Нарцисса промолчала, потом они всё-таки разделили запланированной трапезу и даже какое-то время провели в разговорах возле камина. А потом, словно внезапно придя к решению, Малфой извинил себя и аппарировал буквально из гостиной менора.

***

Гарри Поттеру последнее время казалось, что после произошедшего в Праге, в Волшебном мире Англии и Европы была объявлена настоящая охота на Охотников на ведьм. Охотники после введения Статуса секретности долгое время считались исчезнувшими, но обнаруженная Гермионой в маггловском кафе Праги ловушка для ведьм перевернула волшебный мир с ног на голову.

Плюс, чем больше их оперативная группа расследовала убийства «подстилок Псов», как долгое время в Аврорате называли между собой преступления, которые считали совершенными из мести, тем больше наталкивались на доказательства к обратному. Это не было самосудом подпольных организаций, стремившихся отомстить легко отделавшимся после войны предательницам.

По всему выходило, что девушки были убиты, потому что являлись волшебницами, и Гермиона, первой указавшая на истинный метод убийств, вновь оказалась права: их объединяла исключительно локация. Очередная ловушка, поставленная возле бара.

Плюс, все эти волшебницы использовали Оборотное зелье или изменяющие внешность заклинания. Эффекты обоих аннулировались через несколько часов после смерти волшебниц, и поэтому, например, в мире магглов изначально тоже строили совершенно иные предположения: все девушки соответствовали одному стереотипу внешности, и магглы мгновенно приписали преступление серийному убийце, выбирающему жертв определённой внешности.

Нотт таким образом давно уже внедрился в группу на постоянной основе: Отдел Тайн был заинтересован в Охотниках даже больше, чем Аврорат. А теперь, похоже, заинтересовались и колдомедики. Министерство в своей мудрости опять приписало к этому расследованию чистокровную из аристократической семьи, и Поттер твёрдо решил поинтересоваться возможными мотивами у Малфоя.

Неужели для того, чтобы охотиться на Охотников за ведьмами, нужно было собирать самые «сливки» Слизерина их потока? Всех, кто когда-то поддерживал Тёмного Лорда? И если с Малфоем они уже давно притерлись друг к другу - Драко слишком очевидно свои взгляды поменял в тот же миг, когда соизволил подумать за себя самостоятельно, а не продолжать обезьянничать мнения и позиции отца, Нотт вообще в школе чаще всего помалкивал, и поэтому даже Гермиона Грейнджер не таила на него обид, то Панси Паркинсон была совершенно другой историей.

Поттер давно уже ни на кого не таил зла, он сделал сознательное усилие простить даже Паркинсон, которая мгновенно предложила выдать его Тёмному Лорду, но и общаться именно с этой ведьмой у Гарри желания не было. И тем не менее этим вечером Паркинсон рука в руку вышла из камина вместе с Эрни Макмилланом.

– Эрни, – Гарри прищурился. – Я не знаю, если ты в курсе, но за тобой хвост. Подцепил в камине или на вас склеивающие чары? Потому что я прекрасно помню, что Паркинсон на Гриммо 12 не приглашал.

– Гарри, прекрати, – Гермиона подняла глаза от разложенных перед ней на столе свитков и покачала головой. Рядом с ней Теодор Нотт лишь насмешливо приподнял бровь, наблюдая за раздраженным взрывом всегда сдержанного Гарри Поттера. – Наверное, министерство посчитало, что теперь нам нужен вклад официальных медиков. Только я тоже затрудняюсь увидеть, каким образом нам может помочь специалист, в основном занимающийся фамильными проклятиями и работающий с младенцами.

Эрни Макмиллан уже было открыл рот, чтобы начать то ли оправдываться, то ли идти в наступление, но Панси остановила его. Подняв обе руки в универсальном жесте предложения мира, Паркинсон решительно сделала шаг вперёд.

– Поттер, я прекрасно знаю, – Панси подавила глубокий вздох. – Что не являюсь одной из тех, кто тебе не то, что симпатичен, но с кем ты даже в одной комнате хотел бы находиться. Я бы даже сказала, что даже к категории тех, кого ты просто заставляешь себя переносить, отношусь с трудом. Но на самом деле для моего присутствия здесь действительно есть веские причины.

