Врач остановился и взглянул на меня, секунду или две смотрел изучающе:

– И вы действительно согласны терпеть боль?

– Боль, – я тяжело вдохнула, – что может быть больнее, чем смотреть на то, как гибнут твои друзья, а ты не в состоянии даже закрыть глаза.

– Среди них были ваши родители?

– Нет, родители погибли в катастрофе гораздо раньше, я ещё девчонкой была. На станции гибли мои друзья, – я отвернулась, чтоб Буссер не видел, как глаза наполнились слезами, – собственно, на той станции были все, кто мне стал дорог, а теперь я одна. Объект для исследования новой расы, – горько усмехнулась.

– Лада, вам необходимо отдохнуть, – мы остановились около моей каюты, – постарайтесь не думать о том, что произошло с вами.

– Спасибо за экскурсию, – я улыбнулась доктору, прежде чем дверь каюты закрылась.

Пришел Рич с ужином. Пока я уплетала предложенное, он открыл шкаф для одежды, о существовании которого я даже не подозревала, и аккуратно разместил там мои вещи. Находка, а не парень, и чем-то Сеньку напоминает. Сердце снова кольнуло воспоминание. Рич странно посмотрел на меня.

– Светлая уриласси, у вас что-то болит? – спросил он, аккуратно размещая коробочку с заколками на полочке.

Наверное, цвет моей ауры опять изменился, я покачала головой:

– Ничего, что можно было бы поправить. Это всего лишь воспоминания, Рич.

– Да, ур Бруссер говорил, что с вами произошло. Мы обратились в межгалактический совет и, как только доберёмся до Арлеании, отправимся туда где вас атаковали арахны.

– Вы сможете что-то с ними сделать?

– Светлая уриласси, разве вы забыли, на чьём корабле находитесь, – он нехорошо улыбнулся и раскрыл ладонь, выпуская щупальце, состоящее из света, – мы можем забрать энергию у любого живого существа, даже у арахнов, – он втянул аумёбу и сжал ладонь, – так что не тревожьтесь, мёртвые будут отомщены, а живые больше не пострадают.

Рич ушёл, а я всё сидела у пустого стола. Значит, они не просто слушали меня, доктор и Эльм, они уже знали, что будут делать дальше. Я натянула ночную сорочку и улеглась в кровать. Ну конечно же, доктор сегодня рассказывал об основном законе межгалактического союза – жизнь священна. А жизни жителей целой планеты… моей планеты… Я рассказала, где она находится. Они знают эту звёздную систему, совсем молодую, по меркам космоса, почти на самом краю галактики. Арахнов выдавили из всех звёздных систем, и они решили, что могут попировать дальше от межгалактического союза. Да только за то, чтобы больше никто не испытал того ужаса, что пришлось пережить мне, я готова терпеть боль или отдать всю свою энергию, плевать, пусть даже и саму жизнь, чтобы арлеанцы уничтожили эту заразу. Заснуть я не могла, перед глазами мелькали лица друзей, и то и дело голубоватое лицо Эльма с белой прядью волос, отмеченного сиятельной Рулией. Всю жизнь испытывающий голод. Я поднялась и надела халат. Да, я прекрасно помнила, доктор говорил, что нельзя беспокоить Эльма, пока он спит. Но если он вдруг проснётся, я предложу ему свою энергию, я потерплю, пусть только поможет моей планете.

Каюта хозяина корабля была роскошной: с двумя помещениями, кабинетом, спальней. На широкой кровати спал арлеанец. Он лежал на спине, широко раскинув руки, лицо даже сейчас было напряжённое, а вокруг колыхались щупальца аумёб. На секунду стало страшно, когда они застыли и подались в мою сторону. Я проглотила комок, застрявший в горле. И подошла ближе, потом закрыла глаза и сделала последний шаг, протягивая руку к светящимся щупальцам. На всякий случай закусила губу, чтобы не кричать, если будет слишком больно. Но мягкий толчок в вытянутую руку заставил открыть глаза. Несколько аумёб оплелись вокруг руки, мягко сжимая её. Я погладила их свободной рукой и увидела, как вторую руку оплетают мягкие тёплые щупальца. Тихонько присела на край кровати и позволила им коснуться шеи, ключиц. Перевела взгляд на лицо Эльма, напряжение в нём исчезло, даже морщинка на лбу разгладилась. Я провела рукой по шершавой ладони мужчины, захотелось прижаться к ней щекой. А если он проснётся? Нет, дыхание глубокое, мерное, он крепко спит, а я только немножко полежу около него, пусть хоть ненадолго он избавится от своего голода. Стараясь не тревожить мужчину, прижалась щекой к его ладони, наблюдала, как всё новые и новые аумёбы тянутся ко мне, проникая под одежду тёплыми мягкими щупальцами, поглаживают. Стало так тепло и спокойно, глаза закрылись. Я только ещё немного погреюсь около него, а потом уйду, пока он не проснулся.

