Чтобы не мешать домашним справлять повседневные дела, Юрий пригласил гостя перейти в свою мастерскую.

Это помещение тоже было плотно заставлено старинной мебелью разной степени сохранности, а на стенах (там, где еще оставалось свободное пространство) теснились иконы, какие-то картины в причудливых резных рамах и выцветшие гобелены с рыцарями, замками и прекрасными девами.

– Ты олигарх? – вопросил гость, с порога оценив примерную стоимость коллекции.

– Угу, – недовольно буркнул хозяин. – Абрамович – мое второе имя.

– Я серьезно.

– А есть разница?

– Разумеется. Олигархи, как правило, народ крайне занятой. Им иногда пописать отойти некогда, так с трубкой в сортир и идут. А нам потребуется уехать на несколько недель. Возможно, даже на полгода…

– Не переживай. Я антиквар.

– М-м-м, – протянул гость, пристраивая новую информацию к своим прежним представлениям и продолжая осматриваться. – Не бедный, как я погляжу, антиквар.

– Скромный. А главное – сам себе хозяин.

– Да, но тут по самым минимальным подсчетам…

– Остановись, – перебил домовладелец. – Представь, что ты Андрей Рублев. Слышал такое имя?

– А бывают такие, кто не слышал?

– Бывают. Так вот. Сейчас его иконы стоят состояние. Но когда он садился за работу, то икона обходилась ему в стоимость обработанной доски, набора кистей и нескольких банок с краской. Верно?

– Согласен. В живописи главное не себестоимость материалов, а работа мастера. Но ведь эти иконы писал не ты?

– Я их реставрировал.

– О!

– Да. И не стой столбом, садись. Мы же работать собирались. Или нет?

Чешский гость аккуратно протиснулся к столу, указанному хозяином (16 век, ореховая столешница с причудливым узором древесных завитков) и разложил перед собой планшет и набор канцелярских принадлежностей.

– Итак, – произнес хозяин, прохаживаясь по узкому, свободному от раритетов проходу и чудом не цепляясь за расставленные тут и там ценности. – Ты сказал, что третий наш товарищ проживает в центре России. Так?

– Верно.

– Но что считать центром? Москву? Центральный федеральный округ, включающий 16 областей? Или будем карту страны линейкой мерить и искать географический центр?

– Дед пояснял, что его указания точны.

– Он, наверное, спутал Россию с Чехией.

– Ты забыл, мой дед – русский.

– Тогда просвети меня, бестолкового, где будем искать.

– Запросто. – Чешский наследник поводил пальцами над планшетом и вызвал на экран Интернет-страничку, наверху которой красовался жирный заголовок: «Лысково – центр европейской части России».

– Ну-ка, ну-ка… – антиквар заинтересованно склонился над электронной принадлежностью. – Лысково? Я знаю этот район.

– Пожалуйста, – чешский гость слегка развернул экран в сторону собеседника и с чувством зачитал: – «По географическим картам можно определить, что граница Нижегородской области с севера достигает 58 градусов, 6 минут северной широты, а с юго-востока и юга – 54 градуса, 21 минуту той же широты. Следовательно, эта область, и в особенности Лысковский район, занимают центральное положение на Русской или Восточно-Европейской равнине.

Более точно – географический центр Европейской части России находится в пределах села Кириково Лысковского района».

– Кириково,.. – задумался антиквар. – Почти на федеральной трассе.

– Тебя это почему-то беспокоит?

– Не то чтобы… Просто недавно у меня в этом районе было неприятное происшествие.

– Очень неприятное?

– Ну, как посмотреть… Может обойдется, а может и нет.

Гость сложил руки перед собой и постарался заглянуть в глаза хозяину.

– Юра, – проникновенно произнес он, – вот все это богатство вокруг… Нет-нет, не горячись, я просто должен знать… Юра, ты не связан с криминалом?

– Да нет, ну что ты… У меня же лицензия на оружие. Думаешь, такой документ выдают всем, кому попало?

– То есть все справнэ, и никакого криминала нет?

– Абсолютно верно.

– Я рад.

