Телеграмма № 7 (ответ на телеграмму № 6). Николай II – Вильгельму II, 31 июля:

«… По техническим условиям невозможно приостановить наши военные приготовления, которые явились неизбежным последствием мобилизации Австрии. Мы далеки от того, чтобы желать войны. Пока будут длиться переговоры с Австрией по сербскому вопросу, мои войска не предпримут никаких вызывающих действий. Даю тебе в этом моё слово. Я верю в Божье милосердие и надеюсь на успешность твоего посредничества в Вене на пользу наших государств и европейского мира. Преданный тебе Н».

Телеграмма № 8 (ответ на телеграмму № 7). Вильгельм II – Николаю II, 31 июля:

«Вследствие твоего обращения к моей дружбе и твоей просьбы о помощи, я выступил в роли посредника между твоим и Австро-Венгерским правительством. В то время, когда ещё шли переговоры, твои войска были мобилизованы против Австро-Венгрии, моей союзницы, благодаря чему, как я уже тебе указал, моё посредничество стало почти призрачным. Тем не менее я продолжал действовать, а теперь получил достоверные известия о серьёзных приготовлениях к войне на моей восточной границе. Ответственность за безопасность моей империи вынуждает меня принять предварительные меры защиты. В моих усилиях сохранить всеобщий мир я дошёл до возможных пределов, и ответственность за бедствие, угрожающее всему цивилизованному миру, падёт не на меня. В настоящий момент всё ещё в твоей власти предотвратить его. Никто не угрожает могуществу и чести России, и она свободно может выждать результатов моего посредничества. Моя дружба к тебе и твоему государству, завещанные мне дедом на смертном одре, всегда была для меня священна, и я не раз честно поддерживал Россию в моменты серьёзных затруднений, в особенности во время последней войны. Европейский мир всё ещё может быть сохранён тобой, если только Россия согласится приостановить военные приготовления, угрожающие Германии и Австро-Венгрии. Вилли».219

Телеграмма № 9 (ответ на телеграмму № 8). Николай II – Вильгельму II, 1 августа:

«Я получил твою телеграмму. Понимаю, что ты должен мобилизовать свои войска, но желаю иметь с твоей стороны такие же гарантии, какие я дал тебе, т. е., что эти военные приготовления не означают войны, и что мы будем продолжать переговоры ради благополучия наших государств и всеобщего мира, дорогого для всех нас. Наша долго испытанная дружба должна с Божьей помощью предотвратить кровопролитие. С нетерпением и надеждой жду твоего ответа. Ники».220

Телеграмма № 10 (ответ на телеграмму № 9). Вильгельм II – Николаю II, 1 августа:

«Благодарю за твою телеграмму. Вчера я указал твоему правительству единственный путь, которым можно избежать войны. Несмотря на то, что я требовал ответа сегодня к полудню, я ещё до сих пор не получил от моего посла телеграммы, содержащей ответ твоего правительства. Ввиду этого я был принужден мобилизовать свою армию. Немедленный, утвердительный, ясный и точный ответ от твоего правительства – единственный путь избежать неисчислимые бедствия. До получения этого ответа я не могу обсуждать вопроса, поставленного твоей телеграммой. Во всяком случае я должен просить тебя немедленно отдать приказ твоим войскам ни в каком случае не переходить нашей границы».221

Наш Государь попросил Вильгельма всего лишь дать ответное слово, что мобилизация в Германии не означает войны, но кайзер от ответа бесцеремонно ушёл.

Повторимся, кайзер, вместе с немецкой элитой, очень хотел повоевать и долго ждал подходящего момента, а дождавшись, даже и не думал его упускать. По этому поводу достаточно метко выразился Владимир Ильич Ленин: «Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной войне с её стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с её точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и предрешённые Россией и Францией».222

1 августа в 7 часов вечера германский посол в России граф Фридрих Пурталес явился в Министерство иностранных дел. Он спросил министра Сергея Дмитриевича Сазонова, согласна ли Россия отказаться от мобилизации. Министр ответил отрицательно. Взволнованный посол ещё дважды повторил свой вопрос, получая от Сазонова один и тот же ответ. «В таком случае, – заявил Ф. Пурталес, – мне поручено моим правительством передать вам следующую ноту». Дрожащей рукой он отдал министру документ с объявлением войны, после чего отошёл к окну и, взявшись за голову, заплакал. Совладав кое-как с собой, он обнял Сазонова и покинул министерство.223

Министр только потом заметил, что Пурталес допустил ошибку, и передал две редакции ноты – одну на случай, если Россия остановит мобилизацию, а вторая, если нет. Обе ноты заканчивались объявлением войны – менялся лишь предлог.

2 августа император Николай II в манифесте объявил своим подданным о вступлении в войну с Германией и подписал высочайший указ о назначении великого князя Николай Николаевича (Младшего) Верховным главнокомандующим всеми сухопутными и морскими силами Российской империи.

В этот же день в русской столице огромная толпа народа, собравшись на Дворцовой площади перед Зимним дворцом, приветствовала своего Государя. Восторженные крики были настолько громки, что император, желавший обратиться к подданным с речью, не смог осуществить своего намерения.

Вот как этот день вспоминала подруга царской семьи Анна Вырубова: «Что делалось в этот день на улицах, уму непостижимо! Везде тысячные толпы народа, с национальными флагами, с портретами Государя. Пение гимна и „Спаси, Господи, люди Твоя“… Их Величества прибыли морем в Петербург. Они шли пешком от катера до дворца, окружённые народом, их приветствующим. Мы еле пробрались до дворца; по лестницам, в залах, везде толпы офицерства и разные лица, имеющие проезд ко Двору. Нельзя себе вообразить, что делалось во время выхода Их Величеств. В Николаевском зале был отслужен молебен, после которого Государь обратился ко всем присутствующим с речью. В голосе его вначале были дрожащие нотки волнения, но потом он стал говорить уверенно и с воодушевлением. Окончил речь свою словами, что „не окончит войну, пока не изгонит последнего врага из пределов русской земли“. Ответом на эти слова было оглушительное „ура“, стоны восторга и любви; военные окружили толпой Государя, махали фуражками, кричали так, что, казалось, стены и окна дрожат… Их Величества медленно продвигались обратно, и толпа, невзирая на придворный этикет, кинулась к ним; дамы и военные целовали их руки, плечи, платье Государыни… Когда они вошли в Малахитовую гостиную, Великие князья побежали звать Государя показаться на балконе. Всё море народа на Дворцовой площади, увидав его, как один человек, опустилось перед ним на колени. Склонились тысячи знамён, пели гимн, молитвы… все плакали… Таким образом, среди чувства безграничной любви и преданности Престолу – началась война».224

К сожалению, это был последний столь массовый патриотический подъём в империи.

3 августа Германия объявила войну Франции, а 4 августа – Бельгии. Затем военную эстафету продолжила Великобритания, объявившая 4 августа войну Германии. И спустя два дня войну России объявила Австро-Венгрия.