Вытянул руку, чтобы она понимала, что от безопасности её отделяет всего шаг, и Эбби почти не раздумывая ухватилась за неё и, шагнув, спряталась за мою спину, инстинктивно вцепившись в неё пальцами.

Её прикосновение шарахнуло тысячью вольт ― неожиданно, опасно, насквозь. Я подавил в себе практически животное желание притянуть её к себе, и, сжав пальцы, стиснул зубы и посмотрел койоту в глаза.

Это был незримый поединок двух сильнейших противников ― двух безжалостных волков, преданно и до последнего защищавших своё. Ни один из нас не посягал на собственность другого, но мы оба готовы были вступить в схватку в любую минуту и нещадно разорвать сопернику горло.

Золотистые глаза зверя горели такой же яростью и силой, как и синие глаза человека ― и последние ничуть не уступали первым в жесткости и мощи.

Животное всегда чувствует страх ровно так же, как и силу.

И сейчас волк смотрел на меня, как на равного ― того, кто не дрожал перед его клыками, но и не являл собой прямой опасности ― именно это я дал ему понять.

Оскал, ещё минуту назад яростно прожигающий страх в маленькой испуганной душе, начал смягчаться. Койот слегка пригнулся, чтобы взять в зубы детеныша, а затем, ещё ненадолго задержав на нем свой взгляд, развернулся в сторону ущелья.

Эбби снова выдохнула, но на этот раз от облегчения. Её хватка стала слабее, а затем она и вовсе разжала пальцы.

Она вышла из―за моей спины, изумленно смотря койоту вслед, словно не верила тому, чему только что стала свидетелем.

– Как ты сделал это? ― тихим, но срывающимся голосом спросила она. ― Как заставил его уйти?

Боже, как приятно было просто услышать её голос.

Просто прочувствовать его вибрации.

– Я убедил его, что они в безопасности, ― прошептал, и впервые перевел на Эбби свои глаза.

Она всё ещё испуганно смотрела туда, куда ушел волк и дрожала, но я чувствовал, что она ощущала ту самую… необходимую ей безопасность.

Черт подери, она совсем не изменилась.

Да, её волосы были уложены иначе, на ней были вещи дороже и теперь и без того прекрасные черты лица подчеркивал макияж, но в целом она осталась той же взбалмошной девчонкой. Той же безумной чертовкой, которую я когда―то спас.

Эбигейл медленно повернулась, собираясь что―то сказать, но встретившись со мной взглядом, безмолвно замерла. На самом ли деле в её движениях я уловил муку и… сожаление? Или всё это мне лишь показалось?

– Всё произошло так быстро… ― запнулась Эбби, ― …я даже не заметила, как… мне показалось, что тот малыш потерялся или поранился… вот я и подумала…

Я мгновенно всё понял.

Дьявол, ну кончено же! Эта её всеобъемлющие любовь и сострадание ко всему беззащитному ― она готова, не задумываясь, рискнуть собственной жизнью!

– Я уже как―то говорил, ― внезапно разозлившись, перебил её, ― иногда тебе лучше совсем не думать, чем делать это столь безответственно!

Она вздрогнула от внезапно грубого тона. В глазах отразилась обида. И боль.

Снова боль.

Черт!

Я хотел всё исправить. Правда хотел. Но её лицо вдруг изменилось: стало тверже, словно к ней вновь вернулась внутренняя сила и выдержка. Будто бы она вспомнила, что именно должна ко мне испытывать.

– Не смей! ― яростно бросила она, выдерживая мой стальной взгляд. С грацией хищной тигрицы она подошла ближе. ― Ведь уж точно не тебе говорить мне об ответственности. Это не я пропала на восемь месяцев, не сказав сестре ни слова! ― изумленно уставился на неё, но ответить ничего не успел, потому что Эбби пошла в наступление. ― Восемь месяцев, черт подери! Ты хоть подумал, какого всё это время будет Элейн?! Хотя нет, ― вдруг усмехнулась она, ― о чем это я, конечно же, ты не подумал! Такому Гордецу, как ты, просто не престало снисходить до обыкновенного телефонного звонка!

– Закончила? Теперь могу сказать я?

– Нет, ― гневно отозвалась она, подойдя практически вплотную, ― потому что теперь говорить буду я.

