– Иди, прими душ, – командует Ериханов. – Жду тебя через десять минут в кабинете менеджера. Забыл, черт, как ее там… Вера, кажется. Чувствую, что Ериханов более раздражен, чем хочет показать. Ты меня поняла? Нам надо многое обсудить.

***

Не помню, как добралась до своей гримерки. Запираюсь, приваливаюсь спиной к стене. Мое тело горит и пылает, словно внутри работает печка. У меня совершенно точно поднялась температура. Всю потряхивает, кости ломит. Нет, я не могу сейчас разговаривать с Ерихановым. После того что произошло скорее умру, чем покажусь ему на глаза. Никогда в жизни не хочу его больше видеть! Больной урод с больными экспериментами. Чтоб он сдох!

Ничего важного он мне не скажет. Снова станет запугивать, унижать, издеваться…

Надо бежать – эта мысль овладевает всем моим существом. Дура несчастная. Денег заработать захотела? Вот и поплатилась. Жадность всегда наказуема. Мне нисколько не жаль себя. Я переполнена ненавистью. Прежде всего – к нему. Но и к себе тоже.

Быстро переодеваюсь, влезаю в толстовку и джинсы в которых сюда приехала, на голову капюшон и осторожно крадусь по узкому коридору, заставленному всяким хламом, пыльными старыми декорациями, к запасному выходу.

Мне повезло – удается выскользнуть никем незамеченной. Ясно отдаю себе отчет, что теперь путь в этот клуб для меня закрыт, придется искать другой заработок, и я даю себе клятву, что больше никогда не пойду танцевать за деньги. Просто не смогу. Всегда теперь перед глазами будет стоять сегодняшняя сцена…

***

Родная квартира встречает меня тишиной и безмолвием. Сначала радуюсь этому – не хочу сейчас никого видеть, но потом меня начинает накрывать тревога. В такой поздний час мама, а тем более София, должны быть дома. Звоню маме по мобильному – абонент недоступен. То же самое говорит номер сестры. Да что такое?!

На кухонном столе лежит записка, которую беру дрожащими руками:

Я предупреждал, чтобы ты не приближалась к Ериханову, сука.

Теперь твои родные у меня.

Жду Егора до завтра, или у тебя больше не будет матери.

Листок падает из дрожащих рук, все плывет перед глазами. Приходится ухватиться за край стола чтобы не рухнуть на пол. Колени ватные. Нет, это не может быть. Это какой-то страшный сон, я же должна была привезти им документы завтра!

Проклятый Ериханов все испортил! Может он сделал это специально, чтобы меня подставить? Неужели он настолько жесток? Чертов зверь, как же я его ненавижу!

Снова и снова дозваниваюсь Егору, набираю его номер дрожащими пальцами, на экран капают слезы. Когда брат наконец отвечает, начинаю орать в трубку. От ненависти. От бессилия.

Моя бедная хрупкая мамочка. Моя маленькая сестренка в руках отморозков, которые угрожали чудовищными вещами!

– Успокойся, Лили, я ничего не понимаю из того что ты несешь, – орет в ответ Егор.

– Что ты не можешь понять? Маму и Софию похитили! Я не знаю что мне делать!

– Прочти еще раз их записку, – командует Егор.

Когда выполняю это, виснет пауза.

– Зачем ты пошла к Ериханову? – грубо спрашивает брат.

– Я пошла на работу! Понятия не имела, что он появится в клубе! Мне нужны были деньги! Или, может быть, ты нам помогаешь материально? Нет, ты последнее из матери сосешь! Теперь еще упрекать меня будешь?

– Успокойся, Лили, я выехал. Утром буду дома.

– Ты не врешь? Я места себе не нахожу… они не дали ничего… не написали ни места встречи. Нет никакого упоминания о документах, им нужен ты… Ты знаешь, где их искать?

– Я все знаю. Все решу, поняла? Слушай, уйди лучше из квартиры. Хотя бы к подружке своей. А лучше, куда подальше. Заляг на дно!

– Это твой вечный способ решать проблемы, да?

– Лили, я сейчас не в настроении выслушивать проповеди, поняла? – рявкает Егор. – Мне тоже паршиво, я тоже переживаю.

– За себя? За свою шкуру?

