Переключив свои мысли на текущий момент, Джастин заметил, что любовник Джесси пристально смотрит на него. Прошло несколько секунд, прежде чем Аарон наконец спросил:

— Как он?

— Брайан? — спросил Джастин. Аарон кивнул. — Он…

«Пытается обратить свою боль в ничто, онеметь», — хотел сказать Джастин, но слова не выходили.

Однако Аарон, должно быть, увидел что-то в лице Джастина, потому что заявил:

— Я попробую… Я не даю никаких обещаний, но я попробую поговорить с Джесси, только не раньше, чем придет время, хорошо?

— Хорошо, — кивнул Джастин.

Надежды Джастина в конце концов оправдаются. Со временем Джесси поймет, как был неправ, обвиняя лучшего друга в своем параличе. На самом деле, он многое поймет, когда придет время. Однако ему потребуются годы, чтобы научиться на своих ошибках, и еще больше времени, чтобы их исправить.

Хотя Джастин еще не знал об этом, пройдет девять долгих лет, прежде чем Джесси и Брайан снова увидят друг друга.

***

Январь 2006 года

Аарон чувствовал себя почти безнадежным. Он не сдавался, но не знал, что делать, чтобы помочь своему любовнику. Вегетативную дисрефлексию Джесси удалось взять под контроль, и в конце ноября его перевели в реабилитационный центр, но он все еще испытывал физический дискомфорт. Отчасти это было связано с тем, что Джесси сопротивлялся терапии, которая постепенно увеличивала диапазон его движений и позволяла ему действовать самому, а не зависеть от других. Он все еще не хотел смиряться с тем, что больше не может пользоваться ногами, и Аарон не знал, как справиться с гневом, который пожирал Джесси изнутри, уничтожая его надежду и привычный боевой дух. Казалось, что человек, которого он любил, медленно исчезал на его глазах, а Аарон был беспомощным сторонним наблюдателем.

— Ты должен позволить им помочь тебе, Джесси, — сказал ему Аарон однажды, когда Джесси в очередной раз отказался присоединиться к групповой терапии. Они были в его комнате. Джесси сидел в инвалидном кресле у окна, а Аарон стоял позади него.

— Кому? Врачам? Физиотерапевтам? Гребаным мозгоправам? Тебе? — огрызнулся Джесси, глядя в сторону, прежде чем развернуть инвалидное кресло лицом к Аарону. — Ты что, не понимаешь? Я хочу, чтобы вы, все вы, оставили меня в покое! Какой смысл пытаться вернуть хоть какое-то чувство в ногах, когда я уже знаю, что это бессмысленно?

— Откуда ты можешь знать? Ты что теперь, гребаный экстрасенс? — прошипел в ответ Аарон. Он устал от мрачного, унылого отношения Джесси. С тех пор как его возлюбленного привезли сюда на реабилитацию, Аарон познакомился с другими пациентами, которые боролись за выздоровление, не жаловались постоянно и — самое главное — показали ему, что Джесси может жить. Он может жить, черт возьми, жить, иметь жизнь, хорошую, счастливую жизнь, если только постарается перестать позволять своей депрессии диктовать ему волю.

Джесси просто отвернулся от слов Аарона. Когда он заговорил снова, его голос был тише, но печаль определенно присутствовала:

— Я чувствую это в своих внутренностях, Аарон. Все, что пытается впарить мне медицинский персонал, — полная чушь.

— Так вот оно что. Ты собираешься весь день лежать в кровати или сидеть в инвалидном кресле и ничего не делать? — Аарон не мог удержаться, чтобы не рявкнуть. Как Джесси мог не понимать, насколько он ошибался? Где был человек, которого Аарон так сильно любил?

— Я этого не говорил, — отрицал Джесси, не глядя Аарону в глаза.

— Посмотри на меня, — тихо потребовал Аарон. — Посмотри на меня, мать твою, — твердо повторил он, опускаясь на колени перед Джесси. — Ты пройдешь через это, — Джесси отвел взгляд, но Аарон заставил его вернуть взгляд, взяв его за подбородок и наклонив его к себе. Когда Джесси наконец поднял глаза, Аарон заявил: — Мы справимся с этим. Если для этого мне придется перевезти нас в другую страну, я это сделаю. Я знаю, что ты не веришь, что тебе может стать лучше, поэтому я буду верить за нас обоих, пока ты тоже не поверишь. И когда ты это сделаешь, я все равно буду рядом с тобой. Ты меня понял? — Аарон закончил свою тираду, положив свою руку на руку Джесси. Его любовник посмотрел вниз и тут же пропустил свои пальцы сквозь пальцы Аарона.

— Это так трудно, Аарон, — признался Джесси, его гнев рассеивался, пока он боролся за то, чтобы не сломаться. — Я не знаю, смогу ли я это сделать.

— Ты можешь. Я знаю, что можешь, — Аарон поднял руку, погладив Джесси по щеке.

