Когда совсем стемнело, мы въехали на опушку, спрятав упряжку за сараем, чтобы не привлекать лишний раз внимание драконихи. Наг соскочил с дрожек и быстрым шагом обойдя повозку, взвалил на плечи, висящий мертвым грузом мешок.
– Ты поаккуратнее. Она все-таки твоя будущая родственница. – Обеспокоенная здоровьем заложницы, с момента потери ей сознания, прошептала я.
– Ну, тогда нужно воспользоваться случаем и заранее отомстить за испорченную жизнь брата. – Тоже тихо, но весело ответил Наг, слегка потрясая тяжелей ношей. Он углубился внутрь сарая. Заблеяла коза. Очень громко и мерзко. Через секунду она издала звук еще более пронзительный, на этот раз – подвывая, как затравленная собака. А потом коза неприлично выругалась.
– Очнулась! – Переполошилась Анника, распрягавшая коня. Она помчалась в сарай, где Наг, опустив Соню на соломенный настил, тянул за металлическое кольцо дверцы в полу. До меня доносились разгоряченные причитания подруги, которая, судя по-всему, забыла сонное снадобье в кармане ремня, отданном Крэду вместе со снаряжением. Пришедшая в себя Соня, как и положено порядочной заложнице, истерично завизжала. Я в это время предприняла попытку самостоятельно слезть с повозки и, минуя неугаданные ногами во мраке ступеньки, скатилась по ним на землю.
– Надо ей рот перевязать! Повязка съехала! – Спохватилась напарница.
– Так пока мешок развяжешь, она всю округу своими воплями перепугает! – Наг подхватил, протестующе брыкающийся мешок на руки и, на сколько это было возможно, аккуратно понес его к открытому входу в подвал. Скрепленная кореньями вековых деревьев и прочим природным материалом, почва, не осыпалась, устойчиво сохраняя форму ступеней, уводящих во мрак. Парень сделал неуверенный шаг, переместивший его, на добрые пол колена вглубь. Жертва почувствовала, что положение дел ухудшается, и начала резко сгибаться и разгибаться, сопровождая призванные порешить врага движения, страшными проклятиями. Анника поспешно обхватила руками какую-то часть брыкающейся пленницы. Еле удерживающий равновесие, Наг, сделал второй шаг, а вслед за ним и подруга, опустила ногу в подполье. В ту же секунду, она целиком скрылась из виду, оступившись и покатилась вниз, делая подсечку сообщнику, выпустившему из рук и, переставшую кричать в свободном полете, добычу.
Превозмогая боль, я, наконец доковыляла до сарая, и, опершись одной рукой на тонкую стенку, быстро перевела дух. Внутри кто-то глухо кряхтел и ругался, точнее не кто-то, а все трое. Вероятно, друзьям было не до нашей договоренности – в присутствии Сони общаться шепотом и только в случае крайней неободимости. Разговаривать при ней в полный голос запрещалось, особенно братьям. Хотя мы с Анникой и планировали смыться из города сразу по завершении диверсии, но все-таки нас дочь купца помнила последними в этой мутной истории. Сделав еще несколько шагов, я припала к земле и заглянула в черную дырку в полу.
– Есть кто живой?
Утвердительно мекнула коза, докладывая о своем добром здравии.
В следующие несколько минут из темноты доносились мычания и возня, а потом все стихло. Слегка покачиваясь, по ступенькам, поднялась потрепанная Анника, а вслед за ней – Наг. Парень опустил дверцу в подвал и закрыл на засов.
– Ну вот и все. Осталось ждать возвращения брата – Объявил он.
– Надеюсь – с ней все в порядке? – Меня крайне удручал факт грубой транспортировки заложницы в место заточения.
– Мы вернули кляп на место, если ты об этом. А вообще – лучше бы о себе позаботилась. – Слегка раздраженно ответил Наг. – Нет, чтобы подождать в повозке, пока мы разберемся, так приползла, как раненый пес. – Парень поднял меня на руки и направился в избу. Анника, идущая впереди, открывала попадающиеся на пути двери. Друг донес меня до кровати и аккуратно на нее уложив, отстранился.
– Ребятки, это вы? – Голос драконики молнией резанул слух.
– Ага… – Ответила за всех я. Мы затаили дыхание, не ожидав, что старуха еще бодрствует.
– А что за крики со двора доносилися? Аки упыря святой водой пытали.
Наг не растерялся:
– Это Майя. – Извиняюще пожал плечами он на мой выразительный взгляд, и громко продолжил. – Собака за ногу укусила, вот и стонет, бедняжка, от боли.
