***

Григорию не спалось. И не голоса тайги или шум ветра не давали уснуть, нет. Сердце тревожило его. И это была не та боль, какая бывает от сердечных недугов, нет, это боль, которая идёт из самой глубины души и ударяет прямо в это самое сердце. Чем он мог унять эту боль? Разве есть от этого лекарство? Воспоминания проносились одно за другим, и всё никак не выходила из головы эта Катя. Как она напоминала ему о его утерянном счастье. Он так стремился навсегда уйти от прошлого подальше, начать другую жизнь, но вот снова всё, как прежде, снова нет покоя, снова открылась так и не излеченная душевная рана. Думал уйдёт, забудет, как прежде, когда накатывали воспоминания и начинало болеть сердце. Помогало раньше… А что же теперь? А почему теперь нет покоя? И тайга уже не помогает. Кое-как он всё-таки заснул, хотя спокойным этот сон назвать было нельзя.

***

– Ба, а деда ещё нет, по-моему, – заходя к деду в дом сказал Мишка. — Значит, ещё в тайге.

– Ну, и ладно. Ой, — всплеснула рукам Валентина. — Вот что значит мужик-холостяк, не убрано, не постирано. Дня на два задержусь. Ты давай за водой сходи, ведра два принеси.

– Как придёшь, все сразу за водой посылают. Водопровод вам сюда провести надо, хотя бы меня эксплуатировать не будете.

– Иди давай, лентяй. Нет бы деду и бабушке помочь, он ещё как девка капризничает.

– Ба, а ты медведей не боишься? Придёт такой ночью, а ты на двор пойдёшь, чего делать будешь? — засмеялся Мишка.

– Иди ты, шутник, нашёл чего сказать. Иди лучше хоть чем-нибудь займись, не мешайся.

– Ну, Валентина, здравствуй. Чего, решила проведать или чего ещё стряслось? — спросил, заходя вечером в дом, Григорий.

– Ты сам-то, как пропал. Уж месяца два не видела. Волнуюсь всё-таки, не чужой. Ты что-то в тайгу-то зачастил. Сколько лет прошло, а всё маешься. Забыть пора уже.

– Забыть можно, только сердце не даёт. Ты только за этим пришла? Раны мне не бередить.

– Просто интересно. Мишка уже второй раз ко мне приезжает, так часто раньше не уходил. Значит, причина есть. Может скажешь? Самому же легче станет.

– Валя, давай ужинать. Я твоей стряпни давно не ел. Накормишь чем или нет? — уйдя от ответа спросил Григорий.

– Ладно. Зови Мишку, ужинать будем. Не хочешь говорить? Сам своё сердце травишь… И мне заодно, — упрекнула она брата.

– Что попусту рассказывать? Переливать из пустого в порожнее.

– Дед, а я в городе тётю Катю видел. У неё, оказывается, сын есть, шесть ему. Тоже Григорием зовут, — сказал деду Мишка поздно вечером, когда бабушка уснула.

– Григорий значит, — в задумчивости сказал дед.

– Ага. Я к ней ещё в гости ходил. Чаем меня угостили. Она мне книжек полезных дала, сама она учителем биологии несколько лет проработала и ещё она предложила стать репетитором у меня. Мне для поступления понадобится.

– Ну, что ж, хорошо. А ты чего спать не идёшь? Устал небось? Поздно уже, спать пора.

– А сам? Так хорошо — ночь, тихо, а ты спать.

– Ну, я тогда пойду. Сиди, коли хочется.

Ночью Григорий спал плохо. Всё ворочался. Сон опять никак не шёл, только к утру смог ненадолго уснуть.

========== Глава 4 ==========

– Мам, я поеду, ладно? Не скучайте, я на несколько дней и домой.

– Ты, дочка, поспрашивай. Может найдёшь, может кто знает про него?

– Мам, я постараюсь. Только ты не боишься? Как он отреагирует? Забудет ли?

– Знаю. Но не могу я. Мне хотя бы поговорить, всё высказать и самой спокойно, а там будь, что будет.

– Что вы не поделили в своё время? Все бы были счастливы, спокойны, не мучились.

– Кто теперь ответит, что не поделили? Горячие оба были.

– Горячие. Всю жизнь маешься. Ей поверила, а ему нет… Знала ведь, что врёт, а поверила. Сколько раз мне рассказывала? Только жизнь разрушала. Ладно, я пойду.

