– Да вся деревня видела, что они вместе приехали! Один ты, как всегда… – Тут Василиса осеклась. – Постой-ка… А ты какого ляда ее документы проверять пошел?

– Поступил сигнал.

– Да сосед, небось, настучал, – вмешалась Маша. Перспектива убраться отсюда, как можно быстрее, вдохновляла. – Не понравилось ему, что я его вещи со двора выкинула.

– Это тот поломатый холодильник? – прыснула Василиса. – Ой, не могу! Мишка ж его с помойки и припер, когда Гвоздикины себе новый купили, а этот выбросили. Мол, в хозяйстве все пригодится! И на терраске бабы Шуры заныкал.

– И еще мопед…

– И мопед с помойки, – отрезала Василиса. – Тут же как, хозяев долго нет, так их сотки к рукам прибрать норовят. Короче, Максюша… – она повернулась к мужу и угрожающе повела бровями.

– Понял, – быстро согласился Максим Петрович. – Коли вся деревня в курсе. Только вот что, барышня… Вы к нам надолго?

– Надолго, – ответила Маша. – А что?

– А то… Временную регистрацию не забудьте оформить, как паспорт заберете.

– А-а-а… ну… да, конечно, – кивнула Маша. – Так я могу идти?

Михаил быстро забыл и о девице, и о Петровиче. Перекусив бутербродом с колбасой, он отправился работать: чистить клетки, менять воду и заниматься прочими делами. Например, стенку в загоне у коз давно надо подпереть.

Хозяйство у Михаила было немалое. Кур он держал ради яиц, коз – ради молока, а кроликов продавал на мясо. В теплицах выращивал огурцы и помидоры, в начале лета торговал клубникой, а в августе – яблоками. И за всем следил сам, отчего день обычно расписан по минутам.

Дом в деревне Михаил купил пять лет назад, после того, как его комиссовали по состоянию здоровья, а попросту выкинули с работы, которую он любил так, как иной муж не любит свою жену. Семьи у него не было: мать умерла, а отца он никогда не знал, с женой давно развелся, дочь выросла.

Если бы ему разрешили вернуться за штурвал самолета, он работал бы и в гражданской авиации, но – увы – из летчиков-испытателей Михаил попал в пенсионеры. И это в сорок с небольшим! Предлагали, правда, преподавать, но он решил не травить душу, продал квартиру в городе, купил дом в деревне, занялся хозяйством. Тихая и размеренная жизнь вполне его устраивала.

Он подумывал и над тем, чтобы прикупить соседский участок. Все равно наследнички бабы Шуры перестали приезжать в деревню после ее смерти. Может, стоило и обговорить этот вопрос, пока Колька здесь.

Михаил оставил дела, вернулся в дом и посмотрел на себя в зеркало. Это он в гневе и с голодухи не подумал, в каком виде завалился «в гости», а сейчас придирчиво осмотрел отросшую бороду, с отвращением выдрал из нее полудохлого жука, принюхался. От него определенно разило, придется мыться.

Он вышел во двор, намереваясь воспользоваться летним душем. Кабинка с бачком стояла аккурат напротив сетки, отделяющий его двор от двора бабы Шуры.

У соседей вновь поменялись декорации. Во дворе появилась машина, видимо, Колькина, до отказа забитая коробками. Алим уже суетился рядом, помогая с разгрузкой. А Колька… Колька, набычившись, скачками несся к Михаилу, побагровев от натуги.

От классического хука справа Михаил увернулся на автопилоте. И на том же автопилоте врезал Кольке кулаком в живот. Ядрена вошь! Какого лешего наследничек взбеленился? Впрочем, спрашивать его об этом было не с руки. Махались молча, сосредоточенно пыхтя.

Пока Михаила не полоснули по спине, как будто хворостиной. В ушах заложило от женского крика:

– Пошел вон, скотина!

Объяснить вернувшейся из участка девице, кто тут скотина, Михаил не успел. Отвлекшись на нее, он пропустил удар, который оглушил его настолько, что пришлось присесть на травку.

– Николя, вы-то что не поделили?! – воскликнула Маша, отбрасывая в сторону хворостину.

– Так это… – Тот задумчиво почесал в затылке. – Вроде, тебя.

Михаил – если верить Василисе, то именно так звали соседа, – лежал на травке, вытянувшись и скрестив на груди руки. Взгляд его был устремлен в небо. Маша даже голову задрала, чтобы проверить, что он там увидел. Ничего, кроме облаков, по небу не проплывало.

– Ты как? – сердито спросила Маша у Николя.

