– Ты маленькая лживая дрянь, знаешь об этом?!
– А у тебя, видимо, случился приступ немотивируемой агрессии.
– Ты один сплошной повод, милая. Мы не виделись два года, и я бы с удовольствием не встречался с тобой ещё столько же.
Кира прониклась гневной речью и горестно вздохнула.
– Собственно, я так и думала. Всё это чудесно, и я готова исполнить твоё пожелание, но сейчас мне нужен совет.
– Так, ты поэтому явилась? Из-за Лазаря? – понятливо хмыкнул Сорокин, и Кире ничего не оставалось, как согласиться.
– Да, он вернулся два дня назад, ты же знаешь.
– Знаю. – раздражённо кивнул Сорокин и осушил бокал одним большим глотком. Димка поморщился и зло выдохнул. – И мне очень интересно, какого чёрта ты попёрлась туда?
Озадаченная подобной осведомлённостью, Кира моргнула.
– Я навещала подругу.
Сорокин деловито прищурился.
– Терентьеву, что ли?
– Да, мы с Олей дружим, ты же знаешь.
– Я знаю, что по голове тебе крепко досталось, тогда-то, видимо, ты страх и потеряла.
– Прекращай меня пилить. – Кира примирительно улыбнулась и игриво склонила голову набок. – Всё уже случилось. Скажи лучше, что мне делать дальше.
– Не отсвечивай. – легко принял решений Сорокин и поторопился его озвучить.
– О! Да ты просто гений!
– Я не шучу. Лазарю просто не до тебя сейчас.
– Вот как? И чем же таким серьёзным он занят?
– Да всё просто. В городе затевается большой передел власти и сфер влияния.
Кира заинтересованно прикусила губу.
– Ты хочешь сказать, что после восьми лет тюрьмы Денис всё ещё на что-то претендует?
– И не просто претендует. Он отхватит большой кусок пирога. Но на это требуется время и много сил.
– Откуда такая уверенность?
– Всё очень просто. Ты, может, не в курсе, но Лазарь был соучредителем крупного холдинга, завязан с серьёзными людьми.
– Ага, с теми людьми, которые спустя столько лет безумно рады его видеть и с удовольствием подвинутся? Ты это серьёзно?
– Думаю, дело не только в его связях, но и в той информации, которой Денис владеет. А информация, чтоб ты знала, – это вложение на века. Так что очень скоро он многих не только подвинет, но некоторых даже и наклонит, а после поимеет в извращённой форме. Тебе я всё это говорю только для того, чтобы поняла: время свалить у тебя есть. И шанс есть. Но я вот сижу сейчас, смотрю на тебя, и прямо проникаюсь твоим решением забить на мой совет, за которым ты, как утверждаешь, пришла.
– Ты всегда поражал своей догадливостью, Димочка. Но у меня, правда, нет повода скрываться.
– Зато имеется неплохой шанс попасть в серьёзный замес. Не потому, что ты в чём-то там виновата или не виновата, а потому что любишь нарываться на неприятности.
– Прости меня, засранку. Твоя забота поистине безмерна, а терпение не имеет границ. – забавно выпятив губы, Кира попыталась обаять мужчину невинным взглядом.
– Оторвут твою дурную башку, Кирка! И нечем тогда будет улыбаться.
– Не злись, Дим. Всё будет хорошо. А, хочешь, я схожу с тобой на ужин? Сегодня или, может быть, завтра?
Сорокин хищно оскалился, демонстрируя ровный ряд белых зубов.
– Желаешь оказаться в эпицентре? Ну, ну!
Наигранная веселость тут же сошла с его лица. С видом глубокой задумчивости Дима постучал пальцами по подлокотникам офисного кресла. Кира неуютно поёрзала.
– Просто стараюсь быть милой. – сделала она попытку смягчить ситуацию, на что Сорокин вызывающе подался вперёд, желая испепелить её гневным взглядом.
– А со мной не нужно быть милой, Кирюш! Сейчас – уже не нужно. Я знаю, какой акулой ты можешь быть при желании, и этим сладким улыбкам давно не верю.
– Ты просто злишься, что я не вышла за тебя замуж.
Это была попытка оправдаться, но, судя по выражению лица Сорокина, лучше ей было об этом не вспоминать. Осознав свою ошибку, Кира со скучающим видом посмотрела в окно.
– Ты же знаешь, что я тебя не любила. – сообщила она после затяжного выдоха.
Сорокин весело хмыкнул.
– А трахалась тогда зачем?
– Я бы сказала, что у нас были отношения. – подкорректировала Кира категоричное заявление. – Ты всегда был надёжным, тёплым, родным. Я тебе доверяла. Для того чтобы начать отношения этого достаточно.
– Всё, не могу тебя больше слушать!
Сорокин со страдальческим видом растёр лицо ладонями.
