А когда ничего этого нет, комната погружается в полумрак, а по стенам ползут угрюмые тени. Всё вокруг немного темнеет, прежде всего, сам Фелл, который выглядит так, как будто его опять изваляли в одной из тех ужасных машин-душегубок, которые он так не любит.

Кроули легко похлопывает его по плечу, привлекая внимание. Фелл подпрыгивает от неожиданности и поворачивается.

Он быстро отдёргивает руку,

— Вот что я тебе скажу. Тебе необходимо развеяться. У меня есть кое-какие мысли, чем мы сейчас можем заняться.

Они поднимаются вверх по лестнице и усаживаются в гостиной смотреть перипетии между Севером и Югом. (И да, у Кроули есть DVD. И даже не пытайтесь спрашивать почему … . Ну, а Ричард Армитидж выглядит охренетительно даже в дурацком шейном платке. Это тут вообще ни при чём. И почему бы время от времени Кроули не погрузиться в слюнявые романтические события на экране? Это никого не касается.)

Он развалился на диване, ноги согнуты под углом, противоречащим человеческой анатомии, а Фелл устроился в кресле, сидит, как будто аршин проглотил, ручки на коленях аккуратно сложены. Кроули весело хмыкает при виде напряжённых плеч Фелла, который ничего не видит вокруг, полностью поглощенный «движущимися портретами».

— Я не припомню, чтобы роман казался таким сентиментальным, когда я его читал, — его голос чуть-чуть дрожит. Кроули кажется, что он сейчас заплачет. — В оригинальном сюжете не было такого упора на романтизм.

— На то и телевидение, чтобы всё превращать в розовые слюни, — пожимает плечами неромантичный с виду хозяин квартиры. Сейчас он поменял положение на диване, вывернув шею, что тоже кажется чрезвычайно неудобным.

Они уже просмотрели половину, когда Кроули опять взглядывает на чувствительного зрителя. Он выглядит абсолютно по-другому: черты лица напряжены до предела.

Кроули обеспокоенно садится,

— Фелл, с тобой всё в порядке?

Блондин поспешно заверяет, что всё замечательно, но Кроули не проведёшь. Брови Фелла сдвинуты, уголок рта подрагивает от напряжения, как будто ему очень больно, но он старается скрыть это. Он поминутно потирает затылок.

— Пойду-ка я принесу чего-нибудь попить. Фелл, тебе захватить?

Тот отрицательно качает головой,

— Всё в ажуре, мой дорогой.

Кроули удаляется на кухню, где решает ещё сделать себе и бутерброд. Он занят приготовлением сэндвича, когда из гостиной раздаются звуки движения. Он слышит, как Фелл поднимается с кресла, наверное, он передумал и сейчас заявится на кухню.

Но нет, Фелл не появляется на этой холодноватой, никилиево-монохромной кухне. Он возвращается, собирается присесть на своё старое место, но он занято. Фелл лежит на диване, одна рука свешивается до пола, глаза закрыты. Он заснул.

— «Вот прохиндей! Не успел я отлучиться на пару минут, как он уже занял моё место!» — ворчит Кроули еле слышно, занимая место в кресле и вгрызаясь в бутерброд. — «Тот ещё бастард!»

На экране актёры продолжают выяснять отношения, а он не может оторвать глаз от распростёртой на диване фигуры.

Он не может объяснить свои чувства. Как это вообще может быть связано с пухлыми розовыми щеками викторианца и его золотыми кудрями. Можно понять тех, кто сравнивает Фелла с ангелом. Ангел и есть! Но к Кроули это не имеет никакого отношения.

Спустя почти час он слышит приглушённый звук входящего сообщения на телефон. Он оглядывается: на столе телефона нет, в карманах тоже. Со стоном он вспоминает, что оставил его на диване, когда пошёл на кухню. Он подходит, наклоняется над спящим Феллом и уже протягивает руку, чтобы вытащить из-под него булькающий агрегат.

Кроули останавливается. Совершенно очевидно, что Фелл плюхнулся на его телефон, но спит так крепко, что звуки его не будят. Как бы так изловчиться, чтобы и дальше его не разбудить? Он сгибает пальцы и осторожно просовывает их под плечо спящего.

Он уже захватил его и тянет, но рука замирает, когда карие глаза распахиваются, а с пухлых губ срывается потрясённый, совершенно шоковый выдох.

