Стеф – за дружбу и вкусную кухню;

Мое семейство духов и ангела Моциэля.

Несколько лет назад я заключил соглашение со своим другом: он учит меня фехтовать, а я учу его магии. Будучи профессиональным инструктором по фехтованию, мой друг без труда достал мне экипировку и нашел место для занятий – им стал ближайший спортзал. И вот настал день первой тренировки. Мы разминались, делали растяжку и болтали. Я нервничал. Рапиры, по виду напоминавшие хлысты, выглядели достаточно безобидно, но друг поведал мне несколько историй о весьма «зрелищных» травмах, в частности, о том, как спортсмен во время соревнований случайно проткнул себе запястье сломанной рапирой. После таких рассказов я не мог не отнестись к его указаниям, касающимся безопасности, очень серьезно.

Он научил меня стоять в крайне неестественной и неудобной позе, которая, согласно его объяснению, необходима для выполнения быстрых движений в любом направлении. Затем показал мне, как нужно двигаться, а именно – как «атаковать» и «защищаться». И в том, и в другом случае следовало скакать, шаркая при этом ногами. Потом он продемонстрировал мне «выпад», и я попробовал его выполнить. Еще надо было делать «кросс-степ». Он показал мне и этот элемент, который выглядел более естественно, чем наступление, но тем не менее предоставлял сопернику возможность для атаки. И, наконец, я узнал, как нужно делать «флэш». Тут надо было топнуть, закричать и убежать.

«Это работа ног», – сказал мой учитель.

Следующим пунктом нашей программы стало парирование ударов. Оказалось, что оно бывает пяти видов, с некоторыми вариациями. Всего пять? Я был удивлен. После часа работы ног и отражения ударов он сказал:

– Да, только пять. И этого достаточно, чтобы ты устал.

– Да, – согласился я, – но как насчет того, чтобы показать мне атаку, прежде чем мы закончим?

Возможно, я и устал, но чувствовал себя бодрым, полным энергии и готовым узнать больше.

– Сколько существует видов атаки?

– Один, – сказал он. – Ну, или два, если считать продолжающуюся атаку.

– Минутку! Есть всего четыре приема работы ног, пять – отражения ударов и один-единственный – атаки? Я думал, что фехтование – более сложный вид спорта.

– Так и есть, – ответил он. – Фехтование – это шахматы с рапирой. В шахматах ведь у тебя тоже всего шесть видов фигур, каждая из которых выполняет свой маневр, но сколько комбинаций при этом возможно?

– Я не знаю. Наверное, сотни.

– То же и в фехтовании. Основа проста, а на изучение всех комбинаций может уйти целая жизнь.

Подобно фехтованию, шахматам и множеству других видов деятельности, искусство магии требует владения небольшим числом навыков и нового понимания мироустройства, то есть нового подхода к реальности. Комбинации, образуемые этим небольшим набором навыков, и делают магию искусством.

За последние несколько столетий западная культура научилась воспринимать реальность эмпирически, то есть полагаться на выводы, сделанные исключительно на основе наблюдений. Такой подход называют научным методом. Он представляет собой своего рода аномалию в истории человечества, хотя именно этот метод позволил нам добиться таких успехов, о которых наши предки даже и не мечтали. Только за последние сто лет мы расщепили атом, слетали на Луну, научились извлекать золото из свинца, нашли лекарства от множества болезней и расшифровали геном человека. Научный метод полезен для понимания реальности, и магу стоит овладеть им, чтобы использовать в случае необходимости.

Согласно научному подходу, законы реальности более или менее постоянны. А вот маги следуют максиме Гераклита: «Нельзя дважды войти в одну и ту же реку». Ученые нередко признают, что это утверждение в чем-то справедливо. Но если реальность не является более или менее постоянной, то и правомерность применения научного метода оказывается под вопросом. Конечно, мир во многих своих проявлениях действительно остается постоянным в течение определенного периода времени: солнце наверняка взойдет завтра, а вот все молекулы атмосферного кислорода вряд ли внезапно сконцентрируются над Лондоном, оставив весь остальной мир погибать от удушья. Допущение о постоянстве позволяет ученым считать, что они способны предсказывать будущее, основываясь на повторяющихся результатах. И, как правило, они действительно могут это делать.

