Как будто в подтверждение слов Эммета, последний трах Брайана, которому он неожиданно позволил остаться ночевать после того, как они трахнулись, внезапно появился на кухне.

— Эй, привет, — поприветствовал их рыжеволосый красавчик.

— Мы закончили. Проваливай, пожалуйста… — коротко ответил Брайан, чувствуя себя немного неловко из-за того, что Эммет так хорошо его знал. Рыжий не двинулся с места, очевидно удивленный, что его так отпустили, поэтому, дабы подчеркнуть свое требование, Брайан приподнял брови и пристально посмотрел на него, пока, возмущенно не фыркнув, тот не развернулся и не исчез из виду. Эммет мог поклясться, что перед тем, как покинуть квартиру, он услышал тихое «засранец» от рыжего, звук захлопнувшейся входной двери — подтверждение того, что тот действительно получил не столь тонкий намек и ушел.

— Брайан… — снова упрекнул его Эммет.

— Что?! Я сказал, проваливай… пожалуйста, — саркастически добавил Брайан, сладко улыбнувшись своему соседу по комнате.

— Боже, ты невыносимый, — Эммет покачал головой.

— Мне говорили об этом, один или два раза, — Брайан посмотрел на свою правую руку, когда начал небрежно играть пальцами.

Эммет уже знал, как определить настроение Брайана. Три года совместной жизни — это долгий срок.

— Еще один кошмар? — мягко спросил он, зная, как сильно это повлияло на его соседа по комнате.

Брайан отказывался смотреть на него, и Эммет был поражен тем, насколько бессердечным может казаться его друг в одну минуту и ​​насколько уязвимым он может быть в следующую.

Эммет тихо встал с места, чтобы приготовить горячий чай. Его тетя Лула всегда готовила вкусный напиток с лимоном и медом, когда он чувствовал себя подавленным; с тех пор это стало привычкой, которую Эммет подхватывал всякий раз, когда ситуация требовала какого-нибудь комфорта. Брайан иногда сердился на него, говорил, что ненавидит это, но Эммет знал лучше. Поэтому, как только он закончил приготовление, то взял кружку горячего чая и пошел за яблоком из корзины с фруктами поблизости и порезал его на кусочки перед тем, как поставить кружку и тарелку перед своим другом.

— Вот.

Брайан схватился за край тарелки и начал лениво крутить ее на стойке. Он смотрел на ее содержимое несколько секунд, прежде чем повернуться к Эммету:

— Не думай, что я не против, если он останется здесь. Потому что я не согласен.

— Как бы то ни было… — Эммет закатил глаза и пошел посмотреть, как там Джастин, оставив друга в одиночестве на кухне.

Однако, когда он вернулся через несколько минут, Брайана уже не было. Но тарелка на кухонном столе была пуста.

========== Глава 5. Нерешительность ==========

Питтсбург, сентябрь 2014 года, неделей позже

Вернуться в Питтсбург казалось нереальной целью. Это было похоже на жизнь в туманном сне, где воспоминания сливались с образами, на которые смотрели глаза, как будто прошлое и настоящее сплетались воедино, образуя пульсирующее ощущение, неостанавливаемое или не описуемое простыми словами.

В эти дни сердце Джастина билось быстрее, чем обычно. Каждая сцена, предложенная ему городом, случайным образом, казалось, касалась чего-то внутри него, как будто он пробудил часть себя, которая находилась в состоянии покоя в течение нескольких лет. Он вернулся, но едва начал понимать, что это значит на самом деле.

Прошло четыре недели с момента его возвращения, прошла неделя с тех пор, как он встретил Брайана и Гаса. Он собирался навестить Эммета — он никогда не терял связь со своим другом — и был взволнован и нервничал; почти бездыханный от вихря своих мыслей. Прошло столько времени с тех пор, как он ступал в квартиру, которая когда-то символизировала огромное множество вещей. Когда он ушел много лет назад, Джастин не нашел время оплакивать свою потерянную молодость — был слишком занят, пытаясь забыть. И это представлялось забавным, потому что теперь, когда он вернулся и собирался заново открыть для себя часть своего прошлого, его разум как будто наконец-то освободился от забвения и был перегружен воспоминаниями.