Проснулась оттого, что шершавая ладонь под моею щекой вздрогнула. Открыла глаза и с головой утонула в глубоком синем омуте глаз, наблюдающих за мной.

– Какие у тебя синие глаза, как вечернее небо, – прошептала не в силах оторвать взгляда.

– Лада, – он потянулся другой рукой ко мне, – моё космическое чудо.

Я сморгнула, отгоняя наваждение, быстро вскочила на ноги. Дура, заснула, пришла к мужчине в спальню и заснула. Что теперь он подумает?

– Простите, ур Эльм, я помню, что не должна касаться вас, и доктор говорил, что нельзя приходить, когда вы отдыхаете. Я просто хотела, чтобы вам стало лучше, – я тараторила и чувствовала, как краска заливает щёки, а он только непонимающе глядел своими синими глазами.

Кинулась к двери, в панике нажимая на панель, чтобы открыть её. Выскочила в коридор, тут же налетела на какого-то арлеанца, который не успел уйти с моей дороги, извинилась и, не поднимая глаз, рванула по коридору. Наверное, за минуту преодолела весь путь до своей каюты. Влетела внутрь, упала лицом в подушку, заматываясь в одеяло, тело колотило от волнения. Свернулась калачиком, пытаясь унять дрожь. Вдруг сильные мужские ладони подняли меня и прижали к груди, а ещё аумёбы снова принялись оплетать меня и согревать, чуть поглаживая.

– Простите, – тихо прошептала, – я только помочь хотела и уйти, а сама заснула, не знаю, почему, – всхлипнула.

– Успокойся, девочка, – Эльм выпутал меня из одеяла и принялся покачивать, – судя по тому, с какой скоростью бежала, чувствуешь ты себя хорошо, – в его голосе слышалась улыбка.

– Да всё хорошо со мной, только со стыда сгораю, – пробубнила, уткнувшись в его грудь.

До меня дошла комичность ситуации: только что переживала, что уснула в постели мужчины, а сама сейчас сижу у него на коленях, прижимаясь к обнажённой груди. И самое странное, что мне тут тепло и уютно и вовсе не хочется выбираться из объятий этого мужчины. Ну и кто я после этого? В дверь постучали. Эльм вздохнул и с сожалением пересадил меня на кровать, чтобы открыть.

– Ур Эльм, ваша одежда, – в каюту вошел доктор и изучающе посмотрел на меня, – как уриласси Лада?

– Как видите, в шоке от своего поведения, – усмехнулся арлеанец и снова присел рядом, приобнимая за плечи и больше не сдерживая аумёбы, которые легко скользили по моей коже.

– Фантастика! Светлая уриласси, что вы чувствуете?

– Тепло, – пожала плечами, – я думала, что будет больно, но они тёплые и нежные, – прогладила рукой по одному из щупалец.

– А вы, ур? – доктор перевёл взгляд на Эльма.

– Аумёбы ластятся к ней как котята, вы же видите. Буссер, как это возможно?

– Не знаю. Вы позволите мне коснуться вашей уриласси?

– Нет! – холодно сказал Эльм. – Она моя!

– Прошу прощения, ур Эльм Саилиан, – доктор опустил голову, прижав руку к груди.

– Эльм, – позвала я, забыв даже добавить уважительное – ур, – доктор не сделает мне ничего плохого.

– Ты не понимаешь. Это очень личное, интимное, если хочешь, и я боюсь, что тебе понравится.

– Эльм, он врач.

– Хорошо, если этого хочешь ты, – он втянул аумёбы.

Протянув руку к одному-единственному щупальцу, который медленно тянулся из руки врача, я не смогла сдержать болезненный вскрик, когда в тыльную сторону ладони впились ледяные иголки. Меня тут же опутали тёплые аумёбы Эльма, унимая боль, согревая, успокаивая. Продышавшись, открыла глаза. Доктор с болезненной гримасой поднимался с пола, придерживая руку, а между мной и им стоял Эльм, зло сверкая на него глазами.