– Ладно, ― это простое слово, сказанное более, чем спокойно, заставило злость Эбби сойти на нет. Я видел это по её глазам и растерянности в них. Она готовилась к бою и не думала, что я первым подниму белый флаг. ― Давай. Что ты хотела сказать?

Слышал удары её сердца. Ощущал, как под моим взглядом она начинает сдаваться. Думал, что вот сейчас выйду из нашей игры победителем, но вновь недооценил свою девочку, потому что она гордо и храбро выдержала мой взгляд.

– Больше никогда… ― спокойно, но уверенно прошептала она, ― даже и не думай, что имеешь право кричать на меня. Я уже не та. Мы ― не те.

Она пристально смотрела мне в глаза, и я не без удовольствия отметил, как сильно его девочка выросла. Стала смелее. Умнее. Опытнее. Если раньше её упрямые выходки забавляли, напоминая обыкновенное детское бунтарство, то теперь они являлись самым настоящим вызовом. И я наслаждался каждой его секундой.

Я не знал, что будет дальше, не знал, как сильно мы переменились, и какими теперь будут наши отношения, но в одном был безошибочно и точно убежден: связь ― вот то единственное между нами, что навсегда останется неизменным.

Между ними всегда будет эта необъяснимая… эта космическая связь.

Я поймала себя на этой мысли, когда смотрела в его глубокие, как океан глаза.

Сейчас я испытывала не ярость. Нет. Моими эмоциями в эту самую минуту завладело совсем другое чувство, поглотив меня целиком и полностью. Сердце учащенно забилось, и оставаться в такой непозволительной близости к нему становилось всё невыносимее. И раз от раза ещё и больнее.

Попыталась резко отступить, но внезапно ощутила, как его пальцы сжали запястье. Легко. Почти неощутимо. Однако я всё же замерла, боясь пошевелиться или сделать слишком явный вдох.

– Ты можешь кричать, ― выдержав паузу, тихо ответил он, ― можешь злиться, швыряться в меня камнями или бить кулаками в грудь… я клянусь… что молча стерплю это. Я не шевельнусь, потому что буду знать, что заслужил. Но прошу… не отворачивайся от меня. ― тело будто бы пронзила холодная сталь и, если бы я не сжала пальцы в кулаки, то не сумела бы сдержать мучительный крик. ― Позволь мне смотреть в твои глаза, Эбби. Позволь снова утонуть в них. Позволь снова…

– …сделать мне больно? ― прошептала, чувствуя, как каждое слово входит в сердце холодным лезвием, заставляя испытывать ни с чем несравнимые муки. Из последних сил сдерживая внутри рыдания, не отрывая от него взгляда, я потянулась к прохладным пальцам, сжимающим запястье, пытаясь ослабить их хватку. ― Ты сделал свой выбор, ― голос сорвался до шепота. ― Теперь просто отпусти…

Понимая, что вот―вот не сдержусь, хотела резко вырвать свою руку, но добилась лишь того, что оказалась безвыходно прижата к твердой груди. Дарен тут же обнял меня, и как бы долго и упорно я не сопротивлялась, у меня ничего не выходило.

– Я совершил ошибку.

– Ты испугался…

Ощутила, как он неосознанно кивнул.

– Боялся, что не сумею тебя защитить… что однажды просто не успею…

День в больнице вновь мелькнул в воспоминаниях. По лицу заструились слезы.

– …это не оправдание, слышишь?… ― вырываться было бесполезно, поэтому я сжала маленький кулачок и ударила его в грудь. ― … не оправдание…

– Я знаю…

– Ты был нужен мне… ― сквозь всхлипы шептала, выпуская наружу всю свою боль. ― Ты был так нужен мне… я жила тобой… жила теми чувствами, которые ты во мне пробуждал, а потом… потом ты просто растоптал их… ― горько усмехнулась сквозь слезы, продолжая ударять его кулачком и пытаясь просто не завыть.

Господи, ну почему в груди так сильно жгло?…

– Эбби…

– Отпусти… ― умоляла, чувствуя, как голова начинает кружиться, а ноги ― слабеть, ― …пожалуйста, ты душишь меня… ― думала, что Дарен разожмет объятия, но он лишь сильнее прижал меня к себе.

– Никогда, ― услышала его мягкий голос, понимая, что проваливаюсь, ― больше я никогда тебя не отпущу.