___________________________________________________

Мистер Фелл стоит в своём книжном магазине, в этом он уверен, но очертания размыты и зыбки по краям. Над его головой — яркий свет, он ослеплён, но отчётливо слышит приближающиеся шаги.

— « … в союзе с тёмными силами зла!»

— «Нет!» — кричит мистер Фелл, хватая нападающего за плащ и опрокидывая на пол.

— «Одержим Дьяволом! Мы изгоним его, туда, где ему и место, назад в преисподнюю!»

— «Прочь!» — мистер Фелл в отчаянии, он, как утопающий за соломинку, судорожно вцепляется в бронзовый нож для бумаги, чувствует его холодную тяжесть в своей руке. — «Прочь от круга!»

Боль просто раскалывает голову, когда он ударяется об пол. Она шокирует и вышибает весь воздух из лёгких. Но не это главное. Он игнорирует болевые спазмы. Главное — книга. Она лежит вне пределов его досягаемости, и он, собрав остаток последних сил, ползёт к ней. Его отчаянный, полубезумный взгляд уже выхватывает из темноты знакомую потрёпанную обложку.

«Магические заклятия и ритуалы. Проверенные и эффективные».

Он загнан в какую-то временную ловушку, где можно пошевелиться, а всё вокруг находится в неподвижности. Больше нет яростных атакующих ведьмоловов. Не звенят колокола, и не пахнет жасмином. Вокруг непроницаемый воздух, бешеный бег мыслей, которые пытаются заглушить нестерпимую боль в затылке.

Три ступени, три шага, для достижения самого заветного желания … !

СЛОВА, СИМВОЛЫ, ЖЕЛАНИЕ!

Он всё выполнил правильно? Все три? Да, он уверен, но чтобы убедиться, надо просто ждать.

Время снова начинает свой бег, всё приходит в движение. Он видит руку, которая выхватывает заветную книгу прямо у него из-под носа. Правую щёку обжигает режущая боль. Она нестерпима и он падает, размазывая магические символы окружности. Он взмахивает руками, пытаясь зацепиться за что-нибудь и предотвратить падение, но руки ловят пустоту.

Он тяжело приземляется прямо в центр магического круга.

Азирафель рывком просыпается и видит над собой встревоженное лицо Кроули. Он силится вздохнуть, сердце бешено стучит в груди, того и гляди вырвется на волю. Боль в щеке теперь ясно чувствуется. Рядом с лицом он видит раскрытую ладонь Кроули. Это что, он его ударил?

Рыжеволосый мужчина пытается отстраниться, и до Азирафеля только сейчас доходит, что он намертво вцепился ему в плечи и не отпускает.

К удивлению Кроули блондин не отпускает его, когда приходит в себя, а ещё крепче вцепляется и не даёт отодвинуться ни на дюйм.

Азирафель пытается что-то сказать, но слишком слаб, язык не слушается его и не хочет произнести ни одного членораздельного звука. Кроули уступает и позволяет притянуть себя ещё ближе.

— Кошмар приснился? Ничего страшного. Всё позади! — бормочет он утешительно.

Азирафель чувствует невероятную близость друг к другу. Грудь Кроули прижата к его. Они дышат вместе, двигаются вместе. Вздох одной груди заставляет другую вжиматься. Истерически бьющееся сердце ищет прибежища под другим, более спокойным. Под влиянием Кроули Азирафель немного успокаивается, начинает дышать ровнее. Даже, кажется, синхронизирует сердцебиение.

Когда Азирафель достаточно успокаивается, они оба садятся на диван. Потом Кроули срывается с места и спешит на кухню сделать Феллу чашку чая. Азирафель шепчет слова благодарности, принимая фарфоровый сосуд в чуть дрожащие руки.

— Позволь тебя спросить, что ты такое делал, когда я проснулся? — Азирафель кидает на него взгляд поверх края чашки.

— Да ты улёгся на моём телефоне. Доставал!

— Неужели? Я был не в себе. Я очень извиняюсь.

— За что ты извиняешься? Как я понимаю, ты потерял сознание?

Азирафель закусывает губу, сосредотачивается,

— Всё было нормально, до тех пор пока я не почувствовал характерную боль в затылке. Точно такую же, что я чувствовал в мою первую ночь здесь. Когда ты ушёл на кухню, я подумал, что полежу и всё пройдёт, но на меня так накатило … . Потом я ничего не помню, очевидно я заснул.