После смерти Андропова «старая гвардия», а она составляла в руководстве КПСС большинство, решила хотя бы на немного отсрочить свой исторический да и физический конец. На что же она рассчитывала? Видимо, на срочный подбор нового руководителя, который обеспечил бы преемственность. Но какую? Ответ читателю известен: к руководству партией и страной пришёл Горбачёв, печальные итоги правления которого хорошо известны.
И здесь напрашивается вопрос, который в печати практически не поднимается, поскольку ответ на него считается известным: а правомерно ли Горбачёву достались лавры первопроходца, взявшего на себя труд вывести партию и страну из застоя?
Мы глубоко убеждены, что и без Горбачёва, ещё к началу 1980-х годов, подавляющее большинство членов КПСС, ядро наиболее честных и ответственных партийных кадров, осознали необходимость решительных перемен в государственной и общественной жизни страны. При этом особенно остро ощущалась потребность в демократизации КПСС, превратившейся, по существу, в жёсткую централизованную структуру, управлявшуюся узким кругом лиц, не подотчётных партийным массам. Все значимые вопросы государственной и партийной работы решались «небожителями», в Политбюро, создавалась лишь видимость их широкого обсуждения на съездах, пленумах, в парторганизациях. Забвению были преданы такие важнейшие нормы демократии, как критика в адрес крупных партийных деятелей, сменяемость высших руководящих органов, а публичные критические замечания в их адрес носили дозированный характер и, как правило, согласовывались «в инстанциях».
Поэтому и выдвижение на пост Генерального секретаря Андропова, много лет возглавлявшего КГБ СССР — организацию, наиболее уважаемую трудящимися, было во многом предопределено характером ситуации, сложившейся в стране. А его деятельность стала действенным ответом на настроения и запросы партийных масс и населения.
Именно осенью 1982 года, после избрания Андропова генсеком, и появились перспективы реальных перемен, ощутимые признаки серьёзных изменений в политическом курсе, зримого поворота КПСС лицом к назревшим, уже неотложным, нуждам народа. В статье «Учение Карла Маркса и некоторые вопросы социалистического строительства в СССР» Андропов поднял перед КПСС важную историческую задачу: «Нам надо трезво представлять, где мы находимся… Видеть наше общество со всеми его возможностями и нуждами…» Для него было ясно: чтобы определить дальнейшие шаги, необходимо всесторонне оценить пройденный путь. Андропов не призывал вернуться назад, к минувшей эпохе революционных преобразований, толчком для которых послужил марксизм. Как истинный первопроходец, он понимал, что верный путь в будущее можно проложить, только опираясь на учение Маркса и Ленина, помогающее «разобраться во всех сложностях современного мира»[143].
Беда Андропова в том, что над ним висел тяжёлый пресс времени — многие назревшие в стране проблемы требовали неотложных преобразований. Демократия начинается с порядка. Любые демократические преобразования в обстановке хаоса и неразберихи порождают уродливое детище — охлократию, власть толпы (что и произошло в начале 1990-х годов). Первые же шаги Андропова по обновлению и укреплению партийно-государственного аппарата, усилению борьбы с коррупцией и злоупотреблениями высокопоставленных чиновников, наведению необходимого порядка и дисциплины во всех звеньях управления и производства были восприняты народом с нескрываемым одобрением. Кадровая революция, которую Андропов начал осуществлять решительно и последовательно, предполагала омоложение его узловых звеньев, укрепление их образованными и высококвалифицированными специалистами, думающими и инициативными, морально чистоплотными людьми. На этих принципах началось и коренное обновление ЦК КПСС.
Юрий Владимирович прекрасно сознавал, что обновление нужно начинать с партии, с руководящей верхушки. За 15 месяцев его правления было сменено 18 министров СССР, переизбрано 37 первых секретарей обкомов КПСС, чья деятельность отдавала рутиной и была далека от возросших требований времени. Вместе с тем в кадровой политике его отличали скрупулёзность и компетентность. Будучи по жизни сторонником взвешенных решений и подходов, он избегал радикальных ломок и не рубил сплеча. И уж совсем недопустимо сравнивать кадровую революцию Андропова с тем безобразным погромом кадров, который после избрания в конце 1985 года первым секретарём МГК КПСС учинил в Московской городской парторганизации Ельцин.
