— Хаджи-ага, ты располнел, — шутливо обратился Дервиш, словно не замечая Хандан. — Отъедал бока, пока наш Падишах рисковал жизнью ради нас всех.

— Как можно, паша. Я охранял гарем как сокол, пока не было рядом нашего господина, а вы мне ставите в упрек мой возраст.

Дервиш сверкнул глазами и ещë более выправил плечи, так что ткань возле пуговиц несколько натянулась. «Был бы у него хвост, он бы его распушил», — подумала Хандан, но простила паше излишние высокомерие.

— Госпожа, благодарю Аллаха, что наш сокол сумел сохранить вас и весь гарем без потерь, — теперь уже более мягко продолжил капудан-паша, прихорошившись в этот раз поправлением воротника. — Я надеялся застать повелителя, но, видимо, ошибся.

— Хаджи-ага, — раздалось сзади и, пообещав вернуться, Хаджи ненадолго удалился.

Хандан сделала пару шагов навстречу Дервишу и едва слышно прошептала: «Сейчас я вместе со всеми спущусь на первый этаж, где готовят угощения для дворцовых слуг, запрись в комнате между этими и моими покоями и жди».

Она прошуршала юбками мимо паши, который только почтительно поклонился на её слова, но по слегка поднятой брови Хандан всë же заключила, что он был более чем удивлён.

Всё было исполнено в точности, как Хандан просила. Им удалось поговорить в еë покоях. И когда паша появился из той маленькой комнаты с тигрëнком уже на празднике, это не вызвало лишних вопросов, сойдя за часть представления.

А затем, приняв подарок, Ахмед пригласил Дервиша сесть рядом.

Лёгкое покалывание в пальцах сопровождалось приятным тянущим чувством волнения внутри живота. Им всё сошло с рук. Дервиш вновь стал Великим Визирем. Их странный, похожий на сновидение разговор в её покоях, ничуть не омрачал ситуацию. И Хандан отстукивала каждую ступень дома, который вскоре, по обычаю, семья второго человека государства должна была покинуть. Нынешний дворец Дервиша-паши был тесен и не принёс совершенно никакой радости, только разочарование, лишнюю печаль разлуки и… Среди холодных комнат на свет появился Ахмед, названный так в честь Падишаха, бывшего, к несчастью, родным сыном Хандан.

Дервиш пока не добрался. И снова дворец был в очередной проклят. Хандан взлетела вверх по лестнице, покрытой новым ковром, так поразительно, как ей показалось, портившей и без того отвратительный общий вид.

И она, вдыхая сладкий аромат чужого жилища с нотками жасмина и смеси пряностей и упросив себя не расстраиваться из-за необходимого ожидания, проделала путь по узкому коридору в сторону гостиной. Сабия точно могла ей помочь скоротать вечер перед ночью, от одной мысли о которой усталую голову Хандан застилал густой туман, порабощавший тело. Каждый день, проведённой в Дворце Топкапы рядом с Кёсем, требовал прикосновений грубоватых рук Дервиша, горячих, его поцелуев, часто слишком сдержанных, и того, как он нетерпеливо расстёгивал десяток маленьких пуговиц, одновременно дыша ей в шею.

Перед Хандан служанка, присев почти в самый пол в знак уважения отворила дверь, за которой сразу показался стройный изогнутый силуэт плящущей тени молодой девушки.

Сабия выглядела немного рассеянно, укачивая новорождённого Ахмеда, и не стремилась начинать разговор. Она пока не знала о назначении Дервиша, и отчего-то Хандан решила оставить ему рассказать эту новость.

— Рада вас видеть, Валиде, — девушка поприветствовала Госпожу лëгким кивком, не отвлекаясь от сына. — Я не думала вас увидеть сегодня, благодарю вас за такую радость, в этом доме у меня нет столь хорошего друга.

— Мне захотелось тебя проведать, ничего такого.

Жена Великого Визиря блеснула бархатными чёрными глазами, тряхнула головой с прической подобной той, что любила носить её наставница. Крупные камни на ожерелье искрились от единственной свечи, освещавшей все огромные и в темноте пугающие покои.

— Валиде, вы не голодны? Должно быть, дорога утомила вас, вам бы что-нибудь поесть?