— Я хочу уехать, Аарон. Я не могу здесь оставаться. Я не могу… Я…

— Если ты хочешь уехать, мы уедем. Твой врач рассказал мне о реабилитационном центре в Балтиморе, который может тебе подойти. Может быть, смена обстановки поможет, — предложил Аарон. Возможно, Джесси это было необходимо. Иногда полная смена обстановки может помочь человеку пережить травмирующее событие, верно? — Подумай об этом, хорошо?

— Ты бы поехал со мной? — спросил Джесси, и Аарон кивнул. — Ты бы все бросил? Ради меня?

— Ты когда-нибудь сомневался в этом? Какую часть фразы «Я люблю тебя» ты не понимаешь? — ответил Аарон с мягкой улыбкой.

Джесси почувствовал, как в его горле образовался комок. Он не знал, что он сделал, чтобы заслужить такого преданного парня, который будет рядом с ним, несмотря ни на что. Даже если бы он хотел бороться с Аароном и оттолкнуть его, пытаясь дать ему свободу, он знал, что у него ничего не получится, что Аарон не отпустит его. Его возлюбленный был единственной вещью в его жизни, которая казалась ему правильной, и, по правде говоря, если он потеряет и его, ему покажется, что он не выживет. Аарон вселил в Джесси крошечный намек на надежду, что, возможно, он сможет преодолеть потерю ног и вести полноценную, плодотворную жизнь. Он просто должен был держаться за эту надежду и верить, что этого будет достаточно.

— Я люблю тебя, — выдохнул Джесси. — Черт. Я люблю тебя, — повторил он, потрясенный всем этим разговором и глубиной эмоций в голосе своего любовника.

Аарон мягко улыбнулся ему и снова поднял руку, чтобы погладить лицо Джесси.

— Мы пройдем через это, — твердо заявил он, чем вызвал небольшую улыбку на губах своего любовника.

И на данный момент, да; этого было достаточно.

***

Март 2006 года

Раздался мелодичный звон дверного колокольчика, когда Майкл торопливо вошел в закусочную. На улице лил дождь, усиливая его и без того плохое настроение. Майкл с тяжелым вздохом опустился за столик.

— Плохой день в магазине? — спросил Эммет, глядя на хмурого друга и помешивая свой теплый шоколад.

— Хотелось бы, — ответил Майкл, отряхивая мокрое пальто и снимая шарф. Затем он попытался добиться намерений официанта, но рыжий двадцатилетний парень выполнял слишком много заказов одновременно и метался между кухней и посетителями, пытаясь сделать так, чтобы все остались довольны. Разочарованный, Майкл рявкнул: — Может, нас здесь обслужат?

— Майкл! — наставительно сказал Эммет, заметив, что его друг выглядит взбешенным. — Не говори так с бедным Райаном! Ты здесь всего пять секунд!

— Я просто хочу немного колы! Разве я слишком многого прошу? — настаивал Майкл.

— Почему бы тебе не рассказать мне, в чем дело, малыш? Может быть, я смогу помочь, — предложил Эммет, чувствуя, что его другу необходимо выплеснуть все то разочарование, с которым он сейчас столкнулся.

— Почему ты думаешь, что что-то не так? — слабо отрицал Майкл.

Эммет в ответ поднял бровь:

— Ну, ты врываешься сюда, даже не говоришь «привет» и начинаешь кричать на Райана без веской причины. Очевидно, что-то не так.

— Я только что разговаривал по телефону с Джастином, — Майкл сделал глубокий вдох.

— А-а-а. Так это из-за Брайана, да? — предположил Эммет, не удивленный тем, что его бывший сосед по комнате снова стал предметом всеобщего гнева и беспокойства. По правде говоря, он тоже очень беспокоился о нем. Сказать, что Брайан тяжело воспринял отказ Джесси, было бы большим преуменьшением. Эммет даже пытался вмешаться пару недель назад, после того как увидел Брайана флиртующим с наркодилером в «Вавилоне». Он был совершенно пьян и под кайфом, в таком состоянии, что даже Эммет испугался, вспомнив тот случай, когда Брайан потерял свою семью. Что, если его друг зашел слишком далеко? Он не мог просто сидеть и смотреть, как Брайан уничтожает себя, и ничего не делать. Поэтому он пригласил его к себе на следующий день, притворившись, что ему нужен фальшивый рекламный совет, и попытался тонко допросить его о чувствах. Очевидно, это не сработало. Брайан был слишком умен, чтобы не понять, куда Эммет клонит со своими «тонкими» вопросами, и он ухмыльнулся ему той всезнающей, самодовольной улыбкой, которую иногда мог изобразить на своем лице, после чего назвал его принцессой и ушел на очередную ночь излишеств. Судя по всему, это был не последний раз. Зная его прошлое, Эммет наконец спросил: — Что он сделал на этот раз? Или, может быть, я должен спросить, чего он не сделал?