– Это к бабушке. А давай мы с тобой пока мультики посмотрим, — улыбнулась она сыну. Ей очень хотелось сейчас хотя бы чем-нибудь отвлечься самой и занять сына, чтобы он не видел бабушку в таком состояние, в каком она сейчас находится.

– Вот Тамара, я пришёл.

– Я тебя искала… Я знала, что ты где-то здесь… Я приехала из-за тебя… Я должна тебе многое сказать… Я разрушила, своими руками разрушила нашу жизнь, — слёзы потекли по её щекам.

Григорий не знал, как себя вести сейчас. Обнять, пожалеть Тамару или уйти? Он стоял в растерянности, смотря на неё. За столько лет он так и не смог её забыть. Все те чувства, что испытывал он в молодости, снова вспыхнули в сердце. И только сейчас он понял, что уйти о неё сейчас уже не сможет.

– Тамара, я… Я всё знаю… Я тоже виноват перед тобой…

– Гриша… Ты меня ненавидишь? А мне надо тебе сказать… Про Катю надо сказать…

– Не надо. Я уже всё понял. Я знаю про Катю.

– Знаешь? — тихо, с надеждой в голосе, спросила она.

– Знаю. Я понял это, когда Миша мне про внука сказал, про Гришу. Я чувствовал, что Катя мне не чужая… Сердцем чувствовал, — сказал он, приложив руку к груди. — Понимаешь? Душой почувствовал, — взволнованно говорил Григорий Петрович.

– Ой! Что это я! — Тамара сделала вид, что всполошилась, только чтобы скрыть сильное волнение. — Гриша, ты проходи. Проходи!

– Тамара, я сказать хочу. Я к тайге привык. Я там в посёлке рядом живу. Ты тут. Зачем я тебе теперь? Нужен я тебе такой? — Григорий с грустью посмотрел на Тамару.

– Гриша. Я уже привыкла менять места. Мы уже не молодые… Но, что скрывать и молчать. Ты только возьми меня с собой. Мне теперь какая жизнь?.. Когда я тебя нашла. Я столько лет искала. Да, мы не молодые… И прошлого не вернёшь. Но… Как я теперь без тебя? Когда ты рядом.

– А внучок как же? А Катя?

– Катя только из-за тебя ушла работать в тайгу. Она учитель биологии, в школе работала, она хотела опять туда устроиться. Без сына ей тяжело, там. Ты только скажи… Простил или нет? Даже если нет… Мне и от этого легче станет. Хотя бы знать буду, — грустно вздохнула Тамара.

– Тамара, — Григорий впервые за долгое время опять обнял свою Тамару. Как он этого хотел долгие годы. Обнять, прижать к себе. — Я простил. Давно уже простил. Значит, судьба у нас с тобой такая.

– Гриша, — Тамара прижалась к Григорию. — Надо Катю позвать. Ты и с Гришей не знаком ещё. Внук, всё-таки, твой родной.

– Если бы ты мне тогда сказала обо всём. Сама сказала. Разве я бы тогда отпустил тебя? Землю бы перевернул, а тебя вернул бы… Но, что теперь говорить. Ты на меня тоже зла не держи. Может и мне надо было тебе всё как следует объяснить, поговорить по душам, а я не стал. Не только твоя вина в том, что случилось. Оба мы виноваты. И на мне вины не меньше.

– Да. Сглупили мы с тобой… Горячность наша всё разрушила. Вся жизнь с ног на голову перевернулась. Надо тебе с внуком познакомиться обязательно.

Тамара ушла в комнату к Кате с Гришей. Через некоторое время она вернулась, ведя за руку мальчика.

– Это наш Гриша, — улыбнувшись сказала Тамара. — А это, Гриша — твой дедушка, тоже Гриша, как и ты.

– Дедушка? Как у Павлика? — спросил удивлённо Гриша. Павлик соседский мальчик-ровесник, с которым Гриша дружил и ходил в один детский сад. У Павлика кроме мамы и бабушки был ещё и дед, который часто присматривал за ним и Гришей.

– Да, как у Павлика.

– Ну, поздоровайся, — подтолкнула к деду Гришу Катя.

– Здравствуйте, дедушка, — в нерешительности сказал Гриша.

– Здравствуй, внучек. А я вот без подарков. Ты уж извини, — развёл руками Григорий.

– Ничего, — махнул рукой мальчик. — А вы потом уйдёте, да? У Павлика дедушка с ними живёт.

– А я в тайге живу. Знаешь, где тайга? — чтобы уйти от ответа спросил Григорий.

– Знаю. Там мама работает. Только она меня с собой не берёт. А там правда медведи есть?

– Есть. Но мы к ним не пойдём. Если не будешь далеко от мамы отходить и убегать без спроса, мы с мамой твоей и бабушкой, — и он тепло посмотрел на Тамару, — тебя с собой возьмём. Как, согласен?