— Нет, Сабия, не нужно. Ахмед не приезжал к тебе?

— Дарие, принеси Валиде Султан шербет, что я просила приготовить утром, — девушка обратилась к служанке, заметно побледнев. — Простите, Валиде, не могу не накормить гостя в своём доме, нехорошо это. А Ахмед… Приезжал, с Дервишем беседовал очень долго, паша после этого разговора выглядел довольным, Валиде.

Ахмед начал кряхтеть, и Сабия, не обращая более внимание на Хандан, принялась укачивать сына. И эта девушка обладала огромной властью. Жена Великого Визиря могла позволить себе многое, а при поддержке Валиде Султан стать одной из самых Влиятельных женщин Стамбула.

Отпив из вежливости принесённого шербета, Хандан откинулась на диванчик и начала представлять будущее, но вовсе не своё. Этой молодой подвижной девушки с поломанными рëбрами и сыном на руках. Хандан окончательно расслабилась, пока её руки и ноги тяжелели в темноте чужих покоев и одной горящей свечи.

— Вы же не ради меня приехали, Валиде… — слова звучали глухо, словно под водой, и становились похожи на гул пчелиного улью. — Вы никогда не приезжали ради меня…

Пламя свечи, на котором Хандан остановила взгляд, стало единственной вещью в целой вселенной. Это маленькое пламя заполнило собой всю комнату, оно полыхало, извивалось и пожирало всё вокруг и внезапно погасло.

Комментарий к Пламя большого огня

Следующая глава будет небольшая, и выйдет быстро)

========== Под небесным куполом ==========

— Выйдите, оставьте меня одну, — жёстко скомандовала Хандан, невольно закусив губу в сладостном предвкушении.

Её словно околдовали. Она проверяла комнату за комнатой, выгоняя неугодных, а в их число входили все без исключения служаки и евнухи, кроме одного человека, ожидавшего её в небольшом проходном коридоре, запертом с двух сторон. Заглянула в шкафы, задëрнула шторы, так что никто не смог бы увидеть их сквозь стекла витражей. «А если кто-нибудь узнает?» — всплыло в голове, а потом развеялось лëгким дымком. Сафие Султан давно уже была известна их тайна, а с прочими справится кинжал, или яд, или кинжал, смазанный ядом.

Хандан постучала в дверь их особым безопасным образом. Два частых удара, два редких, пауза, такая, чтобы успеть досчитать до трёх, удар, пауза, счëт до двух. Один удар — в знак, что за ней никого нет. Было бы два — Дервишу нужно было готовиться к неравному сражению с чужаками. И в ответ — один щелчок. Со стороны Дервиша всё также благополучно: нет причин оставить дверь закрытой. Звук провëрнутого замка заставил Хандан улыбнуться и внутренне засиять маленькой звёздочкой, принадлежавшей ему одному, человеку в чëрном кафтане с золой отстрочкой.

Дервиш встретил её жадным поцелуем, прижав вплотную к себе и так сильно, по-звериному вцепившись пальцами в талию. Хандан позволила себе отдаться его порыву без остатка, оказаться безвольной жертвой, до боли желанной добычей, которую он не желал отпускать. Дервиш, этот ужасный, бессовестный, самолюбивый паша, оторвался от её губ и подрагивавшей рукой потянулся к еë лицу. И не тронул её, остановившись так близко, что Хандан чувствовала тепло его тела.

— Больше всего на свете, — властно прошептал он. — Больше всего…

— Не нужно. Я знаю, — оборвала его Хандан, попытавшись щекой коснуться его руки, от которой исходил манящий жар. — Я с тобой. Я — твоя.

— Моя. Моя бесценная Золотая Госпожа. В моих глазах никто и никогда не станет выше тебя, дороже, прекрасней и важнее.

— Даже твой сын?

— Никто.

Хандан пробежалась по материалу ткани с чëрной вышивкой, незаметной на дневном свету и вспыхнувшей от огня камина. Она была на своем месте, спокойная, может, впервые в жизни. Паша был невозмутим. Хандан так боялась не услышать этих слов, увидеть холодность, как его чувства погаснут, некогда горев так ярко письмами в этом самом камине.

— Повтори, прошу, повтори… — тëплая слеза упала на грудь и только затем скатилась, оставляя тоненький леденящий след.