А ведь у нас с Израилем были тогда весьма натянутые отношения. Однако Владимир Александрович через МИД СССР вступил в контакт с израильскими властями и спецслужбами, будучи уверенным, что они окажут нам поддержку, задержат бандитов и выдадут их Советскому Союзу. Никто тогда его уверенности не разделял, но произошло всё именно так. А помимо прочего, этот случай сыграл свою роль в потеплении отношений между СССР и Израилем.

В результате действий и твёрдости Крючкова операция КГБ по спасению детей закончилась благополучно. И разве можно его отказ от крайних мер по освобождению заложников назвать нерешительностью?

Вместе с тем в других критических ситуациях, при обстоятельствах, не оставляющих выбора, он всегда принимал жёсткие решения. Как, например, при проведении операции КГБ по обезвреживанию преступников в Саратове в мае 1989 года. Тогда, захватив оружие и автомашину, бандиты обосновались в квартире, в которой проживала семья — муж, жена и их двухлетняя дочь. Ими были выдвинуты требования — деньги и самолёт для вылета за рубеж, иначе заложники будут сброшены с четвёртого этажа. Судя по совершённым накануне этой же бандой преступлениям, рассчитывать на то, что переговоры могут дать какой-то результат, не приходилось.

Сотрудники группы захвата совершили, казалось, невероятное — с крыши дома на канатах спустились на два этажа ниже и вышибли окна квартиры. Первый ворвавшийся в неё чекист накрыл своим телом девочку. Выстрелы бандитов участники операции приняли на себя, но, к счастью, выручили бронежилеты.

В другой раз, в августе 1990 года, группа преступников из семи человек захватила следственный изолятор в Сухуми, в котором они содержались в ожидании суда за ранее совершённые преступления. Помимо арестованных, они взяли в заложники четырёх сотрудников изолятора и в последующие двое суток выдвинули ряд опять-таки «стандартных» условий — машина, деньги, самолёт. В противном случае грозили расправиться с заложниками. Переговоры шли день и ночь, но результатов не дали. Было принято решение направить в Сухуми группу сотрудников спецподразделения «А» 7-го управления КГБ (так называемую группу «Альфа»). Расчёт строился на внезапности и быстроте действий. Преступникам по их просьбе был предоставлен микроавтобус, на котором они рассчитывали выехать в аэропорт, чтобы оттуда покинуть страну. В момент выхода во внутренний двор изолятора и посадки в микроавтобус преступники были атакованы скрытно находившейся там группой «Альфа». Спустя несколько секунд все семеро преступников были нейтрализованы. Жизни заложников были спасены.

Конечно, приведённые примеры убедят не всех: оперативная сфера — это всё же одно, а способность принимать последовательные и жёсткие решения политического характера, от которого зависит судьба страны, — это совсем другое. Однако многие факты свидетельствуют о том, что Крючков и при возникновении реальной угрозы конституционному строю СССР был внутренне готов к самым серьёзным шагам. Как предупреждение явным и скрытым врагам советской власти прозвучали его слова на Четвёртом съезде народных депутатов, состоявшемся в декабре 1990 года:

«Звучат опасения, что если сегодня пойти на решительные действия по наведению порядка, то надо заведомо согласиться с тем, что прольётся кровь.

А разве кровь уже не льётся? Разве, включая телевизор и открывая газеты, мы не узнаём почти каждый день о новых человеческих жертвах, гибели невинных людей, в том числе женщин и детей? Никого не хочу запугивать, но Комитет госбезопасности убеждён, что, если развитие ситуации в нашей стране пойдёт и далее в таком же ключе, нам не избежать более серьёзных и тяжёлых по своим последствиям социально-политических потрясений. Речь идёт о том, чтобы уйти от жертв, предупредить новые»[172].

Острые и нелицеприятные оценки сложившегося в стране положения и перспектив выхода из него прозвучали в выступлении Владимира Александровича на закрытом заседании сессии Верховного Совета СССР 17 июня 1991 года, за два месяца до создания ГКЧП. Поднятый перед депутатами ряд принципиальных проблем уже ни у кого не оставил сомнений в том, что Крючков не намерен созерцать дальнейший развал СССР в качестве стороннего наблюдателя — ведь страна стояла на грани жизни и смерти.

Сначала приведём несколько его высказываний по поводу текущего момента:

«…Наше Отечество находится на грани катастрофы…

Общество охвачено острым кризисом, угрожающим жизненно важным интересам народа, неотъемлемым правам всех граждан СССР, самим основам Советского государства. Если в самое ближайшее время не удастся остановить крайне опасные разрушительные процессы, то самые худшие опасения наши станут реальностью…

Главная причина нынешней критической ситуации кроется в целенаправленных, последовательных действиях антигосударственных, сепаратистских и других экстремистских сил, развернувших непримиримую борьбу за власть в стране…

Пока мы рассуждаем об общечеловеческих ценностях, демократических процессах, гуманизме, страну захлестнула волна кровавых межнациональных конфликтов. Миллионы наших сограждан подвергаются моральному и физическому террору…

Всё более угрожающие масштабы приобретает преступность, в том числе организованная. Она буквально на глазах политизируется и уже непосредственно подрывает безопасность граждан и общества…

Нужны настойчивость и решительность в главном — защите Конституции…

Главное наше достояние — это складывающийся веками великий союз народов. Его сохранение — священный долг перед поколениями, которые жили до нас, и теми, кто придёт нам на смену. Тут в полную силу пора говорить о нашей исторической ответственности…

По сообщениям, которые мы получаем, — это и в открытой печати проходит — в Соединённых Штатах Америки и в некоторых других западных странах считают, что развал Советского Союза предрешён…

Есть данные о разработке планов умиротворения и даже оккупации Советского Союза в определённых условиях под предлогом установления международного контроля над его ядерным арсеналом…

Нет такого принципиального вопроса, по которому мы не представляли бы объективную, острую, упреждающую, часто нелицеприятную информацию руководству страны и не вносили бы совершенно конкретное предложение. Однако, разумеется, нужна адекватная реакция…

Обстоятельства таковы, что без действий чрезвычайного характера уже просто невозможно обойтись. Не видеть этого — равносильно самообману, бездействовать — значит взять на себя тяжёлую ответственность за трагические, поистине непредсказуемые последствия…

Обстановка требует от всех нас отрешиться от личного, придать должное общегосударственному, и прежде всего — борьбе за сохранение Союза. Всё остальное, мне думается, должно быть подчинено этому».

Но даже предельная откровенность Крючкова и вся острота поднятых им проблем не произвели на депутатов Верховного Совета такого впечатления, как затронутый в выступлении вопрос о деятельности агентуры влияния. При этом Крючков начал с того, что зачитал записку Андропова, направленную в Политбюро ЦК КПСС ещё в 1977 году. Ознакомимся с ней и мы:

«По достоверным данным, полученным Комитетом государственной безопасности, в последнее время ЦРУ США на основе анализа и прогноза своих специалистов о дальнейших путях развития СССР разрабатывает планы по активизации враждебной деятельности, направленной на разложение советского общества и дезорганизацию социалистической экономики. В этих целях американская разведка ставит задачу осуществлять вербовку агентуры влияния из числа советских граждан, проводить их обучение и в дальнейшем продвигать в сферу управления политикой, экономикой и наукой Советского Союза.

ЦРУ разработало программы индивидуальной подготовки агентов влияния, предусматривающие приобретение ими навыков шпионской деятельности, а также их концентрированную политическую и идеологическую обработку. Кроме того, одним из важнейших аспектов подготовки такой агентуры является преподавание методов управления в руководящем звене народного хозяйства.