Начиная с повышения уровня ответственности руководителей и дисциплины, Андропов хорошо понимал, что процесс коренной реорганизации должен быть хорошо продуман и всесторонне обоснован — нельзя враз открывать все шлюзы в то время, когда механизм управления государством серьёзно расшатан и требует капитального ремонта.
Объявив перестройку — без чёткой концепции, без ясных целей, задач и путей их осуществления, — Горбачёв эти шлюзы открыл. И вместе с людьми, искренне надеявшимися на перемены к лучшему и желавшими внести свой вклад в созидательную работу — и в партии, и в государстве, в них хлынули, почуяв хорошую и лёгкую добычу, все, кто ещё не успел «отыграться» после Андропова и жаждал реванша.
Как и у Булгакова на бале Сатаны, были среди них и предатели. Ю. И. Дроздов в «Записках нелегального разведчика» упоминает слова подвыпившего американского разведчика на одной неофициальной вечеринке, адресованные своим советским коллегам: «Вы хорошие парни, ребята. Мы знаем, что у вас были успехи, которыми вы имеете право гордиться… Но пройдёт время, и вы ахнете, если это будет рассекречено, какую агентуру имели ЦРУ и Госдепартамент у вас наверху».
…Горбачёв предложил Крючкову возглавить КГБ в сентябре 1988 года. После обычных в таких случаях сомнений, высказанных Владимиром Александровичем, и доводов со стороны Михаила Сергеевича, вопрос был решён.
Судя по всему, это назначение не было спонтанным. Мы уже упоминали, что в начале года Крючкову было присвоено звание генерала армии — очевидно, неспроста. И к тому же слухи о больших перестановках, как правило, всегда идут впереди событий; доходили они и до Крючкова.
Но если Владимир Александрович, не потерявший к тому времени веры в Горбачёва и его реформы, своё согласие на новое назначение дал довольно быстро, то дома это известие было воспринято не так-то просто: Екатерина Петровна не скрывала тревоги. Конечно, в первую очередь её беспокоило то, какая колоссальная дополнительная нагрузка ложится на её мужа, которому в то время было 64 года. Но, думается, опасения у неё вызывали не только возраст и здоровье супруга, и не одна только интуиция вызывала предчувствие беды. Как мы знаем, Екатерина Петровна была убеждённым коммунистом, а политическая обстановка в стране свидетельствовала о том, что антисоветские силы пробудились и поднимали голову. Было ясно, что Комитет государственной безопасности не останется в стороне от событий, если их развитие создаст угрозу советскому строю. О том, что такой сценарий возможен, в 1988 году уже говорили открыто. Как показали итоги XIX партконференции, в КПСС обозначился серьёзный раскол на основе идейных противоречий, а в первых крупных национальных конфликтах, особенно Нагорно-Карабахском, показали зубы сепаратисты…
Есть ещё одно важное обстоятельство, связанное с назначением Крючкова. Имеется ряд свидетельств активного участия в его выдвижении А. Н. Яковлева — члена Политбюро, главного идеолога антисоветских сил на завершающем этапе перестройки и по совместительству — серого кардинала в команде Горбачёва.
На этот счёт существует немало мифов, и в одном из наиболее распространённых утверждается, что Яковлева и Крючкова связывали тесные отношения, которые якобы установились ещё в 1960-х годах, когда оба работали в аппарате ЦК КПСС. Конечно, в самом факте возможного знакомства в то время нет ничего предосудительного. Вот только близкие к Крючкову люди, неплохо знающие его круг общения, утверждают, что ничего подобного никогда не было. Да и вряд ли могли быть какие-то общие интересы у совершенно разных людей, работавших в разных отделах и занимавшихся практическими вопросами, никак между собой не пересекавшимися.
