Муж Молли утонул вскоре после рождения сына, поэтому она посвятила себя воспитанию детей, Марка и Ляны, и жила в доме лорда Сандерса на правах хозяйки. Он не возражал по одной простой причине: потому что ничего об этом не знал. Управляющий поместьем благоволил к Молли, и не докладывал о таком пустяке, а судьба дочери, похоже, Сандерса и вовсе не интересовала.

Ляна много времени проводила с Марком, пока Молли после визита очередной гувернантки не спохватилась, что девочка все же должна воспитываться, как леди. Однако представления кормилицы о правилах поведения сводились к тому, что леди выглядит опрятно и не водится с деревенщиной. Естественно, Ляна воспротивилась домашнему заключению, но Марк придумал переодевания в мальчика, что позволило ей проводить время, как раньше. Это сходило им с рук, пока девочка не превратилась в девушку.

У Ляны выросла грудь и округлились бедра, но это еще можно было спрятать под мешковатой одеждой. А вот интерес деревенских к странному «племяннику», который то появлялся, то исчезал, привел к тому, что слухи дошли до Молли. Она пресекла их решительно и собственноручно: подкараулила Марка и Ляну, когда они возвращались с рыбалки.

Крику было… на весь дом. Сына Молли еще и высекла, не посмотрев, что он выше нее ростом. Ляна отделалась выговором, и долгое время из дома выходила лишь под присмотром Молли или кого-нибудь из служанок. Потом надзор ослаб, но с Марком Ляна больше не гуляла. И лишь когда наступила пора сенокоса, вспомнила о переодеваниях.

Ляне нравилось ворошить граблями траву, наблюдать, как посередине луга вырастает «гора», лежать на мягком сене и смотреть на облака, плывущие высоко в небе. Разве такое можно пропустить?

Перерыв уже закончился, но Ляна и Марк задержались у стога, рядом с которым обедали.

– Подсади, – попросила Ляна.

И брат подставил ей спину, помог забраться на вершину стога.

– Лянка, только недолго, – предупредил он. – Мы и так отстали. Вон, мастер новый стог начал.

– Позовешь, как будет пора, – отозвалась Ляна, падая в душистые травы.

Позвали раньше, и не Марк, а горничная Динка.

– Ма-а-арк! – кричала она и поднималась по склону холма, приподняв юбки. – Марк, ты здесь?

– Лян, не высовывайся, – тихо предупредил Марк. – Небось, по твою душу. Я ее уведу, а ты беги к сараю, где твою одежду оставили. Только осторожно!

– Ма-а-арк! – надрывалась Динка.

– Ну, здесь я, – ответил он лениво, когда она подбежала ближе. – Чего орешь?

– А Лянка наша с тобой?

– Чо ей тут делать? – Марк цыкнул и сплюнул. – Вроде гулять ушла после завтрака, к монастырю. Потеряли?

– Да мамка твоя ее обыскалась. Я уж и по той дороге бегала, нет нигде.

– Чего обыскалась?

– А я знаю?! Вроде письмо пришло, от лорда Сандерса.

– Иди домой, я сам ее поищу.

– Правда? – обрадовалась Динка. – Ой, но как я домой без Лянки вернусь…

– Тогда будем искать вместе. У монастыря озеро есть, может, она туда пошла.

Ляна лежала тихо, голову боялась поднять и дышала через раз. Когда голоса стихли, она выждала еще немного, а потом скатилась со стога и припустила к поместью, как будто за ней гнались бешеные собаки. Больше всего она боялась, что в сарае уже притаилась Молли, но пронесло. Ляна умела одеваться и без горничной, поэтому вскоре из сарая выглянула пропавшая «леди» и быстрым шагом отправилась к дому, оглядываясь по сторонам.

– Ой, явилась! – всплеснула руками Молли, едва Ляна перешагнула порог гостиной. – И где ж это ты гуляла?

– К монастырю ходила, к озеру. – Ляна сняла шляпку. – Погода хорошая. Нянюшка, ты меня искала?

– Динку ты не встретила, что ль? Я ее посылала… Ай, неважно! – Молли махнула рукой. – Иди сюда, садись. Письмо от твоего папеньки пришло. Читай.

Ляна опустилась на скамеечку рядом с креслом, в котором Молли восседала, как королева на троне. Обычно она занимала его сразу после завтрака и из гостиной руководила прислугой. В последние два года пышные формы не позволяли ей активно двигаться, однако Молли вела хозяйство твердой рукой, и ее гнева боялись все, включая Ляну.