Выматерившись, брат отключается.

Какое-то время сижу и пялюсь в одну точку. Мне дико паршиво. Не могу пошевелиться. Меня душат ненависть и одновременно чувство бессилия. Я как песчинка на ветру. Ничего не могу. Ни на что не влияю. Только забиться в нору и рыдать.

Именно этого мне и хочется.

А еще – принять обжигающе горячий душ, смыть с себя прикосновения человека, которого ненавижу больше всех на свете. Который унизил меня и подставил. Знал ли Давид, что натворил? О чем он хотел поговорить со мной?

***

Долго стою под горячими струями воды, тру тело мочалкой до красноты. Низ живота все еще ноет. Как же я себя презираю! У меня похитили самое дорогое и любимое, а я все равно страдаю от похоти! Как Ериханов смог настолько завести меня, превратить в жадную до секса самку? При том что у меня никогда не было отношений с мужчиной? Я как мартовская кошка. Всего пара касаний, и я знаю, что кончу. Но я не позволяю себе. Наказываю себя.

Бессонные часы, голова мечется по подушке, простыня подо мной свернулась в жгут. Проваливаюсь в беспамятство только под утро.

– Лилиана? Ты здесь? – из забвения вытаскивает голос Егора.

Разлепляю тяжелые веки. Чувствую облегчение, что брат приехал.

Сажусь на постели. Убираю с лица волосы.

– Как видишь, я здесь, – отвечаю хриплым после сна голосом.

– Ну конечно, в твоем духе делать все назло! – недовольно ворчит брат. – Я сказал тебе не оставаться в квартире.

– Ты должен вытащить маму и Софи. Как можно быстрее! Или ты рассказываешь мне как собираешься это сделать, прямо сейчас… или я звоню в полицию!

– Ты мне угрожать вздумала? Решила, что стала взрослой?

– Да, мне пришлось повзрослеть, ведь ты не торопился! – восклицаю отчаянно. – Я не хочу ругаться. Скажи, что планируешь делать! Я поеду с тобой.

– Никуда ты не поедешь. Я все сделаю сам, – мрачно говорит Егор. – Только не вздумай связываться с Ерихановым.

– Да что он всем дался! Я не связывалась с ним никогда! Он сам пришел в клуб! – восклицаю нервно.

– Можешь быть поспокойнее? Выпей чего-нибудь. Займись… уроками что ли.

– У них Матвей, мама, София, а ты мне уроками предлагаешь заняться? – смотрю неверящим взглядом.

В этот момент раздается звонок в дверь. Я бросаюсь открывать, брат перехватывает меня. Не пускает.

– Что ты делаешь, идиотка?

– Вдруг это наши? Ты больной? Надо открыть!

– Заткнись, – шипит яростно.

– Да ты…

Отталкиваю брата, мне удается вырваться, бегу к двери. Я, наверное, и правда сошла с ума, потому что не посмотрев в глазок распахиваю ее. Мне наплевать, пусть даже там бандиты. Я из них готова душу вытрясти, или наоборот, на коленях ползать, лишь бы отдали моих родных.

Но передо мной стоит Матвей. Смотрю моргая, не веря своим глазам.

Лицо в синяках, правый глаз заплыл, одежда грязная. Но живой…

Чувствую захлестывающее облегчение. Бросаюсь к нему, обнимаю.

– Ты сбежал? Ты видел мою маму, мою сестру? Их тоже забрали эти подонки! – плачу, всхлипываю, причитаю что-то. Никогда не была настолько болтливой. Беру Матвея за руку, завожу в квартиру.

– Они меня сами сюда привезли, – ошарашенно произносит Матвей. – Что происходит, Лили? Твоя семья состоит в какой-то мафиозной группировке? Чего они хотят?

– Познакомишь нас? – как ни в чем не бывало говорит брат, вышедший следом за мной в коридор.

– Это Матвей, это мой старший брат Егор, – произношу машинально.

– Очень приятно, – говорит Егор.

Матвей не отвечает, смотрит все еще будто сквозь меня.

– Ему сейчас не до знакомств. Надо обработать раны, – бегу на кухню за аптечкой.

– Ты видел наших родных там, где тебя держали? – слышу, как спрашивает брат.