— К черту, Грейнджер, ты ведь тоже это чувствуешь, я знаю, — наконец прошипел Риддл, разжав пальцы и отбросив ее руку. В его глазах она видела всполохи пламени и искренне понадеялась, что это просто игра света от камина.
— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь, — разумеется, Гермиона все понимала. Ей-то это чувство было знакомо уже давно, с той самой секунды, как медальон впервые оказался на ее шее. Но, Мерлин, как же она боялась — этого, реального Тома. Она прекрасно знала, на что он способен. Кажется, гриффиндорка даже попыталась отпрянуть от него, вызвав у него этим инстинктивным движением кривую улыбку.
— В самом деле, грязнокровка? Ты не можешь не чувствовать эту связь. Это… притяжение.
— Какое притя…
Том не дал ей договорить. Отнюдь не нежно он вновь схватил ее за руки и как-то внезапно оказался сверху, вжимая ее, тяжело дышащую и теряющую последние остатки здравого смысла, в импровизированное ложе и заводя ее сведенные запястья за голову. А потом — она не успела даже охнуть — он впился в ее губы. В этот момент Гермиона поняла, что пропала — и это была последняя мысль, что пришла ей голову, прежде чем она поддалась этому безумию. Это было все равно что носить медальон несколько суток, только сильнее в стократ: мир вокруг перестал существовать, перестало иметь значение все на свете. Уже потом она вспоминала: она ответила на эту страсть чуть ли не более яростно, чем сам Темный Лорд. «Посмеешь врать, что не чувствуешь? А теперь — посмеешь?» — звучал в ее голове его голос (в самом деле — произнести вслух он этого не мог, был слишком занят ею). Она не отвечала, но Том и так все прекрасно видел.
Том все прекрасно видел. Грейнджер дышала часто и прерывисто, ее глаза цвета меда затуманила страсть — и Темный Лорд, который, несмотря ни на что, почти (почти) не терял голову, даже поразился тому, что девчонка на такую страсть способна. Это был еще один сюрприз, еще одна неожиданность, скрывающаяся для него в юной грязнокровке с Гриффиндора. Еще один подарок в ее лице. Том целовал ее, даже не думая, что делает; совершенно нерационально, нетипично для него, не просчитывая, не планируя, не думая о будущем — убьет ли он ее потом, сотрет ли память, отдаст на растерзание Пожирателям — ему было неважно в эту секунду. Ему нужно было проверить, потому что эти дурацкие, снедающие его мысли о ней все последние месяцы мешали ему, как назойливые насекомые. Чем она зацепила его столько лет назад? Он должен был понять.
О, теперь он не сомневался: это будет его грязнокровка, его личная, собственная грязнокровка; к черту Поттера, пожирателей, к черту завоевание мира и Старшую Палочку; все, чего он хотел в этот момент, — это остаться с ней здесь на сутки, на неделю, на месяц. Он будет делать все, что захочет, а самое главное — все, что захочет она, ведь его способности к легилименции, которую он практически не применял к Грейнджер (Мерлин его знает, как, — но он всегда и так понимал, о чем она думает), говорили ему, что их желания на каком-то чувственном, инстинктивном уровне невероятно сходятся. Каждое его прикосновение отдавалось в ней — как и в нем — чем-то томящим, невероятным, жаждой большего. «Что-то здесь не так», — шептал внутренний голос, но Том упрямо отмахивался от него. Плевать, даже если что-то не так, он разберется с этим позже. Плевать даже на то, что она дочь магглов. Плевать на магглов. С любыми проблемами он разберется позже. Избавить ее от одежды, вот что необходимо сделать сейчас. Он потянулся за палочкой, но в эту секунду девочка как-то выпуталась из его железной хватки — он продолжал держать ее на случай, если она вдруг вздумает возражать — и обвила вдруг руками его шею, притягивая к себе, заставляя почти упасть на нее и целуя в губы как-то неожиданно нежно, будто давнего любовника, с которым ее связывали общее прошлое и теплые воспоминания. Это было так правильно, так… так, как должно быть. Том чуть не зарычал от нахлынувшего вдруг желания и, резко отстраняясь, с силой рванул в стороны полы ее рубашки. Ткань поддалась легко. Ее фарфоровая кожа под его пальцами становилась его кожей, ее запах сводил его с ума. Он не смог отказать себе в удовольствии и легонько коснулся губами ее шеи, вызвав в ней — он почувствовал! — целый каскад ощущений. Интересно, был ли у нее кто-то до него? А впрочем, какая разница. Главное, что после него никого уже не будет. Грудь девчонки часто вздымалась, она, казалось, тоже задыхается от нетерпения. Сейчас, сейчас, Грейнджер, избавить тебя от остатков одежды, и, наконец,… чертова палочка потерялась в складках мантии, куда она запропастилась… Вдруг он замер, почувствовав. Его вызывали и вызывали очень некстати и настойчиво. Должно быть случилось нечто действительно экстраординарное, ведь Хвост должен был понять, насколько самоубийственно с их стороны было бы отвлекать его сейчас. Ведь, если его побеспокоили напрасно, они получат по заслугам… Он поднялся на ноги, глядя на лежащую перед ним Грейнджер. Забавно, конечно. Видели бы ее друзья… Он усмехнулся, стараясь невероятным ментальным усилием привести мысли в порядок.