Джастин не хотел думать, что это значит, потому что, сделай он это, боялся бы, что ответ ему не понравится.

В тот день, через несколько часов после того, как он увидел Брайана впервые за восемь лет, он стоял один на своем балконе, наблюдая за тем, как медленно наступает ночь. Он что-то почувствовал, глядя на листок бумаги с именем своего бывшего любовника: короткий миг, где его сознание вдруг представило улыбку молодого человека, смотревшего на него с озорством и нежностью настолько ясно, что на мгновение Джастину пришлось закрыть глаза, как будто темнота могла предотвратить воспоминания.

— Ты сделал это.

— Сделал что?

— Открой глаза.

— Брайан…

— Ты сильный, Джастин. Ты справишься. Что бы ни случилось, ты справишься.

Джастин глубоко вздохнул. С тех пор, как он увидел Брайана и его сына, коварные воспоминания всплывали словно из ниоткуда, незапятнанные и незваные.

Но он должен был бороться с ними. Брайан больше не был частью его жизни. Тайлер — красивый, вдумчивый Тайлер — был его нынешним партнером.

В ту ночь Джастин позвонил Тайлеру в надежде удостовериться и быть уверенным в том, что было реальностью, а что — лишь тайным фрагментом его несущественного прошлого. Того, которого больше не существовало.

Его голос успокаивал, как бальзам на открытую рану, отбрасывая подавляющие мысли обратно в тень, хотя он предпочитал, чтобы они просто исчезли и никогда не возвращались.

Джастин искренне верил, что они с Тайлером могут провести всю жизнь вместе. И все же порой его душу посещали сомнения. Он не знал, почему. Все, что он знал, это то, что легче похоронить сомнение и жить надеждой. Так он и сделал.

Тайлер родом из богатой семьи. Его отец сколотил целое состояние как изобретатель программного обеспечения, проработав всю свою жизнь до тех пор, пока в пятьдесят один год не умер от сердечного приступа, там же, где обычно буквально жил: за своим впечатляющим рабочим столом генерального директора. В одиночестве.

Его жена и семилетний сын унаследовали целое состояние. Тайлер воспользовался деньгами, как только ему исполнилось восемнадцать, и открыл галерею в Нью-Йорке, посвятив себя своей страсти — скульптуре. Мать Тайлера разделила свое время между Нью-Йорком и Италией. И, когда ее сын познакомился с Джастином, Тайлер решил воспользоваться этой возможностью и прожить пару лет в Европе, попросив Джастина поехать с ним.

Джастину очень понравились те два года, проведённые в Италии. Это было похоже на другую жизнь, где они наслаждались каждым местом, где побывали, много раз путешествуя по Европе, когда их расписание позволяло. Или, точнее, когда Джастин становился доступным, так как парень был непреклонен в том, чтобы зарабатывать на жизнь самостоятельно, без необходимости полагаться на своего партнера. Последние пару лет он работал барменом, официантом и помощником учителя, иногда просто практиковал свое искусство на улицах. В конце концов, его наняла графическим художником женщина, заметившая талант творца во время теплого летнего дня в миланской Галерее Витторио Эммануэле II, на одной из самых красивых «улиц» города.

Тайлер не всегда понимал своего партнера. Амбиции забрали у него отца, когда он был еще мальчиком, и, следовательно, его всегда возмущали люди, ставившие карьеру выше личной жизни. Кроме того, он мог бы позаботиться о Джастине без того, чтобы любой из них должен был работать на ежедневной основе. Тем не менее, он старался как можно больше уважать решение своего партнера зарабатывать на жизнь самостоятельно до тех пор, пока Джастин не решил ставить свою карьеру выше их отношений.

До сих пор больше, чем когда-либо, Джастин беспокоился о том, как возвращение в США повлияет на их отношения. Тайлер поддерживал его решение вернуться и устроиться на эту работу в родном городе, но теперь, когда Джастин действительно был здесь, в Питтсбурге, он понял, что должен был быть более честным и откровенным со своим партнером.