– Спокойной ночи, Гермиона. Увидимся, завтра, как договаривались? - это не было вопросом, они действительно уже сделали планы, но девушка все равно кивнула в ответ. Дерек дождался, пока Грейнджер отворит дверь и скроется за ней в глубине дома, и только после этого развернулся на каблуках и направился прочь. Гермиона проводила его взглядом, незаметно отодвинув занавески окна, и вновь мечтательно улыбнулась…

Зайдя за угол ближайшего дома, Малфой прислонился спиной к стенке и прикрыл глаза. Ему будет очень сложно держать себя в руках, это становилось понятнее с каждым свиданием, и в первую очередь потому, что Гермиона ему по-настоящему отвечала.

Было слишком очевидно, что Дерек ей нравился. К огромному удивлению Малфоя, она даже не скрывала этого, и в который раз бывший слизеринец в душе подивился той разительной пропасти в её поведении, которую Гермиона демонстрировала в отношении разных людей.

Всегда собранная и готовая ответить на любую атаку, будь та словесная или физическая, как он помнил Грейнджер по всем им столкновениям Хогвартсе, с Дереком она была совершенно другой. Открытая, готовая понимать и принимать, ничего не прячущая и элементарно демонстрирующая все свои эмоции, словно они были на ладони.

Интересно, она и в Хогвартсе такой была со всеми, кроме слизеринцев? Или толстые стены и прочные щиты, за которыми она всегда пряталась, предназначались исключительно Малфою?

Совесть настойчиво шептала, что прежде, чем он сделает следующий шаг в их отношениях, ему следует открыть себя. Показать Грейнджер, что Дерек и Драко Малфой – это один и тот же человек. Что единственное, чего он попытался достигнуть своими выкрутасами, это показать ей самого себя и заставить Гермиону увидеть его без предвзятого отношения прежних лет общения, в каком-то смысле, познакомиться заново.

Проблема была в том, что то ли здравый смысл, то ли внутренняя трусость настойчиво напоминали, что это совсем не та картина, которую без сомнения увидит Грейнджер. Драко даже не сомневался, что девушка рассмотрит во всём этом только подвох и недобрые намерения в отношении себя.

В чем она может его обвинить? В том, что решил посмеяться над ней, в который раз показать свое превосходство и просто воспользоваться ею? Драко обладал достаточным воображением и собственными комплексами, чтобы сходу придумать далеко не одно и даже не десять объяснений с точки зрения Гермионы, каждое из которых можно было принять, как абсолютно обоснованное и справедливое.

Одним словом, все те же то ли здравый смысл, то ли трусость настойчиво шептали, что ещё рано раскрывать карты. Ему нужно больше времени, и не только для того, чтобы Грейнджер влюбилась в него по-настоящему, таким образом заполучив на глаза совершенно другие очки, на этот раз розовые, как обвиняла его сейчас собственная совесть.

Нет, Малфой упорно твердил, словно мантру повторял: ему нужно время, чтобы Грейнджер смогла его получше узнать, научиться доверять. И только тогда Малфой признается, что на самом деле Дерек и Драко – это один и тот же человек.

Аппарировав обратно в менор, Малфой имел возможность в который раз удостовериться в справедливости своих рассуждений. Точнее, он имел возможность козырнуть этим своей все ещё не успокоившейся в самой глубине души после их поцелуя совести.

В гостиной особняка, где многие сотни лет не ступала в виде гостя нога магглорождённого волшебника, конечно, за исключением тех, кого сюда притаскивали для совершенно других целей и с которыми обращались, не как с гостями, его ожидал Джастин Финч-Флечли. Пожав руку теперь уже приятелю, а не только куратору по программе ознакомления с миром магглов, Малфой предложил ему «что-нибудь покрепче» – Драко на самом деле очень сильно нуждался в стакане огневиски – и потом они долго разговаривали.

Конечно, Финч-Флетчли нарисовался обсудить некоторые вопросы бизнеса, в котором Малфой хоть и активное участие не принимал, но помощь с которым оказывал. А потом Джастин между словом проговорился, что совсем недавно случайно встретил в министерстве Гермиону Грейнджер, и они даже ходили на ланч вместе.