Гермиона же будто очнулась в эту секунду, начиная, наконец, осознавать, где она находится, и что, Мерлин, что она делает! Распаленная кожа моментально покрылась мурашками. Она ахнула, попыталась прикрыться и застегнуться, но на разорванной рубашке тотально не доставало пуговиц. Зажмурившись, сгорая от стыда и смятения, Гермиона поспешно встала, запахивая края испорченной рубашки. Она боялась смотреть на Тома. Точнее, на лорда Волдеморта. Мерлин, что на нее нашло? Как она могла? Это ведь… форменное предательство! Гарри там, внизу, в подвале, и неизвестно, в каком он состоянии, а она была в дюйме от того, чтобы подарить невинность его заклятому врагу! Добровольно. И нет, не просто добровольно, а искренне желая этого всем сердцем. Ей нестерпимо захотелось плакать.
— Мда, Грейнджер, — она почти подскочила, услышав его насмешливый голос. — Видела бы ты себя сейчас.
Том стоял в нескольких шагах, в совершенно идеальной одежде и с совершенно непроницаемым лицом, как будто и не было того, что только что произошло, что только что пережила Гермиона. О чем он думает? Потому что то, о чем думает она, ему наверняка известно. Гриффиндорка пребывала в таком смятении, что ей было вовсе не до ментальных барьеров, и если бы ему вздумалось сейчас допрашивать ее, она выдала бы все, что угодно. Такая себе изощренная пытка. Но вот ведь вопрос, почему он прервался? Что-то явно пошло не так. Как будто у него появилось срочное дело, настолько срочное, что он решил остановиться, несмотря ни на что. Но куда ему понадобилось?.. Гермиона молилась всем богам, чтобы с Гарри все было в порядке.
Сейчас Темный Лорд задумчиво оглядывал ее с ног до головы, крутя в изящных пальцах палочку.
— Как ни жаль, Грейнджер, но мне придется уйти, — произнес он задумчиво, что-то соображая. Гермиона боялась шелохнуться. Том, тем временем, продолжил:
— Что мне с тобой делать, м-м-м, девочка? Запереть здесь снова? Бросить в подвал к твоим дружкам? Да-да, Грейнджер, Поттер там, разумеется не один, а с Уизли, — уточнил Том, увидев ее округлившиеся глаза. — Взять с собой? — размышлял он вслух. — Но если я возьму тебя с собой, ты ведь определенно что-нибудь там вытворишь.
Гермиона отрицательно замотала головой. Что бы ни происходило, ей необходимо быть там. Она должна увидеть Гарри и Рона, может быть, ей удастся помочь им или… Хотя бы просто увидеть.
— Я ничего не вытворю, — удалось ей выдавить из себя. Своего голоса она не узнала. — Пожалуйста…
— Ну хорошо, — улыбнулся Том. — Только нужно привести тебя в порядок. Хотя как забавно было бы увидеть реакцию твоих драгоценных Поттера и Уизли, если бы они узнали, да, Грейнджер? Ну ничего. У них еще будет такая возможность.
С этими словами он изящно взмахнул палочкой, и недостающие пуговицы вновь вернулись на свои места, самостоятельно пролезая в петли, а мятая ткань мгновенно разгладилась. Еще один взмах — и волосы Гермионы красиво заструились по плечам и стали выглядеть, откровенно говоря, гораздо лучше, чем были в тот момент, когда она впервые оказалась в этой комнате. Том улыбнулся сам себе. Из этой грязнокровки можно сделать настоящую аристократку. Если когда-нибудь ему это понадобится, в чем он, однако, сомневался. Он и сам не знал, что будет делать с ней дальше. Но время не ждет. Нужно идти и проверить, что у них там произошло.