– Жив, как видишь, – развел тот руками.

– А вы? – она наклонилась к Михаилу.

– Какое небо голубое… – произнес он задумчиво.

– Может, скорую? – забеспокоилась Маша.

– Не надо, – тут же отказался Михаил. – Я полежу. Кольку своего лечи, ему больше досталось.

На лице у Николя наливался синяк.

– Пойдем, холод приложить надо. – Маша потянула Николя за рукав. – Он лежит, ему небо голубое.

– Нет, погоди. Как-то нехорошо получилось…

– Я обижен злой судьбой. Ах, зачем я голубой? – низким голосом пропел Михаил.

– Он издевается? – прошипел Николя.

Глаза его вновь налились кровью.

– Э, остынь! – Маша оттолкнула его от поверженного соседа. – Небо голубое – это из «Буратино», а последнее – песня голубого щенка из мультика. Пошли синяк обрабатывать. Зачем ты вообще в драку полез?

Николя вздохнул.

– Да Алим наплел, что тебя в тюрьму забрали, а перед этим сосед приходил. А от тебя куча неотвеченных вызовов. Пока ехал, не мог телефон достать, а потом перезваниваю – тишина.

– А, батарея все-таки села, – легкомысленно отмахнулась Маша. – Это что, повод бить морду?

– Естественно! – буркнул Николя.

– Ваш молодой человек прав, – глубокомысленно изрек Михаил. – Я бы тоже стал морду бить за свою женщину.

– Послушайте, вам плохо или вы придуриваетесь, в конце концов?! – возмутилась Маша.

– Очевидно, что второе. Вы же не будете бить лежачего?

– Алим, иди сюда! – гаркнул Николя.

Тот скатился с террасы и подошел, опасливо поглядывая то на Михаила, то на грозного работодателя.

– Ты мне что сказал? Повтори, – потребовал Николя.

– Бида, бида, хозяйка тур’ма забраль. Сасед кричаль, кулак махаль, патом тур’ма.

– Ну?! Какая тюрьма? Вот же она! Кстати, рыба моя, ты куда это гулять ходила?

– В тур’ма, – засмеялась Маша. – Да соседушка наш участкового вызвал, а я тебе говорила, где мой паспорт. В общем, забрали, потом отпустили.

– А, ну тогда за дело, – решил Николя и двинулся в сторону дома.

– Думаю, мы в расчете, – сообщила Маша Михаилу. – Всего доброго. И почините дыру в заборе, наверняка, вы ее и проломили.

Тот как-то странно булькнул, но Маша не стала дожидаться ответа, убежала за Николя, на ходу бросив Алиму:

– Ящики сами не разгрузятся.

К синяку пришлось приложить холодную тряпочку, льда в холодильнике, само собой, не было.

– Коль, ну вот правда, какого черта… – вздыхала Маша. – Не разобравшись…

– А он зачем приходил?

– Да холодильник требовал вернуть. И мопед.

– Угу. А потом настучал участковому. Это хорошо, что у нас участковый дядя Макс, добрейшей души человек. А если б в обезьяннике закрыли? Если бы паспорт требовали?

– Отпустили же, – Маша легкомысленно повела плечом. – Кстати, вся деревня в курсе, что «Колька привез девку».

– Гы… – Николя разулыбался. – Это тут быстро. Ты им влила свежих новостей?

– А как же. Сообщила, что мы родственники. Участковый требует регистрацию. Так что паспорт мне нужен, и чем быстрее, тем лучше.

– Понял, привезу.

Тишину вдруг прорезал вопль раненого зверя.

Маша с перепугу даже выронила чашку, которую споласкивала. Они с Николя выскочили на террасу.

– А-а-а! – орал, как укушенный, злополучный сосед. – Подвой! Привой!

– Николя, я его боюсь, – прошептала Маша, прячась за спину друга. – Он же сумасшедший. Чего он воет?

– Хазяйка саженцу сломаль, – сообщил Алим. – Когда бежаль и кричаль.

Маша с трудом вспомнила, что так оно и было. Завидев драку, она понеслась на выручку Николя, а по пути обломала удобную ветку, торчащую из земли.

– Он меня прибьет, – заключила Маша.

Николя не выдержал и заржал в голос.

После предательского удара сознание Михаил не терял, а когда в голове немного прояснилось, он решил включить дурака. Одно ясно, не видать ему теперь соседского участка, как своих ушей без зеркала. Идея полежать на травке оказалась удачной – Колька перестал махать кулаками, а потом выяснилась и причина его странного поведения.