- Проснитесь.

Моника услышала шепот и попыталась открыть глаза. С большим трудом, но ей это удалось.

Мои глаза снова открываются. Она пошевелила рукой и испытала облегчение, когда почувствовала, иглу капельницы. Дыхательная трубка тоже до сих пор стояла в горле. Значит, я не могу говорить, но я не парализована. Она заморгала, и в поле зрения появилось лицо. Медсестра. Паника участила ее пульс.

- Просто послушай, - хрипло прошептала женщина, и Моника увидела, что глаза ее покраснели от слез. - У них твоя сестра. Вот фотография. - Перед лицом Моники оказался телефон. От увиденного у нее все опустилось внутри.

Господи, это правда! Жени. С кляпом во рту и связанными руками Жени лежала в багажнике какой-то машины. Может, она мертва? О, Жени.

- Она жива, - сообщила медсестра. – Во всяком случае, пока. Я должна была убить тебя, но не смогла. –На ее глазах опять появились слезы, но она сердито вытерла их. - И из-за этого теперь мертва моя сестра. Они убили ее. Потому что я не смогла убить тебя. – Моника в ужасе наблюдала, как медсестра ввела что-то в ее капельницу и ушла.

Даттон, суббота

3 февраля, 11 часов 05 минут

- Я не смогу, - сказала Рокки. – Меня тут же схватят.

- Ты боишься, - издевательски произнесла Бобби.

- Да, - согласилась Рокки. – Ты хочешь, чтобы я отправилась на кладбище и пристрелила Сюзанну Вартанян? На глазах у изумленной публики?

- В толпе это практически не заметно, - сказала Бобби. – Нажмешь на курок и бросишь пистолет. Когда начнется паника, ты исчезнешь.

- Это глупо.

Бобби застыла:

- Я думала, ты мне доверяешь.

- Доверяю, но…

- При каждом удобном случае ты проявляешь страх, - резким тоном сказала Бобби. – Вчера в бункере. С медсестрой. Если ты увиливаешь и прячешься, то ты для меня не имеешь никакой ценности. – Бобби бросила на нее проникновенный взгляд. – У меня никто не отказывается выполнять свою работу, Рокки.

- Я знаю, - ответила Рокки. Она умрет, если откажется. Я не хочу умирать.

Бобби оглядела ее:

- Ты боишься. Ты – неудачница. Ты мне больше не нужна.

Рокки уставилась на пистолет, который нацелила на нее Бобби:

- Ты меня застрелишь? Просто возьмешь и застрелишь?

- Просто возьму и застрелю. После всего, что я для тебя сделала, ты должна быть мне благодарна. А ты снова и снова меня разочаровываешь. У меня нет времени возиться с неудачником. Ты мне больше не нужна. Ты слишком часто терпела неудачи. Это был твой шанс доказать мне свою пользу.

Бобби видела, что Рокки сомневается. Даже если ее отвергнут, куда ей идти?

- Можно хотя бы использовать глушитель?

- Нет. С глушителем и дурак справится. Ты мне докажешь, что достойна быть моим протеже. Если у тебя получится, ты больше не будешь испытывать страх. Вот такая помощница мне нужна. У тебя есть выбор. Или делаешь, что я хочу, и остаешься в живых, или отправляешься на тот свет.

Рокки уставилась на пистолет в руках Бобби. Ни то, ни другое ее не устраивало. Но умирать ей хотелось еще меньше. Хватит бояться.

- Ладно, давай пистолет. Я сделаю. – Но нажимая на курок, я буду целиться не в Сюзанну Вартанян, а в тебя. Я им все про тебя расскажу. И тогда я стану, наконец-то, свободной.

Даттон,

суббота, 3 февраля, 11 часов 35 минут

- О, Господи, - пробормотал Люк. – Здесь, что весь город собрался?

- Похоже, что так, - ответила Сюзанна. Они втроем, она, Эл и Люк, стояли на кладбище позади баптистской церкви Даттона.Чейз и еще десять полицейских в гражданском смешались с толпой и держали ухо востро.

- Вы видите кого-то,кто кажется вам знакомым?

- Я выросла в окружении всех этих людей. Если вы о них что-нибудь хотите узнать, спрашивайте.

- Хорошо. Пастор, который вел заупокойную службу.