– Просто ты никого не любишь, Кир. – проговорил он то ли с упрёком, то ли с каким-то отчаянием. – Возможно, ты права и у тебя есть повод так поступать, но, знаешь, это если и утешает, то как-то недостаточно.
В воздухе повисло ощутимое напряжение. Кира в раздражении выпятила вперёд нижнюю челюсть, Сорокин в этот момент внимательно её рассматривал.
– Кир, а можно я спрошу? – осторожно начал он, и её взгляд стал стеклянный.
– О чём?
– О том самом. – зло фыркнул Дима, узнавая этот её взгляд. Кира всегда становилась отстранённой и полностью закрывалась.
Она молчала, и это молчание давало повод продолжить.
– Что у вас с Лазарем тогда произошло? Уж его-то ты точно любила. Пусть и какой-то странной, жестокой любовью.
– Знаешь, а мне нравится такая постановка вопроса. Жестокая любовь… – смакуя, повторила она, – даже звучит до ужаса соблазнительно.
– Не ёрничай. Многие помнят тот вечер. Впрочем, после месяца следствия и бесконечных допросов это и не удивительно. Другим ты можешь рассказывать что угодно, но я-то знаю: тебя едва не изнасиловали. Лазарь вступился и ненароком прибил того идиота, а ты просто взяла и свалила. И ни на одном заседании суда не появилась, чтобы ему помочь. Хотя твои показания стоили Дэну нескольких лет жизни. Ведь должна же была понимать, что вместо статьи за убийство с особой жестокостью, его поступок можно было инкриминировать как превышение пределов необходимой обороны или хотя бы сослаться на действия в состоянии аффекта. Но ты не пришла. Ни тогда, ни после.
– А я не пришла. – вызывающе заявила Кира, глядя Сорокину прямо в глаза.
Он оценил её дерзость по достоинству и пренебрежительно скривился.
– Тогда я просто не понимаю, зачем ты явилась ко мне сейчас? За каким таким советом?
Кира задумалась над его вопросом и молчала достаточно долго. А потом вскинула предельно серьёзный взгляд, напряжённо сглотнула и торопливо моргнула, пытаясь скрыть это самое напряжение.
– А если я хочу, чтобы ты меня защитил?
– Да тебе сам господь бог не поможет, если Лазарь вздумает отомстить. – жёстко отказал Сорокин и Кира вскочила с места.
Это произвело эффект. Настолько, что Димка бросился за ней следом. Нагнал уже в приёмной, перехватил за плечи и с силой тряханул, пытаясь сломать её нелепую защиту.
– Это правда?! – вскрикнул он, сжимая пальцы всё сильнее. – Кира, это правда?! – буквально прорычал Сорокин, так и не услышав ответа. – Тебе действительно нужна помощь? – уточнил он уже сдержанно, почти спокойно. Кира устало улыбнулась и решительно качнула головой.
– Конечно же, нет. – практически ласково проронила она и провела нежными пальчиками по его небритой щеке. – Но, согласись, тебе понравилось быть моим героем. Польстило, что я обратилась к тебе первому, так ведь?
– Дура! – зло выплюнул Сорокин и оттолкнул Киру от себя. А она развернулась и ушла, независимо расправив плечи.
Возвращаться домой не хотелось. Кира в принципе плохо переносила замкнутые пространства. Казалось, стены давят на неё, грозясь прихлопнуть, голову переполняли какие-то нелепые мысли, от бессилия хотелось кричать. Именно поэтому она хваталась за каждое свободное дежурство, поэтому оставалась сверхурочно, моталась по командировкам для обмена опытом. Только бы не оказаться одной. Только бы не оставаться наедине с воспоминаниями, невысказанными упрёками и бесконечными «если бы…» Кира так боялась одиночества. Пожалуй, только его и боялась.
Устроившись на влажную после недавнего дождя лавочку незнакомого сквера, она опустила голову в ладони и протяжно вздохнула. Сам того не ведая, Сорокин безжалостно надавил на болевую точку. Сейчас всё казалось практически нереальным и призрачным, но Дениса она действительно любила. Как умела, отдавая себя всю. А он будто бы забавлялся. Не хотел никому принадлежать. Смотрел на неё своими невероятными глазами цвета грозового неба. Касался так нежно и мучительно сладко. Он нашёптывал милые глупости, беззлобно подшучивая над её наивностью и неопытностью. Свой первый поцелуй Кира тоже помнила. Слишком хорошо. И это невероятное чувство лёгкости даже сейчас, в хмурый и ненастный день заставляло её улыбаться. Пусть даже скорбно, с нотками горечи. А тогда тело обволакивала всеобъемлющая нега, предвкушение запретного удовольствия. Приятно кружилась голова, и непременно казалось, будто она вот-вот задохнётся. Не только от недостатка воздуха, но и от переполняющего её восторга.
