Оказавшись рядом, Дервиш не медля заключил её худое тело в объятья. Вот он — покой, и пусть весь мир рушится вокруг. Её сердце размеренно стучало в груди, руки жадно прижимали его крепче, словно пытаясь соединить их в одно целое. Она была нужна ему, необходима, именно такая, жестокая, порой неразумная, и пускай Хандан совсем не походила на женщину, которую он хотел бы любить, время говорило о том, что никого кроме неё он не желал видеть на своём пути и тем более пускать в свою душу. Лишь она одна способна была причинить ему боль хуже любой физической.

Она поцеловала его в шею, в место, куда ранее впивалась сабля Дениз, но не вымолвила ни слова, но разве это было необходимо? Он зарылся в ворох её вьющихся волос, втягивая уже выветрившийся запах духов.

Отпустив друг друга, они продолжали молча сидеть, не отрываясь от пляшущих языков пламени. Дервиш заметил новое массивное кольцо без камня рядом со своим подарком, что было странно, кольцо без камня чаще всего украшением не считалось вовсе.

— Странная вещица у тебя на пальце, Хандан, — шутливо начал он, прижав её ближе к себе.

— Это мой путь к спасению, Дервиш, — она подняла на него искрящиеся сапфировые глаз, глубже бездны.

— Не понимаю я тебя.

— Под крышечкой прячется небольшая иголка с ядом, — Хандан вытянула руку вперёд, — видишь ли, я побоялась, что не успею дотянуться до флакончика за поясом, если меня поймают при разоблачении, а так один укол в руку… и я вновь свободна.

— Вновь?

— Не цепляйся к словам! — рявкнула Хандан, поудобнее устраиваясь у него на груди словно кошка.

«И эту женщину ты корил за несовершенство? Беспощадно наказывал за то, что она не была похожа на твою мечту? Злился на неё?» — презрение к себе захлёстывало его бескрайним океаном. «Ты виноват перед ней! Она прежде не держала кольцо с отравой на пальце, не боялась принять смерть от рук своего сына. Ты не простишь сам себя, Дервиш». Гнев в одно мгновение сменился на невыносимую горечь. Клинком резануло самое сердце, и такая острая боль прошлась по его телу. «Она же погибнет из-за тебя, вместе с тобой».

Дервиш чувствовал, как Хандан медленно дышала и как вздымалась её грудь. Он никогда не видел для них будущего и всё же потащил её с собой в пропасть.

— Что мне сделать для тебя, Госпожа? — Дервиш старался не выдавать своей печали, скрывая всё шуточным тоном.

— Никогда не оставляй меня, — немного подумав, необыкновенно серьёзно ответила Хандан, словно уже внутри знала, как ему тяжело теперь.

«И ты не бросишь её, даже если придётся переступить через собственную честь». «Ты должен жить! Ты меня слышишь, Дервиш», — предательски всплыло в голове. Он пообещал ей это в их первую ночь, прошло полтора года, а Хандан не просила других одолжений.

Совет дивана неуклонно подходил к концу, проблема Дервиша не решалась.

Ахмед с отсутствующим видом сидел на троне, уперевшись взглядом в полотно венецианского художника, висевшее на стене. Когда все перестали говорить, потому что обсуждено уже давно и основательно, да настолько, что кончились слова.

— Совет окончен, — ободрившись, заключил молодой падишах и хотел направиться к двери.

— Повелитель, — учтиво начал Дервиш. — Я прошу изменить Ваше распоряжение насчёт налогообложения балконов. Такая опрометчивость может провести к волнениям в народе.

— Я не собираюсь возвращаться к этому вопросу.

Ахмед, по его виду, не намеривался задерживаться в крохотной комнатке, где принимались такие важные решения.

— Но повелитель, прошу Вас, будьте благоразумны…

— Я просил тебя найти выход, Дервиш, но ты не потрудился представить мне достойного способа обеспечить нашу армию средствами, теперь тебя не устраивает выход, предложенный другими. Я ничего не желаю слышать!

Падишах вышел вон из комнаты, оставив после себя поле наклонившихся грибов.

На лице Куюджу Мурата-паши красовалось нескрываемое торжество. Каждая ошибка Дервиша приближала его к смерти и двигала Мурата-пашу к посту Великого Визиря Османской Империи.