– Тогда начинай их озвучивать, – Поттер скрестил руки на груди. – Потому как я серьезно начинаю задумываться возобновить на доме Фиделиус и пересмотреть список посвященных в тайну.

На этих словах Гарри многозначительно стрельнул глазами в Макмиллана и приподнял бровь. Паркинсон перевела взгляд на Гермиону, словно ожидала поддержку, но та молчала. Теодор тоже не рвался переходить в ряды защитников бывшей однокурсницы, и оба невыразимца сейчас с нечитаемым выражением лица ожидали её объяснений.

– Хорошо, – Паркинсон шумно выдохнула сквозь сжатые зубы. – Во-первых, последнее время я занималась тем, что штудировала литературу старинных семей именно на эту тему: обнаруживающие способы, благодаря которым охотники за ведьмами устраивали ловушки, в одну из которых и попалась Грейнджер в Праге.

Поттер кивнул, про себя отмечая, что логику сталкивания бывших недругов и принуждения их сотрудничать так до конца и не понимает. Впрочем, его собственный опыт сотрудничества с Малфоем на деле доказал, что довольно продуктивен, а если в Отделе Тайн так хорошо осведомлены, как об этом подозревают в Аврорате…

Было вполне логично заподозрить и об осведомлённости Тайн относительно вклада Теодора Нотта и Панси Паркинсон в некоторые решения Гермионы. Ведь доводы именно этой парочки та когда-то «услышала». Тогда логика за настойчивым подталкиванием представителей в прошлом противоборствующих факультетов к сотрудничеству становилась намного понятнее.

Впрочем, Гарри уже давно подозревал, что если бывшие гриффиндорцы стремились в Аврорат, то Отдел Тайн был богат на выпускников факультетов Ровены и Салазара. А «мудрые» и «хитрые» обычно были единогласны в отношении одного старого правила: держи друзей близко, а врагов ещё ближе. Всё это было логично, судя по совсем не удивленному выражению лица Гермионы Грейнджер. Меж тем, Паркинсон продолжила.

– А ещё, я должна провести несколько дополнительных сканирований Грейнджер. Чтобы ничего не пропустить, так сказать. Прошло уже несколько месяцев, и чем дальше от момента родов, тем отчётливее будет понятно, вплетено ли проклятие в ауру Грейнджер, или всё-таки ей досталось через партнёра.

– Гермиона, – вопреки серьезности ситуации хмыкнул Поттер, не удержавшись. – Не знаю, как тебе, а по мне так это проклятие звучит, как венерическое заболевание.

Нотт скромно отвёл глаза, хотя Гарри очень сильно подозревал, что на самом деле Теодор изо всех сил пытался подавить рвущейся наружу хохот. Даже не смех, а именно не сдерживаемый, громкий, не аристократический хохот, на которой Теодор, а Гарри был в этом теперь уверен, вполне способен. Паркинсон явно не находила все это смешным, потому что опасно прищурилась и даже скрестила руки на груди для пущего эффекта. Гермиона же, вздохнув, только отмахнулась от друга и жестом показала Паркинсон, что та может приступать к сканированию.

Панси не заставила просить себя дважды, решительно сделав шаг в сторону Грейнджер. Правда, предварительно прищурившись:

– Грейнджер, а ты можешь отодвинуться от Нотта? Мы все знаем, что на нём это проклятие есть, – Паркинсон театрально закатила глаза. – Просто не хочу вводить никаких погрешностей.

– Согласен, Гермиона, – внезапно раздался от камина ледяной голос Малфоя. – Будь добра, отойди подальше от Нотта.

– И опять же, Малфой, я отказываюсь понять, каким боком все это относится к тебе, – пробормотала Грейнджер, но отошла на противоположную сторону комнаты. Теперь она оказалась рядом с Поттером, но, похоже, Паркинсон и это не устраивало. Бывшая слизеринка разместила Гермиону на довольно значительном расстоянии от всех, и только после этого несколько раз провела над ней волшебной палочкой, тщательно вычерчивая руну и старательно произнося заклинание. Усмехнувшись, Панси подняла глаза на Грейнджер и повторила процедуру ещё три раза. Только после этого она убрала волшебную палочку и вынесла вердикт: