— Нет, — тихо ответила девушка. Ее сон был таким… реальным, таким настоящим. На секунду она и вправду вновь почувствовала его прикосновение, такое нежное, такое… давно забытое. Как же трудно было поверить, что Том Риддл, который встретился ей в маггловском кафе, и Лорд Волдеморт, который только недавно захватил министерство, — это одно и то же лицо. И что в ближайшей перспективе они должны будут найти способ уничтожить частичку того Тома, которого она видела на Ковент-Гарден, запомнив эту встречу до самой мельчайшей детали. Тома, которого она так и не смогла забыть после своей безрассудной выходки на втором курсе (которая спасла Джинни, но, тем не менее, не переставала от этого быть безрассудной).
У Гермионы был один секрет. Она никогда бы не призналась в нем своим лучшим друзьям, даже себе она боялась в нем признаться. Но она каждый раз с нетерпением ждала, когда настанет ее очередь носить этот ужасный медальон. Он действовал на нее странно, жутко, ей было страшно до дрожи в коленях, и вместе с тем томительно, но она ничего не могла с собой поделать. Ее Том — не Темный Лорд Волдеморт, а Том из ее мыслей, которого она помнила, которого она считала, что знает по-настоящему, — снился ей каждую ночь, когда наступала ее очередь носить на шее крестраж. Вот и сейчас она будто слышала его шепот на своей груди, она чувствовала его тяжесть, его холод под толстовкой, который не согревала даже ее теплая кожа. Это было похоже на безумие. Гермиона знала, что через несколько часов должна будет передать крестраж Рону — таковы правила, так они договорились. А главное — она знала, что их главной целью было уничтожить его. Сначала — медальон. А потом… Потом и его самого. И самым правильным было бы выкинуть из головы все эти безумные воспоминания, к которым теперь примешивались еще и сны, где он был таким настоящим, таким… человечным. Нежным и даже больше…
Гермиона покраснела и покачала головой. «Дура!» — отругала она себя мысленно. Всегда считала себя выше этого, особенно когда по вечерам, в спальне, слушала разговоры Лаванды и Парвати, обсуждающих своих очередных пассий. Сейчас она ужасно мучилась. Ничего не могла с собой поделать, никак не могла перестать думать. Стоило бы рассказать обо всем Гарри и Рону и избавить себя от «необходимости» носить на груди причину своих сладких страданий. Это было похоже на опасную зависимость, она не раз читала об этом — такое существовало не только в мире магглов. Сейчас вовсе не время для романтики. И — Мерлин! — о ком она думала в таком ключе?!
— Гарри… — тихо позвала она, стараясь выкинуть глупости из головы. — Гарри, нам нужно понять, какой шаг предпринять следующим.
— Я знаю, — Гарри взглянул на нее, и отблеск костра в стеклах его круглых очков на секунду скрыл от нее его глаза. — Гермиона, я знаю. Ты думаешь, я об этом не думал? Постоянно думаю. Мы не просто не знаем, где искать крестражи, мы понятия не имеем, как их уничтожить.
— Гарри, но, может быть, Дамблдор…
— Нет. Нет, я же говорил. Мы всегда обсуждаем одно и то же.
Да, она знала. Дамблдор не дал им ни одной подсказки. Кроме книги, снитча и деллюминатора. Но чем они могут помочь, ребята так и не поняли. Очередная нелегкая загадка директора.
— Мы справимся, все будет хорошо. Я верю, — прошептала Гермиона после короткой паузы, стараясь не обращать внимание на шорох, издаваемый висящей на груди тяжелой штуковиной. Гарри снова взглянул на подругу.
— Ты, должно быть, устала. Отдай мне медальон, я побуду с ним оставшееся время.
— Нет. Все в порядке, — она рефлекторно прижала руку к груди. Нет уж, эти несколько часов она насладится им в полной мере. И никто не помешает ей, она не позволит.
— Но ты с ним уже целые сутки…
— Гарри, я в порядке! — голос Гермионы прозвучал жестче, чем ей того хотелось бы. А если бы она взглянула на себя со стороны, то поняла бы, насколько пугающе выглядела в этот момент. Гарри, однако, списал это на игру света от костра.
— Гермиона, отдай, он влияет на тебя ужасно, — предпринял Поттер последнюю попытку, тем не менее, не сильно стараясь убедить подругу. В конце концов, несколько часов ничего не изменят.