– Но в прошлом, – дополнил хозяин, открыто глядя в глаза, – я трижды судим. И потому в некоторых кругах до сих пор считаюсь особо опасным рецидивистом.

Последняя фраза оказала на гостя поистине ошеломляющее воздействие.

– Тише, тише, – хозяин аккуратно сел напротив и успокаивающе похлопал по столу мягкой ладонью, – Не надо так дергать головой. Твой Гайда, например, тоже хлебал тюремную баланду после 1945 года. А Колчака вообще расстреляли. Я, как ты понимаешь, таких высот не достиг. Подрасстрельных статей у меня не было.

– А, – просветлел ликом пришелец из Чехии, – так ты политический!

– Увы. Первый срок у меня за драку, я тогда еще молодой был. Второй… тоже, в общем, за драку. А третий – за орден Ленина.

– Ты был награжден?

Судя по остолбенелому виду чешского Володи, он полностью потерял ориентацию в пространстве и сейчас лихорадочно пытался выстроить новую картину мира. Но безуспешно. Слишком все казалось противоречиво.

– Слушай сюда, европеец, – хозяин постарался зафиксировать взглядом зрачки смятенного собеседника. – Ты наши законы знаешь?

– Э-э… В общих чертах.

– Тогда поясняю. За продажу или покупку любых наград советского времени предусмотрено наказание по статье 324 УК РФ. То есть это – уголовное преступление.

– Зачем же ты…

– Не перебивай. По роду деятельности мне много приходится ездить по разным городам. Потому что заранее никогда нельзя предсказать, где именно попадется что-то интересное. И вот как-то в Ульяновске подходит ко мне старичок… А погода была самая скверная – холод, пронизывающий ветер, нудный дождь… Стоит этот старик передо мной и с умоляющим выражением протягивает орден Ленина. «Вот, – говорит, – внучке на свадьбу подарок хочу сделать, а денег нет. Не поможете ли?»

Ну, я посмотрел. Орден в полном порядке, в родной коробочке… А холодно! Старик стоит под дождем, ветер седые волосенки треплет…

В общем, пожалел я его.

Но только отдал деньги, как из засады выскакивает ОМОН, спецназ, оперативники, следователь с понятыми…Целая толпа. Выволакивают меня из машины с таким рвением, будто я Усама бен Ладен, взорвавший пол-Америки, и тащат в кутузку.

– Много дали?

– Условно. Но руку при задержании сломали.

– И вы не жаловались? – поразился чех.

Хозяин дома крякнул и посмотрел жалостливо.

– Чудной ты, – сказал он. – Я же судимый…

– Угу.

Гость опустил голову и некоторое время сидел молча. Видно было, что в нем боролись противоречивые чувства. Хозяин тоже молчал и не делал никаких попыток разрешить облегчить ему принятие решения.

– Послушайте, – чех с видимым усилием поднял взгляд и тут же снова отвел его в сторону. Но преодолел себя и заставил смотреть прямо в зрачки собеседника.

– Послушайте, – повторил он. – Тайна Колчака – дело, в котором не может быть недомолвок. Или я абсолютно уверен в напарнике, или мы расходимся, и я действую один.

– Резонно.

– Поэтому или ты расскажешь мне искренне и без утайки все о своей жизни, или…

– Я понял.

– Тогда говори.

– Ну, – Юрий чуть усмехнулся и сделал слабый отрицательный жест. – Все рассказывать слишком долго. Давай конкретнее, по эпизодам. Что тебя больше всего цепляет?

– Хорошо. – Чех встал и обличающе указал ладонью на большую икону с Богородицей. – Вот это, насколько я могу судить, работа Симона Ушакова. По сути – народное достояние. И место ей, по самым скромным оценкам, не здесь, а в Третьяковской галерее. Но она у тебя. Почему?

Против ожиданий, хозяин дома не смутился, а скорее обрадовался.

– Ты, я смотрю, разбираешься в иконописи?

– Я историк. Диссертацию защищал по русской культуре. Но мы уходим от темы.

– Ладно.

Юрий помолчал, как бы восстанавливая в памяти прошедшие события и начал рассказ: