Расположившись неподалеку, сел на пол и, накинув горку веток, начал тереть камни друг о друга, пытаясь вызвать искру. Она появилась быстро. Впрочем, я всегда был способным учеником.

Отложив в сторону камни, не спеша выстроил из невысоких поленьев шалаш, сложив их срубом ― так костер получался широким, но достаточно низким и вполне безопасным на случай, если моя упрямица вновь захочет вляпаться в неприятность.

Повеяло запахом горящего дерева. Воздух в пещере начал прогреваться, а легкий треск веток теперь действовал словно музыка ― успокаивая мысли и тело.

Поднявшись, отошел, а затем вытянул руку между костром и входом, желая удостовериться в том, что даже сильный порыв не сумеет потушить огня. Прислонившись плечом ко входу, поднял глаза на небо. Выбросив из головы всё сумбурное и беспорядочное, отстранился от звуков внешнего мира и сосредоточился на своем собственном. Я мог одновременно отключить свои чувства, эмоции, желания и мысли просто нажав на все кнопки разом, но лишь одну единственную всегда оставлял нетронутой ― эта кнопка отвечала за инстинкты.

И, когда я позволял себе спать ― Зверь всегда бодрствовал.

Даже сейчас, во время дождя, мне казалось, что я ясно слышу, как поет прерия. Слышу её живое дыхание и звуки разливающейся мелодии, которую исполняют духи моих предков. Они всегда были рядом. Всегда жили в моем сердце. И в счастливые времена и в трудные… они не выбирали, когда приходить, просто каждую минуту оставались со мной. Были моей опорой.

– Оставил меня у огня, а сам ушел поближе к холоду?

Слышал её шаги за спиной, но не думал, что она захочет заговорить со мной. Особенно, первой. Сделав незаметный вдох, сложил на груди руки.

– Это моя привычная среда, а вот ты могла замерзнуть.

Опершись о камень, Эбби тоже направила свой взор наружу, но перед этим мне показалось, что уголки её губ слегка дернулись, словно в едва уловимой усмешке.

– Теперь это и моя среда тоже, ― прошептала она, заставляя медленно повернуть к ней голову. Сердце сжалось, когда я заметил печальный взор её синих глаз.

Ей было холодно. Все эти месяцы моя девочка чувствовала холод, а меня не было рядом, чтобы это изменить. Потому что я оставил её.

– Иди к огню, ― с трудом сглатывая боль, отвернулся, стараясь изо всех сил отбросить въедливые мысли прочь, ― ветер слишком сильный, ты можешь заболеть.

– Как и ты.

– Не имеет значения.

– Что ж, ― Эбби кивнула, а затем, сознательно копируя меня, тоже сложила на груди руки, ― тогда и я не сдвинусь с этого места.

Прикрыв глаза, чтобы не вспылить, сжал зубы:

– Не зли меня, Эбигейл… ― шептал, предпринимая последнюю попытку успокоиться, ― лучше сделай, как я говорю.

– Нет.

– Иди внутрь… ― развернувшись, бросил на неё свой гневный взгляд, ― …или клянусь… я за себя не ручаюсь.

– Я уже сказала ― нет.

Зарычав, настигнул её в два шага и подхватил на руки ещё до того, как она успела что―либо сообразить. Вскрикнув от неожиданности, Эбби инстинктивно ухватилась руками за мою шею. Я был в ярости, в дикой, необузданной… и готов был поклясться, что ещё секунду назад собирался голыми руками сразиться с тигром, ― настолько сильна была необходимость дать выход своей злости, ― но её руки… стоило им лишь коснуться моей кожи и каждая частичка моего гнева тут же превращалась в тлеющие угольки, через мгновение оставляя после себя лишь серебристый пепел.

Подошел к огню и осторожно поставил Эбби на ноги. Её пальцы разжались и заскользили по моей шее. Бездонные синие глаза прожигали насквозь, ― возможно, и она почувствовала, что что―то изменилось, потому что непроизвольно приоткрыла губы.

Пещеру осветила яркая вспышка, и в небе громыхнуло. Эбби зажмурилась и, сильнее вцепившись пальцами в мою рубашку, прижалась к моей груди.

Ощущая её так близко к себе, я чувствовал, как тепло начинает медленно разливаться по телу ― от самых кончиков пальцев и выше, заполняя ещё недавно съедающую меня пустоту. И только теперь, пока она дрожала у меня на груди, вспомнил, как сильно она боится грозы. Панически.