— Еще хуже он влияет на тебя, — пробормотала она, вновь выпутывая массивную цепочку из шарфа. Крестраж снова оказался в ее ладони, и Гермиона вновь почувствовала, что не может оторвать от него взгляда.
— Что ты чувствуешь, когда носишь его? — она услышала голос Гарри Поттера будто издалека, из какого-то вязкого тумана и, опомнившись, тут же сунула медальон в карман.
— Это… — о, она боялась такого прямого вопроса. Она давно ждала его, опасаясь, что как-то выдаст себя, но сейчас он прозвучал слишком внезапно. Надо было сказать что-то, хоть что-нибудь. — Знаешь, это ни на что не похоже. Я… — Она старалась сосредоточиться, но было невероятно сложно. — Это как с дементорами. Только ты и сам не замечаешь. Тебе страшно, ты злишься, худшее выходит наружу… А по ночам снятся кошмары. И Том…
— Том? — О нет, этого она и боялась. Гарри смотрел на нее пораженно, как будто она сейчас произнесла что-то настолько из ряда вон выходящее… как будто пересказала ему один из своих снов. Как можно было выдать себя так глупо?!
— То-от, кого нельзя называть. Я сказала именно это.
— Нет, я отчетливо услышал «Том». Гермиона… Ты что, все еще помнишь его семнадцатилетним? Он не тот студент-семикурсник, с которым ты варила зелье в туалете Плаксы Миртл! Он вовсе не человек даже…
— Я знаю, Гарри, знаю… — она готова была заплакать. Ей нужно, необходимо было избавиться от медальона! Она могла все испортить.
— Он не Том Риддл! Он Лорд Волдеморт!
— Я зна…
В ту же секунду в нескольких метрах от себя они услышали шум, который невозможно было ни с чем спутать: кто-то только что аппарировал где-то совсем рядом, и главное… их было несколько, судя по приглушенным голосам. Гарри и Гермиона одновременно вскочили на ноги.
— Туши костер, быстро туши костер! И разбуди Рона. Нам нельзя здесь оставаться, — зашептала гриффиндорка, стараясь не поддаваться панике. — Я пока проверю, где они, и постараюсь поставить еще несколько защитных на более близком расстоянии от палатки.
— Но, Гермиона…
— Гарри, иди! Не волнуйся. Я смогу выиграть нам хотя бы пятнадцать минут, пока вы будете собираться и трансгрессировать. Если я не вернусь, аппарируйте без меня, потом я постараюсь вас найти. — Гарри заклинанием затушил костер и вновь посмотрел на нее, в его взгляде отчетливо читался страх.
— Все будет в порядке! И Гарри… Возьми это! — Гермиона решительно протянула ему медальон. — Просто на всякий случай.
Гарри напряженно кивнул и кинулся сквозь дым в палатку.
Гермиона сжала в руках палочку и осторожно направилась в сторону шороха и голосов, стараясь не издать ни звука и, насколько это возможно, выбирая место, куда ступить. Один шаг, два, три. Говоривших было, кажется, трое, и они были все ближе, хотя расслышать их четко было все еще тяжело. Еще несколько метров вперед — и можно начинать накладывать защитные заклинания.
— А кто это тут у нас? — услышав незнакомый мужской голос за своей спиной, она подскочила на месте, обернулась и тут же выхватила палочку. «Экспеллиармус», — резко произнес неизвестный, и ее единственное оружие оказалось в его руках. Нет-нет-нет, плохо, очень плохо, этого она совсем не ожидала. Вдруг страшно захотелось жить.
— Какая хорошенькая, — произнесли за спиной. Этот плотоядный голос она узнала и еще как — это был Фенрир Сивый, оборотень, одетый сейчас в мантию Пожирателя смерти. Неужели ему позволили носить метку?.. — Что это ты делаешь здесь, в лесу? Имя!
Нужно было срочно что-то придумать. Было ясно как божий день, что какую бы ложь она ни произнесла, та развалится при первой же проверке. Тут же подошел и третий — и его девушка не знала: его взгляд был как-то печален, а сам он был одет в сапоги по колено и — почему-то — на его шее она заметила изящный платок. Гермиона в страхе оглядывала каждого из них, не находя никакого выхода — все пути были отрезаны, она была окружена.
