Это открытие носило если не мировой характер, то региональный уж точно. Известие об открытии стоянки древнего человека учителем средней школы всколыхнуло ученые круги Советского Союза. Сам Соболев активно принимал участие в сформированной экспедиции и последующих раскопках. Не без его участия участок, теперь уже бывшего дачного кооператива, был оформлен как археологический памятник, а дачи было решено перенести ниже по течению реки, и учителя, получив компенсацию за вложенные труды, остались в целом довольны. Это незаурядное событие кардинально изменило жизнь простого учителя истории. Его пригласили преподавать в родной ВУЗ на кафедру археологии. Через два года Соболев Александр Александрович защитил кандидатскую диссертацию и был уже доцентом кафедры. Впоследствии он совершил еще не одно научное открытие, но находка на дачном участке стала жемчужиной его карьеры. Все найденные артефакты хранились теперь в качестве экспонатов в местном краеведческом музее и были снабжены соответствующей табличкой и черно-белыми фотографиями, где удачливый археолог позирует с лопатой в руках. Только один артефакт не предстал перед взором общественности – это была лопатка оленя. Соболев вообще никому не показывал ее, а хранил дома в сейфе, бережно завернутой в брезент вместе со старой двустволкой. Соболев по натуре был скептиком. И хотя в последнее время были очень популярны всевозможные эзотерические вещи, в моду входили экстрасенсы, а журналы пестрели рассказами очевидцев об НЛО и снежном человеке, Соболев, будучи человеком от науки, во всю эту ахинею не верил. Он даже не читал астрологические прогнозы, которыми увлекалась его жена, и поэтому, когда между найденных им костей мамонта он обнаружил непримечательную кость – лопатку какого-то млекопитающего, не смог поверить своим глазам. На лопатке, потрескавшейся и пожелтевшей от времени, были вырезаны буквы, причем не какие-то знаки или символы, а вполне себе современные буквы русского алфавита, которые образовывали слова и четкие предложения. Надпись буквально гласила следующее: «Я жив, здоров и счастлив. Сын Миша». Такой анахронизм поставил бы в тупик любого человека, и Александр Александрович долго ломал голову над этой загадкой. Он выстраивал предположения о том, что его находка – это чья-то злая и глупая шутка, и все это не более чем фальсификация. Но все специалисты сходились во мнениях, что вещи подлинные возрастом около тридцати тысяч лет, а проведенные в Москве экспертизы этот факт подтверждали. Можно было подумать, что захоронение мог обнаружить кто-то раньше него и подбросить эту злополучную кость, но сделать это так филигранно, не нарушая при этом культурных слоев, было невозможно, да и не было в этом абсолютно никакого смысла. Так что свою странную находку Александр Александрович не показал никому, даже жене. Хранил он ее дома, и вечерами подолгу рассматривая начертанные буквы под большой лупой. Со временем думать об этом он перестал, а через два года жена родила ему первенца. Назвали мальчика в честь прадеда Михаилом.

Взрыв.

«Армия – не просто доброе слово, а очень быстрое дело».

Армейский локальный мем

Пробуждение было не приятным, громкий пронзительный звонок проник в сонное сознание, в само сновидение. Снилось в этот раз какая-то компьютерная игра, не то шутер, не то аркада, и раздавшийся звонок сначала как-то вписался в сюжет сновидения, но его продолжительность и назойливость стала разваливать сон, и, в конце концов, выкинула в реальность младшего сержанта срочной службы Михаила Соболева. За год службы Михаил так и не привык к армейскому подъему в шесть утра. Сегодня, казалось, что вот только он закрыл глаза, как раздался этот громкий и бесконечно несмолкающий звук. К удивлению, наручные часы показывали три часа ночи, тут же заорал дежурный по роте:

– Рота подъем!!! Боевая тревога! Получаем экипировку и оружие!!