За стенкой раздались шаги и копошение. Через несколько минут, драконника без стука вошла в комнату и, подойдя к моей кровати, посветила на раненую ногу свечным пламенем.
– Водицы подай. – Обратилась она к Аннике. Та принесла со стола кувшин с полотенцем и, старуха принялась обрабатывать мне раны.
– Я и сама могу… – Сконфуженно пролепетала я, пребывая одновременно в смущении и тщательно подавляемом страхе, перед драконихой.
– Знамо дело… – Она сунула канделябр в руки Нага и залезла сухим крючковытым пальцем, в колбу с резко пахнущим содержимым. Старуха толстым слоем намазала субстанцию из перетертых кореньев на места прокусов.
– Тебе бы, милочка, помыться не мешало. А за одно и мазь смоешь – ее опасно держать дольше часа. Я согрею водицы. – Дала наставления она и, заткнув сосуд пробкой, засеменила к выходу.
– Что делать будем? – Прошептала я, когда дракониха закрыла за собой дверь. – Крэд скоро вернется, а она не спит.
– Может отключить ее сонным зельем? – Предложила Анника, которая, судя по всему, стала поклонницей этого способа устранения препятствий. Мы с Нагом осуждающе посмотрели на подругу.
– А что такого? – Не поняла нашей реакции, девушка. – Приедет Крэд, возьмем у него снадобье и поможем старухе наладить режим сна. В ее случае будет легко списать потерю сознания на возрастной недуг.
В этот момент дракониха, шаркая лаптями в направлении выхода, прокричала. – Я к соседке! Зовет в честь праздника вина пригубить! Ужин на столе! – Послышался хлопок закрываемой двери.
– Интересно, какие еще у драконихи соседи? Тем более – под самую ночь! – Анника вскочила с места и побежала к коридорному окошку, чтобы проследить – не заглянет ли бабка в “мычащий” звуками всех представителей фауны, сарай.
К счастью – обошлось.
Поужинали мы втроем в нашей с Анникой комнате, поскольку передвижения мне давались с немыслимой болью. Наг планировал дождаться брата в сарае, чтобы прикрыть нас на случай, если старуха заглянет туда на обратном пути. Каким-то чудесным образом, дракониха за четверть часа нагрела четыре колодезных ведра воды, стоящие рядком вдоль кухонной стены. Наг принес их в спальню вместе с деревянной лоханью. Мне не терпелось “смыть с себя этот день”. Когда друг вышел из избы, Анника помогла мне снять грязное мятое платье. Я сидела в широкой бадье и с наслаждением поливала себя из ковша теплой водичкой. По телу разлилась приятная ломота. Напарница прополоскала мою одежду в тазу и, подвесив на настенный крючек – сушиться, облакотилась на открытое, по случаю теплого вечера, окно и слушала доносящиеся с реки песнопения:
– Знаешь, а ведь я не была на праздниках с того года, как моя деревня сгорела… Сегодня всю ночь гулять будут… Балагурить… – Подруга облакотилась головой на наличник и грустно вздохнула.
– Ну что ж, ответственно заявляю, что ты можешь идти в город и хорошенько там повеселиться! – Торжественно произнесла я, потрясая благословляющим ковшом в сторону Анники.
– А ты одна останешься? Ты же передвигаться практически не можешь? Наг в сарае. Если что случиться – и помочь будет некому.
– Да ладно, бывало и хуже! – Хуже не бывало, но мне не хотелось лишать удовольствия подругу, у которой в жизни и так было не сильно много поводов для радости.
Ты уверена? – С сомнением в голосе, уточнила она.
– Конечно, за меня не волнуйся! Развлекись там за нас обоих! –Я подбадривающее похлопала по руке, подошедшую к лохани, девушку.
– Я принесу тебе яблочный пирог. – Подмигнула на прощание Анника, выходя за дверь. После чего она тут же ее приоткрыла и прошептала:
– Спасибо.
Лежа в кровати, накрытая легким покрывалом и ощущая, как все тело расслабляется, я сладко зевнула. Горячее купание сняло напряжение в мышцах, а виноградное вино успокоило мысли. Влажный ночной воздух, проникающий, сквозь узкую щель приоткрытого окна, окутывал бархатистой пеленой. Толи, растворившаяся в воде мазь, обладала не только заживляющим, но и усыпляющим эффектом, толи совокупность всех факторов, но меня мягко начало переносить в объятия Морфея.