Малфой почувствовал, как в душе мгновенно поднимается волна ревности, но очень скоро из рассказа Джастина выяснилось, что два магглорождённых волшебника никаких чувств друг к другу, кроме приятельских, вообще не испытывали. Впрочем, даже приятельскими их назвать было сложно: Грейнджер, похоже, так никогда и не простила ему подозрений на счёт Гарри на второго курсе, и вообще никогда до конца Джастину не доверяла. Потом они вместе были в Армии Дамблдора.

Качнув головой, Финч-Флетчли насмешливо проронил:

– Похоже, хоть Грейнджер и проповедует «второй шанс» и готова с пеной у рта доказывать, что все его достойны, сама она до конца ничего не забывает и с чистого листа отношений не начинает никогда. «Всепрощающая» золотая девочка придерживаются мнения, что человек может изменить взгляды, но не свою суть.

- Другими словами, – Малфой покачал головой и насмешливо хмыкнул. Забавно, что магглорождённый Джастин в каком-то смысле оказался в одной лодке с ним, бывшим Пожирателем. – Грейнджер верит в исправление до какой-то степени, верит, что человек может поменять свою жизнь, но сама к нему не приблизится. Тебе не кажется, что это немного лицемерно для честной Гриффиндорки?

– Грейнджер всегда была больше Рейвенкло, чем истинная Гриффиндорка. Со стороны это было намного более заметно, особенно когда смотришь непредвзято и оцениваешь всё логически, – Джастин приподнял бровь, и Драко лишь поджал губы. Финч-Флетчли не нужно было объяснять Малфою, в чем именно он его сейчас обвиняет: бывший слизеринец объективно маггдорождённую волшебницу никогда не рассматривал. – Да, ей не занимать смелости и отваги, она жизнью своей доказала, что способна пожертвовать для близких ей людей всем. Стоит только взглянуть на то, что произошло с её родителями, или её отношения с Поттером. А ведь между ними романтики никогда не было, их отношения практически братские. Но у неё также в избытке логика, здравый смысл, рассудительность и привычка любое решение сначала хорошенько обдумывать и расследовать, и только потом уже принимать. Грейнджер никогда не делает необдуманные выводы. Более того, очень многие её качества вполне можно назвать слизеринскими, и если бы не статус крови, она бы на вашем факультете тоже вполне преуспела. Конечно, вы бы её заклевали, и можешь даже ничего не говорить.

– Но в конечном результате она была нужнее Поттеру, и Шляпа с Дамблдором, или Дамблдор с помощью Шляпы в этом удостоверились, – поднявшись с места, закончил их разговор Малфой.

– Размышляешь, как истинный слизеринец, – Джастин хмыкнул.

– На самом деле, правда в том, Джастин, что шляпа распределяет нас на факультеты, а на самом деле каждый из нас обладает не только теми качествами, которая шляпа выуживает из нас, как доминирующие. Ты тоже вполне бы преуспел на Слизерине, если уж мы совсем говорим начистоту.

– А ты стал аврором, – Джастин подмигнул ему в ответ. – И не задумываясь защищаешь спину Поттера каждый день. Бросаешься в огонь и полымя, ни на мгновение не думая о собственной безопасности.

– Ну, скажем, это не совсем так, – поджав губы вздохнул Малфой. Ему не хотелось обманывать Финч-Флетчли: Драко не был безрассудным, и все их операции они с Гарри просчитывали настолько, насколько это было возможно.

– Сомневаюсь, что Грейнджер не изучала все до последней запятой прежде, чем они с Поттером принимали любые решения, - Финч-Флетчли хмыкнул. - Это далеко не трусость, Малфой, это здравый смысл и предусмотрительность.

Джастин внезапно отвёл взгляд в сторону, и Малфой насторожился:

– Что?

– Да ничего особенного, – Финч-Флетчли замялся, но под пронзительным взглядом чистокровного волшебника продолжил. – Просто, разговор зашёл о тебе. И она словно выключатель нажала. Малфой, хорошо же ты её достал за последние годы, но вот именно тебе Гермиона вообще никаких шансов не даёт. У неё даже мысли не проскальзывает, что ты мог измениться. Точнее, она не отрицает возможности, что ты смог интегрировать в новое общество, что будешь держать язык за зубами. Она просто не верит, что в душе твое отношение к таким, как мы с ней, может измениться.