Впрочем, юная леди редко расстраивала нянюшку. Молли любила Ляну, как родную дочь, а у Ляны больше никого и не было. Нельзя же всерьез считать близким человеком папеньку, которого она никогда не видела.

Письма от лорда Сандерса Ляна разбирала с трудом. Легче она управлялась с печатными буквами, а завитушки и росчерки ненавидела, да и сама писать так толком и не выучилась.

После приветствий и традиционных вопросов о здоровье и благополучии в письме говорилось о какой-то свадьбе.

– Об-ру-че-на с прин-цем… – читала Ляна по слогам. – И… дальше непонятно… ко дво-ру. За то-бой… За мной? – Она посмотрела на Молли. – За мной приедут, чтобы доставить ко двору? На чью-то свадьбу? Папенька… женится?

– Ой, горе-то какое! – взвыла вдруг Молли, закрывая лицо руками. – Горе-горюшко-о-о…

– Да чего горе? – не поняла Ляна. – Пусть женится, нам-то что?

– Да не папенька твой женится! Он тебя, дуреху, замуж выдает!

– Меня? За-а-амуж?

– Тебя! Пишет, что ты обручена с принцем.

– С каким принцем?

– Да я почем знаю! – разозлилась Молли. – С наследным, небось. Младшенький еще не дорос жениться.

Ляна оглушительно чихнула и шмыгнула носом.

– А почему это горе, нянюшка?

– Да как почему! – всплеснула та руками. – Тебя отсюда заберут, замуж выдадут, за незнакомого человека. Будешь с ним жить, подчиняться его правилам, детей ему рожать. Ты ж сама еще дите!

– Но вы же с Марком со мной поедете? – насторожилась Ляна.

– Нет. Девочка моя, мы расстанемся с тобой навсегда-а-а…

Молли зарыдала, утирая слезы белым кружевным платочком. Она оплакивала не столько Ляну, сколько конец своей счастливой жизни. Навряд ли ее оставят в поместье после того, как юная леди выйдет замуж, а уж на денежные переводы точно можно не рассчитывать. И как ей, привыкшей за восемнадцать лет к власти и достатку, жить дальше? Им с Марком и идти некуда! Родственники мужа давно заняли их деревенский дом.

Однако Ляна об этом не догадывалась. Она привыкла верить нянюшке, а та не поскупилась на ужасы, описывая семейную жизнь.

Из письма следовало, что в скором времени, буквально завтра, за Ляной приедут: то ли папенька, то ли какой гонец, то ли оба сразу. Откровенно говоря, ей без разницы – все одинаково страшно. Но еще страшнее встреча с неведомым женихом, будущим мужем. Ляна даже имени его не знает!

О том, что рано или поздно придется выходить замуж, она… догадывалась. В деревне свадьбы играли, девушки с парнями женихались. Однако всерьез Ляна о своем будущем не задумывалась. И вот теперь… она невеста?

Вечер прошел в переживаниях, ночью не спалось. Ляна не хотела менять вольную жизнь в деревне на заключение в городе. Но как этого избежать? Что-то подсказывало ей, что просить бесполезно. Папенька даже видеть ее не желает, слушать, тем более, не захочет. Может… сбежать?

Точно, сбежать! Надо сбежать из дома и спрятаться! В деревне? Нет, не выйдет… У прислуги родственники в деревне, да и заметят там нового человека. А где не заметят?

Ответ пришел на рассвете, вместе с первыми лучами восходящего солнца. Рядом с поместьем есть монастырь, а в монастыре – постоялый двор для паломников. Там легко затеряться, особенно, если переодеться в мужскую одежду. Навряд ли Марк успел вернуть ее в матушкин сундук.

Ляна выбралась в сад через окно и помчалась к сараю.

Предчувствие не обмануло.

История с нареченной невестой принца с самого начала казалась Итану какой-то мутной. То, что Томас попросил «потерять» бедняжку по дороге, ерунда. Его можно понять: юноша не нагулялся всласть, а батюшка ему ярмо на шею вешает, в виде какой-то незнакомой девицы. Итан, к примеру, до сих пор о женитьбе не задумывается, хотя вроде бы пора. Но вот все остальное…

Отчего его величеству кольнуло женить сына именно сейчас? Если брак договорной, то отложить свадьбу можно на год, два, а то и три. И Томас так «удачно» подставился… Вернее, его подставили.