Трое любимых сыновей оказались в руках врагов. Где они теперь? Что с ними сделают большевики? Алимхан слышал ужасное известие о расстреле царя Николая и всей его семьи, и о том, что большевики не пощадили ни царских дочерей, ни маленького наследника.

Когда Алимхан вспоминал это ни с чем несравнимое злодеяние красных, его бросало в дрожь. Неужели и его детей ждет та же участь?

Старший, Султанмурат, которому уже исполнилось двенадцать лет, был очень любознательным, учился с удовольствием, наставники его хвалили. Но наследником престола, к сожалению, он стать бы не смог – в детстве мальчик упал с лошади и сильно повредил ногу, оставшись на всю жизнь хромым, а это могло стать препятствием к его престолонаследию. Но, возможно, он мог бы стать ученым, писателем или поэтом. Средний Шахмурад, который был двумя годами моложе, тоже любил книги, но читал он больше предания о битвах, в которых участвовали его героические предки-мангыты. Он с удовольствием наблюдал учения солдат, часто проводившиеся в Арке, интересовался военными играми, рос очень подвижным и активным.

А младшенький, Рахимхон, которому не было еще и четырех лет, нежно любил своего отца, обожал мать, был спокойным, ласковым, послушным. О способностях его еще ничего нельзя было сказать, потому что он был еще очень маленьким.

Бедные, бедные дети! Где они? Живы ли? В каких городах, в каких землях?

Конечно, Алимхан был еще не стар и у него есть другие сыновья и могут родиться еще. Но ведь на руке пять пальцев, и каждый с пальчик дорог. Что теперь им может предложить их отец и что он передаст детям после своей смерти?

Алимхан не раз обращался к правительству большевиков с просьбой вернуть ему сыновей и родственников, попавших в плен к красным. Однако те отвечали отказом. Они не убивали мальчиков, но держали их в качестве заложников для своих грязных политических игр. Главы иностранных государств, которым Алимхан писал многочисленные обращения с просьбой поддержать и повлиять на большевистских узурпаторов, холодно отнеслись к его просьбе.

Никому не хотелось с ними связываться – мало ли что придет в голову дикарям, вдруг они возжелают двинуть свои полчища на соседние страны. Ведь в планах большевиков присутствовала бредовая идея – учинить рабоче- крестьянскую революцию во всем мире.

Эмиру оставалось уповать только на те повстанческие отряды, которые стихийно образовались в различных районах Бухарского эмирата сразу после захвата этой земли красными. В начале освободительной войны молодой лакайский джигит, а потом уже полноправный главнокомандующий исламской армии Ибрагимбек успешно начал освободительное движение и день за днем выбивал врагов из бухарских земель. Алимхан возлагал огромные надежды на смелого лакайского героя. Он осыпал Ибрагимбека всяческими милостями, обещал по окончании войны сделать его Гиссарским беком, постоянно поддерживал его в своих посланиях.

А потом появился Анвар паша, блестящий турецкий офицер, бывший военный министр Османской империи, зять султана. Алимхан почему-то был уверен, что у него получится воевать лучше, чем у Ибрагимбека и он дал все полномочия Анвару паше. Но в этом он просчитался. Народ не принял чужеземца. В исламской армии начался разлад и освободительное движение потерпело крах…

Дни и ночи проводил Алимхан в раздумьях, то советуясь с министрами и придворными о дальнейших действиях, то принимая у себя иностранных посланников, то находясь в тиши глубокого одиночества.

Напрасно ждала своего повелителя красавица-таджичка, самая юная жена, с которой эмир проводил в эти месяцы свободное время, – так живо она напоминала ему родину и последнюю ночь, проведенную на своей земле в таджикском кишлаке что находился недалеко от афганской границы. Ночь, наполненную звуками свадебных карнаев8 и бубнов. Ночь, едва не обернувшуюся трагедией, когда части вражеской армии под покровом тьмы незаметно подошли к кишлаку настолько близко, что верные сарбазы и телохранители едва успели спасти повелителя Бухары и его невесту. Женитьба на таджичке, дочери мельника, была вынужденным шагом, который бы помог заручиться поддержкой его власти таджиками в Восточной Бухаре. Породнившись с ними, эмир мог бы рассчитывать на их военную помощь. Молодая жена совершенно неожиданно покорила его своей изысканностью, красотой и удивительно острым умом, и было очень странно, что необразованная дочь простого дехканина может так необыкновенно общаться с самим эмиром.

И еще более странно, что юная красавица очень быстро привязалась к эмиру и влюбилась в него пылко и страстно.

Теперь напрасно прислушивалась молодая госпожа к шагам за дверями своей роскошной комнаты. Часами простаивала она у изящной панджары9 у окна с китайскими цветными витражами и, прикрыв свое ангельское личико золотой бенересской шалью, осторожно выглядывала в сад, в аллею, ведущую к ее покоям. События последних недель заставили эмира забыть о мирских забавах…

Крах движения моджахедов против Советов, гибель Анвара паши, разгром исламской армии, – все эти трагические события последних месяцев вынуждали эмира искать новые возможности для выхода из этого невыносимого тупика.

Он обращался и к европейским странам, к восточным правителям, но никто не принимал всерьез его просьбы. Многие боялись большевистского движения и неохотно общались с ним на эту тему.

Афганский эмир Аманулла-хан дал понять, что опасается их вторжения в свою страну и поэтому ссориться с ними не намерен. Англичане не отказывали, но тоже не спешили выделять военную помощь. На то у них были свои интересы и свои планы. Алимхан остался один на один с красной угрозой и мог рассчитывать только на возрождение освободительного движения внутри Бухарского эмирата.

Он был готов принять любую помощь, поэтому, когда на бухарской земле снова появился новый турецкий офицер – Селим паш10, готовый, по его словам, «свернуть голову Советам», взоры эмира с новой надеждой обратились к нему.

В начале осени Ибрагимбек получил послание от турецкого офицера Селима паши. В письме говорилось, что он прибыл на восточно-бухарскую землю, чтобы отомстить большевикам за убийство Анвара паши, а также продолжить его дело по освобождению Туркестана от большевиков.

Мало нам Анвара, еще один «освободитель» нашелся, – прочитав письмо, недовольно проговорил Ибрагимбек своим ближайшим помощникам. – Ну что ж, посмотрим, на что он способен. Салим просит помочь объединить отряды моджахедов. Хорошо что просит, а не приказывает, как Анвар! Разумеется, никакой помощи от меня не добьется, пока я самолично не удостоверюсь в его намерениях! – Лицо Ибрагимбека стало холодным, словно каменным, проницательные глаза вспыхнули темным, недобрым огнем. На лбу залегли глубокие морщины, красноречиво говорящие о тревожных мыслях, о беспокойстве судьбой исламской армии в связи с появлением очередного очередного турка на земле Восточной Бухары.

Ибрагимбек обратился к сидящему рядом верному помощнику Домулле Зие:

Селим сейчас в Муминабаде! Бери десяток людей, скачи туда и посмотри, что он там затеял. Не мне тебя учить! Ты прекрасно умеешь вести переговоры и сможешь выведать все его тайные намерения. Отправляйся завтра на рассвете, не будем терять время.

Наступило время хуфтана11. Заканчивал Ибрагимбек намаз всегда одной и той же молитвой: «Да снизойдет милость Аллаха на его высочество эмира нашего Алимхана, да будет он победоносен, меч его остер, путешествия благополучны. Да сгинут враги его, да падет всякий, посягающий на племя его».

«Амин!» «Амин!» – хором повторили за ним его приближенные. – «Амин, я Аллах!».