Однако даже наука признает, что некоторые вещи не подпадают под действие данного метода. Например, невозможно повторить произведение искусства так же, как научный эксперимент. Повторение эксперимента приводит к накоплению доказательств, которые подтверждают или опровергают ту или иную гипотезу. Копия произведения искусства ничего не доказывает – она просто повторяет оригинал. Как и искусство, магия не подчиняется принципу научного повторения, поскольку имеет дело с тонкими уровнями человеческой личности, разума и целостной реальностью в момент магического акта. Волшебство абсолютно не поддается анализу – и это прекрасно. Оно и не должно поддаваться.

В отличие от ученых, маги воспринимают реальность скорее интуитивно, чем эмпирически. Ученый наблюдает за явлением, выдвигает относительного него гипотезу, а затем собирает данные, которые ее подтверждают или опровергают. Со своей стороны, маг наблюдает за взаимодействием символических систем[1], которое и образует наш мир. Маг воспринимает мир не как сферу непрерывного взаимодействия неизменных законов – хотя нередко он таковой и является, – но как пространство взаимодействия произвольных и постоянно меняющихся символов, «строительных блоков» реальности. Каждый из них связан с другим символом или, чаще всего, с группой символов, которые, в свою очередь, тоже связаны с другими и т. д. Ученый пытается понять и систематизировать реальность, маг же пытается просто познать ее на собственном опыте.

Проницательный и хорошо подготовленный читатель может на это возразить, что атомы (или энергия), а не символы являются основным «материалом» сущего. Более подробно я буду говорить о символах в следующей главе, но этот момент позвольте мне прояснить прямо сейчас. Энергия образует всю воспринимаемую нами материальную вселенную, но наша реальность состоит не только из материи. Если вы перечислите вещи, которые оказывают наибольшее влияние на вашу реальность, то, рискну предположить, среди них будут нематериальные и даже абстрактные символы: любовь, деньги, здоровье – это то, что называют чаще всего. Даже значимость материи как таковой чаще является в большей степени символической, нежели материальной. Маленький волшебник на моем компьютере не просто напоминает мне о свинце и олове, из сплава которых он отлит. Для меня – это подарок от члена семьи, которому захотелось подшутить надо мной, и предмет, который падает на ногу каждый раз, когда я передвигаю компьютер.

Чтобы успешно заниматься магией, вы должны понять, что символы составляют основу реальности. Эти символы неопределенны. Другими словами, необязательно устанавливать между ними однозначные соответствия. Многие маги считают, что каждый символ имеет одно правильное значение, а все остальные значения являются неправильными. Они скажут вам, что зеленый цвет, к примеру, обозначает любовь, а не деньги. И хотя в ряде магических систем зеленый действительно в большей степени соответствует любви, чем деньгам, этот цвет сохраняет и другие ассоциативные значения, актуальность которых зависит от применяемой системы. Похожая схема действует и в языковой сфере. Так, буква С в английском языке может означать звуки, соответствующие буквам S и К, а также иметь многочисленные значения, которые обусловлены используемой системой.

Я не хочу сказать, что любому символу можно придать любое значение. Я не могу внезапно заявить, что «английская буква С произносится так же, как F». И здесь мы переходим к следующему пункту: в рамках определенных систем символы обладают постоянством. Если кто-то спросит меня, что означает буква С, я смогу ответить, что в английском она соответствует тем же звукам, что и буквы S и K. Однако мне могут возразить: эта буква соответствует еще и звуку ц. Кто же прав? Никто. Без знания символической системы оба ответа оказываются бессмысленными! В английском С, разумеется, обозначает с и к, а вот в словацком – всегда ц.