– Согласен, — улыбнулся Гриша. Он уже чувствовал себя счастливым. Теперь у него хотя бы дед будет. «А то как-то несправедливо. У многих папы есть, а у меня нет. Почти у всех дедушки есть, а у меня и его нет. Какой-то я неправильный, — думал про себя Гриша. — Только мама и бабушка и не одного мужчины».

– Ну, иди обними дедушку, — сказала Катя сыну.

Гриша подошёл. В нерешительности оглянулся на маму и бабушку и протянул свои ручки к деду. Григорий взял на руки внука. И уже не сдерживая слёз поцеловал мальчика и крепко прижал его к себе. Тамара, и сама, уже не сдерживая слёз, подошла к ним и обняла обоих своих Гришей.

«Как же я долго этого ждал, — думал он. — Полжизни потребовалось отдать, чтобы дождаться этого момента».

– Дедушка, не плач. Ну, что вы все, как маленькие, плачете-то? — уже сам чуть не плача, смотря на своих родных, проговорил Гриша.

Григорий Петрович и Катя улыбнулись от этой фразы мальчика.

– Нам всем надо успокоиться. Гриш, иди, мультики я тебе дальше включу, а мы поговорим с дедушкой. Хорошо?

– То иди, то уходи. Только познакомился с дедушкой и уже иди, — проговорил обиженно Гриша.

– Никуда теперь дедушка не денется. Ещё наговоритесь, — ответила Катя улыбаясь.

Катя только увела сына, как в дверь опять кто-то позвонил.

– Что-то сегодня одни гости, — улыбаясь проговорила Тамара. — Пойду открою.

Она открыла дверь. На пороге стоял Михаил, недавний их гость, а с ним рядом Валентина. Тамара её сразу узнала. Хотя и прошло много лет и годы внесли во внешность свои изменения, но Валентину, всё равно, можно было узнать сразу. Тамара слегка испугалась. Она теперь только поняла, что Катя от неё скрывала и готовила её к этой встречи с Григорием.

– Валя, Миша… Проходите. Григорий уже тут.

– Значит, ты приехала к нему? — спросила Валентина.

– Да, — тихо ответила Тамара, опустив голову.

Перед Григорием она покаялась, а вот как это сделать перед Валентиной она не знала. Больше всего она боялась встречи с ней. Тамара и Валентина когда-то были подругами, но та история, само собой, разрушила их дружбу. Она чувствовала не меньшую вину и перед ней. И Тамара сейчас не знала, что ей сказать и как к ней отнесётся Валентина. И Миша… Оказался родственником Григория и судя по всему всё уже знает про их историю. Как он, в силу возраста, отнесётся к ней и Кате? Тамара сейчас готова была ко всему. И ждала. Ждала их приговора.

– Ну, и как он? — спросила Валентина без ожидаемой Тамарой ненависти, а как-то тихо и по-доброму даже, как показалось ей.

– Валя, я должна тебя сказать… — сказала Тамара, отведя Валентину в сторону, чтобы Миша не слышал их разговор.

– Тома, я не могу вмешиваться. Только ему решать. Хотя мне и надо тебя ненавидеть, это было бы простительно, но я не могу… Столько лет прошло. Все всё поняли, хотя и поздно. Что теперь горячку пороть? Ничего не исправишь. Вам надо поговорить самим.

– Валь… Я только хочу у тебя тоже прощение попросить. Я, и только я всё разрушила. Я перед всеми виновата. Ты меня можешь и имеешь право судить… Я знаю, что уже поздно всё исправлять. Но и так оставить я не могла. Мне надо было покаяться. Понимаешь меня? Я этот крест сама на себя повесила и всю жизнь несу. И на дочь свою перекинула. Хотя бы ради них, я должна была сюда приехать. Катя —дочь Григория. Я ему об этом не сказала, тогда. И она знает, кто её отец.

– А он? Теперь-то хоть знает?

– Он сам догадался. Тогда ведь многие слух распространили. Может тогда и не поверил, а сейчас сам всё понял, да и Катя намекала, а сказать сама не решилась.

– Вам самим нужно всё обсудить. Как он решит, так всё и будет. Простит… хорошо, а нет… Ему решать.

Долго ещё горел свет в их квартире. Каждый рассказал свою жизнь. Григорий рассказал, что после того, как Люська убежала с их свадьбы со своим бывшим женихом, он уехал. Сначала мотался по стране, потом осел в одном месте, думал тут и останется, на завод устроился, но познакомился с выходцем из этих мест, подружились, с ним и приехал сюда. Работали здесь вместе, квартиру получил. Четыре года с ним в тайге промыслами занимались, а потом после смерти друга ушёл сам поближе к тайге, да так и живёт с тех пор. И, как оказалось, всех объединяло одно. Все они так и остались верными своей первой любви, все они были однолюбами.