Я очень хотел обнять её, прижать к себе, успокоить, дать понять, что со мной она всегда будет в безопасности ― но Эбби резко отшатнулась, будто бы тело внезапно прошибло электричеством, и сделала несколько шагов назад.

– Прости, я… это всё гроза… ― не поднимая взгляда, выдохнула она, и я заметил, как задрожали её руки.

Минуту назад она действительно испугалась громовых раскатов, но теперь… теперь в её синих глазах горел совсем иной страх.

Она боялась меня.

Сердце пропустило удар. Чтобы заглушить его, я в усилии сжал пальцы.

– Верно, ― старался не выдать своих терзаний, ― …ты боишься.

– Да… ― призналась Эбби, ― и, видимо, намного сильнее, чем думала.

Её голос дрогнул, мгновенно опустившись до шепота.

Говорила ли она о своем детском страхе или вложила в слова совершенно иной смысл ― я не знал. Но явственно ощущал, как бешено стучит её пульс. А ещё ― каждой своей клеточкой чувствовал её боль. Каждой. Своей. Клеточкой.

– Зачем ты это делаешь?

Эбби неосознанно, но лишь слегка нахмурила брови и чуть приоткрыла губы.

– Делаю…

– Почему ты здесь? ― уточнил, начиная медленно приближаться.

– Я уже говорила… ― она стала интуитивно отступать, ― … твоя сестра…

– …попросила найти меня, ― закончил за неё, коротко кивнув, ― да, уверен, это так. Но сейчас я хочу услышать другую… настоящую причину.

Её зрачки расширились, а сердце пропустило удар. Несмотря на то, что внешне она сохраняла полную невозмутимость, я знал ― внутренне мои слова попали точно в цель.

– Элейн ― часть моей семьи, ― её голос не дрожал и звучал на удивление уверенно, ― а ради семьи я готова пойти на многое.

– Знаю, ― тихо сказал, приближаясь к ней практически вплотную. ― Но всё ещё жду, когда ты назовешь настоящую причину.

– Она настоящая.

– Не для меня.

На какую―то долю секунды Эбби утихла.

Казалось, вот сейчас она сломается, выдаст себя, как делала это ни один раз, но теперь вместо испуганной, загнанной в угол девочки передо мной стояла сильная и уверенная в себе женщина. Но я понял это не сразу.

– Я сказала правду, ― Эбигейл вызывающе, но всё же осторожно посмотрела мне в глаза. ― И мне искренне жаль, если она не такая, как ты думал.

– Эбби…

– Мне всё равно, что с тобой будет, ― она говорила это так, словно пыталась убедить в этом и себя, ― и, если бы твоя сестра не была в таком отчаянии, я бы никогда на это не пошла. Просто потому, что не могу и не хочу тебя видеть. Никогда.

Её слова хлестнули жесткой плетью: резко, больно, со всей силой. Место удара жгло и хотелось закричать от того, как всё внутри рвалось на части.

– Но ты здесь, ― не веря её словам, повторял, ― ты всё ещё здесь…

– Лишь потому, что не могу уйти.

Её шепот побудил небо разойтись новым громовым раскатом, словно говоря ему: ― ты ― идиот, вот истинная причина. И другой не существует.

Из горла вырвался смешок ― слегка нервный и какой―то невыносимо болезненный. Я пытался, но не сумел сдержать его в себе.

А я не могу тебя отпустить, ― вертелось в голове, но с языка сорвалось другое:

– Когда кончится буря, я отведу тебя к вертолету. А до этого момента… обещаю, ты меня не увидишь.

Уловив в её глазах легкое смятение, развернулся, не став дожидаться момента, когда она всё поймет, и молча направился к выходу. Ледяные капли мгновенно прошибли до костей, но я даже не вздрогнул ― моё тело привыкло к холоду. Я сам привык к холоду.

Сделав ещё несколько шагов, прикрыл глаза и подставил лицо дождю.

Мне показалось, что я вот―вот потеряю себя от страха.

Когда Дарен вышел из пещеры, я впервые осознала весь ужас собственных слов.

Я сказала, что мне всё равно. Что я не хочу и не могу его видеть. Господи… если бы он только знал, что каждое моё слово было ложью…