Кухарский: Я никогда не использую свою коллекцию для «сеанса», как Вы говорите.

Клейн: Как относились сами молодые люди к тому, что Вы их снимаете обнаженными, иногда даже в состоянии эрекции? Они ведь должны были представлять себе опасность, что слайды могут попасть на глаза другим людям, возможно даже отнюдь не доброжелательным? Что их побуждало позировать? Сладость эксгибиционизма? Желание запечатлеть себя в полной красе своей юности, которая скоро уйдет? Новизна ощущений?

Кухарский: Я думаю, что мои модели хотели быть запечатленными именно в полной красе молодости, да и новизна ощущений играла свою роль.

Клейн: Пытались ли Вы отыскать других подобных коллекционеров, как-то связаться с ними, наладить обмен?

Кухарский: Обмен исключается, так как моя коллекция имеет исключительно личный подтекст и вне меня теряет свой смысл.

Клейн: Размышляли ли Вы о фотографии этого рода как об искусстве? Изучали ли опыт таких фотографов как Глёден, Гальди, Плюшов, Мэпплторп, Фалокко и другие? Ведь Ваши слайды несколько однообразны – юноши стоят или сидят на одинаковом фоне, в схожих позах, на одном и том же расстоянии от фотоаппарата.

Кухарский: Я интересовался опытом других фотографов, но обычно следовал своей интуиции. Конечно, есть определенные издержки. Технические средства ограничены: та же (далеко не лучшая) аппаратура, та же комната, то же освещение. Не студия же в конце концов.

Клейн: Думали ли о выставках?

Кухарский: Ну, коль скоро коллекция сугубо личная, то есть она существует для меня и моего сиюминутного окружения, я никогда не думал о выставках, хотя и имел ряд предложений такого рода как внутри страны, так и за рубежом.

Клейн: Какую судьбу Вы предусматриваете для своей коллекции? Должна ли она умереть вместе с Вами или Вы ее подарите кому-то, кто сможет ее хранить дальше и, возможно, будет увеличиваться?

Кухарский: Знаете, ввиду сугубо личного характера моей коллекции я не вижу для нее смысла вне моего земного существования, так что затрудняюсь ответить на этот вопрос более определенно.

Клейн: Мне кажется, некоторый смысл есть. Коллекция может представить интерес не только для людей одинакового с Вами вкуса. И не только для экспертов-искусствоведов: порнография или просто эротика, вульгарная или изящная. По этой коллекции, если сопоставить ее с аналогичными, можно изучать вкус некоторых категорий гомосексуалов, их идеалы красоты, можно лучше представить эксгибиционистские наклонности многих гомосексуальных юношей, выявлять их типы, учитывая и прочие данные о них. Конечно, нужны и эти прочие данные…

Кухарский: Я как-то не думал об этом. Ни к себе, ни к своим партнерам я не относился как к объектам чьего-то научного наблюдения. Моя коллекция – это моя жизнь.

Мнения литераторов и поэтов

Наталья Медведева, писатель, певица /229/: «Слово «порнография» стало именем нарицательным и не всегда имеется изображение полового акта. Для меня порнография – нечто похабно-пошлое и не обязательно связанное с половым актом. Как раз наоборот – не связанное с ним. Например, современная российская эстрада – чистая порнография. Телепрограмма «Про это» – порнография. Когда начинается хладнокровное, освобожденное от эмоций обсуждение чего-то очень важного, интимного – это и становится порнографией».

Согласно мнению Медведевой, книга, что читатель сейчас держит в руках, тоже, видимо, порнография.

Лев Рубинштейн, литератор /229/: «Никак я с порнографией не борюсь, я ее просто не смотрю – не читаю. Мне это нестерпимо скучно. Причем, скучно настолько, что я подозреваю, что и интерес к ней многих связан исключительно с запретами и с борьбой. Какой-то был по этому поводу то ли анекдот, то ли реальный случай. Одной пожилой даме дали посмотреть ради смеха кассету с порнухой. Потом спросили: «Ну, как?» Она ответила так: «Я не поняла самого главного – поженились они или нет?»

Эрика Джонг, американская писательница-феминистка /229/: «Порнофильм – через 10 минут хочется уйти домой и немедленно заняться этим, а еще через 10 минут уйти домой и никогда больше этим не заниматься».

Мария Арбатова, писательница, психолог, феминистка, озаглавила статью о думских чтениях «Дума запретила первичные половые признаки. Как не имеющие «культурной и научной ценности», а закончила ее цитатой из фильма Милоша Формана «Народ против Ларри Флинта»: «Руди, ты верующий? Значит, ты веришь, что Бог создал мужчину и женщину? Значит, именно тот же Бог создал их гениталии? И кто ты такой, чтобы пренебрегать Божьим творением?» /385/. В другом месте она говорит /229/: «По моему мнению, если под порнографией не понимать те вещи, которые выходят за границы разумного (изображение насилия, педофилия), – бороться с ней не стоит. Нужно просто следить за тем, чтобы она продавалась в определенных… учреждениях или кварталах города. Общеизвестный факт, любой психолог об этом скажет: в стране, где продается порнография, меньше изнасилований. А все разговоры о запрещении порнографии – есть не что иное как внедрение государства в частное пространство гражданина. Что является признаком, мягко говоря, непродвинутого государства».

В коротком эссе «О порнографии», напечатанном в русской эмигрантской газете «Возрождение» за 11 февраля 1932 года, русский поэт Владислав Фелицианович Ходасевич (1886-1939) проницательно замечает:

«Искусство свободно выбирать любой предмет изображения, и поэтому отличие искусства от порнографии зависит не от предмета изображения, а от способа его трактовки.

Между тем как искусство, пользуясь образами действительности, на деле уводит нас от нее, цель порнографии как раз обратная – неживое или словесное изображение в наибольшей степени приблизить к реальности.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.