После того, как Катя ушла, Тамара долго смотрела в окно. Всю жизнь она себя корила. Столько лет прошло, а всё забыть не может. Кто знал, что человек может быть незаменимым. Не думала тогда, молодая, глупая. Что тогда ею двигало? Не знает до сих пор. Любила, а поверила какой-то вертихвостке, которой и он-то был не нужен, решила бывшему жениху отомстить. Сама не счастлива и его таким же сделала. «Может всё-таки, найдёт его Катя. Выскажу ему всё, повинюсь. Обругает, не примет, не простит, страшно, но всё равно легче, чем неведенье», — думала она.

***

Прежде чем вернуться на свою работу, Катя решила зайти к Григорию Петровичу и Мише.

– Здравствуйте, Григорий Петрович. А я к вам. Миша у вас? Я ему ещё книжки принесла.

– Здравствуйте, Катя. А Михаила пока нет. Бабушку — сестру мою — провожать пошёл. Навестить решила меня, с ним на два дня приезжала. Вернётся скоро. Может чайку хотите? У меня и обед найдётся, может хотите?

– Нет, спасибо. Я хотела вас попросить. Может вы посоветуете или чай какой дадите, соседке моей. Проболела, витаминов не хватает, давление низкое очень, врачи лекарств кучу прописали, а она не любительница, вот не знает, что делать. Может чего ей насобираете, поможете?

– Ну, что ж не помочь. Помогу. Соседке значит? — Григорий посмотрел внимательно на Катю.

– Да, соседке, — и Катя отвернулась к окну. — А я Мишу в городе видела. Книги ему дала, пригодятся на будущее.

– Да, он рассказывал. Сын, значит, у вас есть?

– Да. Григорий. Шесть лет ему.

– С мамой вашей живёт? И отца нет?

– Да. С мамой. И отца нет, и не было.

– Что же так? Парень ведь, мужчина рядом нужен.

– Так получилось. У вас ведь у самого тоже сестра одна дочь растила и внука сейчас растит? А могла, наверное, тоже семью создать?

– У внука Валентины, сестры моей, я есть, деда родного ему заменил, да что там говорить, можно сказать и отца. Сестра замужем была, муж на стройке погиб. Это сейчас техника безопасности разная, а тогда какая безопасность? Вот и осталось одна с дочкой маленькой. Избаловала девчонку, как же — сирота. Говорили ей: «Зачем так балуешь? Смотри, наплачешься». Не послушалась… Вот и выросла такая на вседозволенности. Гуляла да пила. Замуж в семнадцать лет выскочила, за пацана чуть постарше. Ну, какая это семья? Оба любители этого дела, — он щёлкнул по горлу, — оказались. Как сына родила, так матери его и сбагрила, а сама гулять дальше пошла. Через три года с мужем развелись, он вскоре и утонул. А племянница о сыне даже и не вспоминает, как и о матери. Небось и не помнит уж, была у неё мать или нет. Вот они моя семья. Может и создал бы свою, но, — и он развёл руками. — Что получилось, то получилось. Нам с сестрой сейчас Михаила в люди надо вывести. Слава Богу, человека из него нормального сделали, оступиться уже не должен.

– Значит, вы однолюбы, — тихо ответила Катя.

– Все мы, наверное, однолюбы. И вы, Катя, тоже однолюб. Значит, судьба у нас такая.

– Значит, судьба… У каждого она своя. Кому-то приходиться пройти испытания, а кому-то потом горько раскаиваться, за то, что свернула не туда, — Катя посмотрела как-то виновато на Григория.

– Сына-то в честь кого или просто? — отвернувшись к окну, спросил он, только, чтобы переменить тему.

– В честь. Мне пора Григорий Петрович. Вам спасибо за Мишу, помогает очень. Ничего, если я его ещё ненадолго от вас заберу?

– Ну, что же, если нужна его помощь, почему нет? Тайгу он знает, не заведёт куда не надо, ответственный, деловой. Берите, коль нужен. А потом, он сам себе хозяин, взрослый уж.

– Григорий, значит, — улыбаясь и глядя вслед Кате проговорил Григорий.

– Екатерина приходила, тебя спрашивала, книжки тебе принесла. Ты иди помоги, а мне в тайгу надо.

– Ты же только что оттуда и опять? — удивлённо спросил Мишка. — Как только тётя Катя приходит, так ты в тайгу уходишь… Я заметил это.

– Заметил он. Она меня просила соседке помочь. Я что, отказывать должен? Если у человека недомогание, надо помочь. Ты иди ей помоги, а я ненадолго, скоро вернусь. Иди давай.