Выругавшись про себя, Соболев судорожно начал надевать брюки, китель и берцы. Бойцы торопливо получали экипировку. Соболев привычными движениями одел броник, разгрузку; прицепил к ремню флягу, саперную лопатку, штык-нож, противогаз – знаменитый «слоник». Через плечо нацепил скатку из плаща-палатки. Молодые нервно одевали вещмешки и на загривок плащ ОЗК, действовали они не так быстро, но в отведенные нормативы укладывались. Венцом экипировки служил «дедовский» шлем стальной армейский СШ-40, в таких касках еще Берлин брали. Не все еще инновации докатились до российской глубинки, так что приходилось служить в том, что было, хорошо еще, что не застали «юдашкинскую» форму. Построив перед оружейкой в одну шеренгу личный состав, взводный остался доволен внешним видом солдат и 101 взвод по очереди, отлаженно (сказывались многочисленные тренировки) получил вооружение – АК47- М с четырьмя снаряженными магазинами.

Плац в ночном свете фонарей поблескивал, спрыснутый июньским ночным дождиком. Было свежо и прохладно. Сонливость быстро прошла, хотя большинство солдат зевали с распухшими ото сна рожами. После быстрой поверки на плацу удивительно быстро появился командир части полковник Белоногов. После традиционного: «Смирно! Равнясь!» – начальство с красными глазами не менее традиционно поприветствовало лающим басом не особо разборчиво: «Здравствуйте товарищи!» Товарищи также не разборчиво и басом пролаяли: «Здравия желаем товарищ полковник». После чего полковник стал доводить диспозицию до рядового и младшего начальствующего состава, как всегда, по-военному косноязычно. Причиной ночной тревоги послужило ЧП, произошедшее в области. Группой не установленных лиц было совершено нападение на спецтранспорт, и при этом было похищено совершенно секретное оборудование. По всей области объявлена чрезвычайная ситуация, и части округа приведены в боевую готовность. К операции также привлечены спецподразделения по антитеррору и ФСБ. В целом, было понятно, что поспать сегодня уже не придется, а придется куда-то ехать и где-то несколько часов бессмысленно проторчать или еще хуже проходить.

– Значит, сейчас повзводно загружаемся в транспорт и следуем к месту выполнения боевой задачи, понятно, да?

Слова паразиты «значит» и «понятно» Батя, как за глаза называли командира, вворачивал постоянно и не всегда уместно, например: «Кому не понятно, я объясню, понятно, да?» Молодые офицеры, кому еще служба не отбила чувство юмора, доводили информацию, непременно и глубокомысленно используя эти самые «значит» и «понятно, да». Сам Соболев, будучи командиром отделения, частенько употреблял эти заимствования с самым серьезным лицом только уже в обратном смысле: «Не понятно, нет», чем вызывал усмешку у взводного молодого лейтенанта Зайцева.

Молодые, как положено по сроку службы, загружали в кузов ящики с боекомплектом. Нескладный конопатый Сидоров, не удержал свой конец ящика и тот всем своим весом припечатал ногу лейтенанта – лейтенант взвыл в голос.

– Что-то хрустнуло и завоняло – вполголоса прокомментировал остроумный Соловьев, однако засмеяться никто не решился.

– Сидоров!!! – заорал раненый лейтенант, – тебе с твоей фамилией летать надо!! А ты ящик удержать не можешь, рукожоп!!!

Сидоров вытаращил глаза и промямлил извинения:

– Я больше не буду, тащ летенант! – такое, по-детски глупое, и неуместное извинение вызвало уже не сдерживаемый хохот у всего подразделения.

Через час после погрузки колонна военной техники двигалась на юг от расположения части к месту проведения операции. Взвод мотострелков мерно покачивался в кунге 131-го. Лейтенант Зайцев, которого в узком кругу переменного состава называли незамысловато и не иначе как Зайцем, проводил инструктаж.

– Значит так, стоим в оцеплении на местности. Прикрываем перелесок в указанном квадрате, наша задача никого не впускать и не выпускать. Преступники вооружены и особо опасны. Передвигаются в пешем порядке. Количество точно не известно, пять – шесть человек. Стрелять на поражение сразу, как только появятся в поле зрения. Ни в какой контакт не вступать, к раненым и убитым не подходить – ждать специалистов. По имеющейся информации появление этих упырей в нашем квадрате маловероятно и не ожидается. Так что стоим и ждем, пока террористов замочат в сортире… и по домам. Вопросы есть? – И сам же ответил – Вопросов нет