Дервиш не выдержал и направился к Зульфикару, единственному честному человеку в этой комнате.

— Зульфикар-ага, почему же ты не возразил решению нашего Повелителя, ведь оно же принесёт волнения в народ.

— Моё дело выполнять приказы нашего Падишаха, а не обсуждать их, — ага нахмурился так, словно его оскорбили самыми ужасными словами.

— Ты его советник, Зульфикар, и ты обязан…

А потом Дервиш понял, что все его старания напрасны, ибо никто в совете не поддержит его, мечтая самим сесть на его место.

Всё в этом мире было опасно.

========== Перед падением ==========

В это утро Хандан проснулась одна на своём чердаке, который пусть и был хорошо отделан и даже имел балкон, оставался не самым лучшим местом, и всё же раз от раза менять его она отказывалась. К тому же спала она в основном на этаж ниже вместе с Дервишем, если хотела, но порой Хандан ночью перебиралась на свой чердак и «с высоты» смотрела на опустевший город.

Две ночи в дворце Великого Визиря, ох, ей вовсе не хотелось знать, что скажут в гареме или подумает сын. Напрасно не теряя времени, Хандан приказала собрать вещи и выслать вслед за ней, а теперь она спускалась вниз, чтобы попрощаться с Сабией.

— Валиде, я слышала, что вы начали собираться, — девушка, полностью одетая, поймала её ещё на лестнице. — Если я вас не утомила, я бы отправилась с Вами во дворец, повидаться с шехзаде.

— Ты не можешь мне надоесть милая, — она коснулась бархатистого лица девушки ладонью. — Паша уже ухал? Ему бы я тоже хотела выразить благодарность за тёплый приём.

— Вчера он спрашивал, не тяготит ли меня Ваше общество, Валиде. Не знаю, наверное, ему не сильно нравится ваше присутствие в нашем дворце. В открытую он, конечно, этого не показал. Что странно, вы видитесь от силы пару минут.

— Может быть, паша желает, чтобы ты ждала лишь его одного и не распылялась, — Хандан спокойно двинулась вниз, увлекая за собой Сабию.

— Нет, поверьте, я ему безразлична … почти, да и шансов понравиться ему у меня не осталось.

— Сабия, милая, если и так, ты совсем не виновата в его холодности…

— Разве? При нём я вечно веду себя как маленький ребёнок, я даже чувствую, как внутри у меня всё выворачивается, и, знаете, никаких мыслей в голове не остаётся, Мехмед со мной о серьёзных вещах говорить пытается — я в слёзы, хотя должна была ему поддержку оказать, вчера он зашёл, так я слабоумная стала. Не могу я при нём собой оставаться, раньше и то проще было, а потом всё изменилось, Госпожа, — Сабия печально уткнулась в ступени глазами и шмыгнула носом. — Мне теперь ему очень понравиться хочется, я так переживаю и стараюсь, и от этого, кажется, только хуже становится.

— Не переживай, — Хандан нежно обратилась к девушке, потрепав её за краешек рукава платья. — Со временем ваши отношения наладятся, вы же муж и жена, а пока наслаждайся своей молодостью и свободой.

— Валиде, простите меня, но как я могу радоваться жизни, зная, что мужчина, с котором меня связал Аллах, заботится о чувствах другой женщины, куда больше, чем о моих.

— О чём ты? — у Хандан всё равно что ударили по голове, зазвенело в ушах, да так, что своих мыслей разобрать она была не в состоянии.

— О, Валиде, вы напрасно притворяетесь, — Сабия звучала всё так же безжизненно и потеряно. «Неужели она так спокойно обвиняет в преступлении?» — Я говорила с одной женщиной на рынке, так с ней муж тоже не делил постель. И всё было просто: у него была другая возлюбленная.

Хандан пыталась не выдавать своего шока, и, к счастью, они уже спустились с крыльца, и под ногами была прочная почва.

— На мне паша женился по приказу Повелителя, — продолжила Сабия, не замечая перемен в спутнице, — я себя уже не обманываю, где-то в этом мире ходит женщина, наверное, молодая, красивая и бесконечно богатая вдова, из-за чувств к которой паша не хочет создавать со мной семью. Мне страшно, что у них родится ребёнок или он уже есть…