- Пастор Верц. – Сюзанна отвечала так тихо, что Люку пришлось наклониться к ней, иначе он ничего не слышал. Сегодня от него снова пахло кедром, а не смертью и огнем. Сюзанна вдохнула поглубже этот аромат и вновь сосредоточилась на кладбище, на котором она две недели назад стояла вместе с Дэниелом. – Верц был пастором еще до моего рождения, и мой отец всегда издевался над ним. Это могло означать, или что его нельзя подкупить, или он слишком хитрый, чтобы играть в папочкины игры. Сегодня мне показалось, что Верц совсем не изменился, хотя раньше его проповеди были гораздо длиннее. Сегодня он говорил не более двадцати минут.

- За последние дни он прочитал не одну заупокойную молитву, - заметил Эл. – Может, он больше не хочет их читать.

Сюзанна подумала о людях, которые пали от руки Мака О’Брайена.

- Вероятно, вы правы.

- А кто этот пожилой господин в похоронной процессии? – поинтересовался Люк.

- Конгрессмен Боб Боуи.

- Его дочь была первой жертвой Мака О’Брайена, - пробормотал Люк, и Сюзанна кивнула.

- Рядом с ним его жена Роуз и сын Михаэль.

- А худой старик рядом с сыном?

- Это мистер Динвидди, дворецкий Боуи. Их семья всегда имела штат слуг, которые постоянно проживали в доме, моя мама всегда им ужасно завидовала. Она тоже хотела иметь дворецкого, но отец не разрешал. Он проворачивал дома всякие полулегальные дела, чтобы мириться с присутствием слуг.

- Еще кто-нибудь, о ком я должен знать?

- Видите пожилую даму с начесом? Из третьего ряда? Это Энджи Делакруа. Она может что-то знать о Гренвиллях. Ей принадлежит салон красоты, и она знает все, что происходит в Даттоне. А что неизвестно ей, знает, вероятно, трио-барбершоп.

Три старика, сидевшие на раскладных стульях возле могилы, одновременно поднялись и направились по лужайке в сторону Сюзанны и ее спутников.

- Трио? Не квартет? – заинтересовался Эл с намеком на знаменитый барбершоп Harmony Society.

- Нет. Эта троица с понедельника по пятницу с девяти утра до пяти вечера сидит на скамейке возле мужской парикмахерской и смотрит, как жизнь проходит мимо них. Иногда ходят на час друг к другу пообедать. Можно сказать, что они – это главное учреждение Даттона. Когда один из них умирает, освобождается место для следующего пенсионера.

- Понятно, - пробормотал Люк. – А я-то считал странным своего старого дядюшку Янни, который всем статуям в саду раскрасил глаза в синий цвет. Кто из этой троицы учил Дэниела английскому языку? Он вчера помог нам с делом Мака О’Брайена. Вдруг он захочет еще что-нибудь рассказать.

- Мистер Грант этот тот, который справа. Другие, доктор Грим и доктор Финк. От всех троих у меня мурашки по коже.

Люк подавил усмешку:

- Ничего удивительного, фамилии говорят сами за себя.

- У них, правда, такие фамилии. Доктор Финк был моим зубным врачом. Я до сих пор впадаю в панику, когда слышу звук бормашины. Мистер Грант постоянно говорил об умерших поэтах. Он хотел, чтобы я непременно играла в театре. А доктор Грим был моим учителем биологии. Он был… другим.

- Каким другим?

- На фоне его Бен Штайн из «Выходного дня Ферриса Бьюллера» выглядит, как сотрудник рекламного агентства.

- О, столь впечатляюще? – спросил Люк с усмешкой в голосе.

- Еще хуже. – Троица подошла, и Сюзанна чуть распрямилась. – Джентльмены, позвольте представить вам специального агента Пападопулоса и окружного прокурора Эла Ландерса. Доктор Финк, доктор Грим и мистер Грант.

Старики дружелюбно закивали.

- Мисс Сюзанна. – Доктор Финк взял ее за руку. – У меня не было возможности на похоронах ваших родителей высказать вам свои соболезнования.

- Спасибо, доктор Финк, - серьезным голосом ответила Сюзанна. – Очень любезно с вашей стороны.

Следующий джентльмен поцеловал ее в щеку:

- Вы прекрасно выглядите, моя дорогая.

- И вы тоже, мистер Грант.

- Мы слышали про Дэниеля, - с озабоченным лицом произнес мистер Грант. – Ему уже лучше?