Тебе действительно стоит подумать…

— Нет, — перебил ее Брайан. — Я не собираюсь с ним встречаться. И даже не пытайтесь заставить меня передумать, — предложил он с укором, когда рыжеволосая собиралась его перебить. — Или я клянусь, что больше не вернусь. Понятно?

Доктор Коллиер кивнула в знак согласия. Она повернулась, явно намереваясь вернуться к работе, но приостановилась и в последний раз оглянулась на него.

— Подумай о том, что я сказала, хорошо? — загадочно потребовала она, прежде чем кивнуть на прощание и уйти.

Брайан смотрел ей вслед, пока она не исчезла из его поля зрения. Он не сразу двинулся с места, но в конце концов, почти против собственной воли направился к комнате Джека. Оказавшись перед дверью, он замер; его взгляд остановился на номере на закрытой двери — 215.

Он закрыл глаза, вспоминая разговор с Джастином, который эхом отдавался в его голове. «Это твой шанс, Брайан; разве ты не видишь этого? Ты знаешь, сколько геев мечтают стать отцами?»

Черт, Брайан так хотел поверить в эти слова.

«Насколько драгоценным может быть рождение ребенка?»

Джастин поступил бы правильно. Еще одна причина, почему Брайан любил его. В отличие от него, Джастин был сильным. Брайан всегда хвалил себя за то, что был человеком, который брал на себя ответственность за свои ошибки, но правда заключалась в том, что он уже давно не был таким человеком. Ножевой удар Джесси превратил его в человека, который вел себя как все те мужчины, которых Брайан презирал. Он боялся, но почему? Потому что он был виноват? Так ли это? Джастин бесчисленное количество раз говорил ему, что он не виноват, а Брайан отказывался слушать. Но Джастин не тонул, как Брайан, поэтому можно было предположить, что он не руководствуется исключительно эмоциями и может рационально анализировать ситуацию. Если так, то может ли Джастин быть прав? Может быть, Брайан все это время был слеп?

И что еще более важно, мог ли он действительно просить Линдси отказаться от ее желания иметь ребенка? Линдси, вероятно, никогда не простит его, но главный вопрос заключался в том, сможет ли Брайан простить себя, если пойдет на это? Потому что, как бы он ни отказывался думать об этом до сих пор, в глубине души он не хотел, чтобы Линдси делала аборт. Это было так неправильно, по многим причинам. Он не хотел становиться отцом, но, возможно, ему и не придется им быть. Линдси будет прекрасной матерью для этого ребенка, и если Мелани простит ее и останется с ней, то тоже примет ребенка — Брайан знал это. Ему не нужно было участвовать в этом, чтобы дать ребенку шанс на жизнь.