— Кого подозревают?

— Джихангира-агу, Джерраха Мехмед-пашу и Лала Ахмед-пашу, — служанка с промедлением вспоминала каждое имя и с трудом процедила сказанное.

Хандан махнула служанке, чтобы та немедленно ушла, и заметила тонкую полосочку запекшейся крови под ногтем. Перед ней живо пронеслась вся картина произошедшего, ярче, чем всё было в действительности, словно только теперь её руки обагрились кровью невинных. Она перевесилась через край ванны. Её стошнило.

С самого раннего утра, стоило только солнцу взойти, Хандан встала. Спала она плохо, даже несмотря на ужасную усталость и слабость. Вскоре поднялись шехзаде и маленькая госпожа, дочка Кёсем, сразу после завтрака все мальки были собраны в кучку и отправлены на вынужденную прогулку с Валиде-султан.

— Вальде, — всё ещё коверкал Осман, вызывая праведный гнев Махфируз. Девушка много времени тратила с сыном на обучение речи, но обращение к главной женщине гарема никак не выходило должным образом.

— Да, Осман, мальчик мой, — Хандан поцеловала его в лоб и усадила к себе на колени. — Расскажешь мне что-нибудь?

Мальчик, всё ещё морщившийся от нежеланного поцелуя, крепко задумался, выискивая что-нибудь стоящее. Если б он знал, как от такого лёгкого жеста млел Великий Визирь Османской Империи и насколько приятнее и волнительнее для Хандан было касаться его губами.

— Мыслитель, — шутливо отозвалась Сабия, укачивавшая Айше.

— Она ещё не ходит? — Хандан обратилась к улыбчивой гречанке. — Пора уже. Год как ей минул.

— Нет, Госпожа, но ползает — не догонишь.

Уловив, что внимание переключилось на девочку, Осман мгновенно подал голос.

— Я паука поймал, вот такого большого, — Осман растопырил ручки. — Он убегал, убегал, а я ловил… потом у него ножка отвалилась.

На этом мальчик расстроился. Прежде деталь про травму паучка, видимо, тщательно скрывалась ото всех, но от главной женщины гарема тайн быть не могло.

— Ну, ничего, бывает, — принялась успокаивать Османа Хандан. — В следующий раз будешь осторожней. Даже паучок — живой, с ним аккуратно надо.

— Ножку жалко.

Шехзаде не удержал слёз, казалось, вслед за ним взвоет и Хандан, возможно, глубоко в душе сочувствующая паучку, но сгубившая невинную девушку.

К счастью, Мехмед умудрился откопать где-то огромную улитку и под оханья няни нёс показать матери. Шума и смеха было немерено. Осман немедленно выдвинулся к брату.

Хандан заполнила возникшую пустоту Айше. Девочка хотела запищать, но уснула. Валиде успокаивала душу, глядя на маленьких наследников династии и мечтая однажды ещё взять собственное дитя на руки.

Вдалеке замерцал силуэт Ахмеда. Хандан сразу же просияла радостью — над ней взошло её солнце. За ним шёл Дервиш. «Вот и луна тут как тут» — с неудовольствием подумала она, затем же решив, что им следует поговорить. Паша сможет принести ей покой.

Ахмед первым поцеловал мать, не удостоив вниманием вытягивавшую шейку Кёсем. Она выглядела хорошей Валиде-султан, заботящейся о детях повелителя, не обделявшей вниманием его фавориток. Он потеребил тоненькие волосики девочки, умильно торчавшие из-под шапочки.

— Лев мой, — спокойно начала Хандан. — Могу ли я узнать про вчерашнее событие.

Ахмед утвердительно покачал головой, пригласив её прогуляться с ним и пашой. Хандан тут же отдала ребенка Сабии, подхватила юбки и пошла поговорить о делах, гарема не касающихся.

— Как вы знаете, Валиде, Абдула-ага был убит, сегодня мы заключили под стражу Лала Ахмед-пашу. Они проворачивали одно малоприятное дело, одним словом, завтра он будет казнён.

— Если ты считаешь, что так правильно, сын мой, — Хандан многозначительно покосилась на Дервиша-пашу, ответившем ей тем же.

— Валиде, по правде, меня беспокоит другое. Я не понимаю, как он мог осмелиться на такую дерзость, насколько надо потерять страх и стыд, чтобы убить человека во время торжества, устроенным лично мной, Повелителем мира? Это либо провокация, либо проявление полнейшего неуважения ко мне и мой воле.

Со стороны сына Хандан и не подумала посмотреть на происходящее. Всё выходило крайне неприятно, более всего то, что она знала ответ.

— Я думаю, Ахмед, тебе не стоит заостряться на таком ничтожном случае. Мерзавцы были и будут всегда, и тебе повезло раскрыть их лица.

— Хотел бы я быть также спокоен, как вы, Валиде, но увы, мне порядком наскучили предательства со всех сторон. Кажется, рядом со мной почти не осталось верных людей, у всех вокруг какие-то тайны, постыдные секреты, — Ахмед не сводил глаз с бегающих шехзаде. — Всё моя мягкость. Больше неверность, самую ничтожную, самую малую, я не прощу. Кто бы это ни бы и что бы не сделал.

Хандан одобрительно кивнула, сама же упала в колодец и утонула, как камень. А если сын узнает про их связь? Почему-то прежде её не сильно волновал этот вопрос, в её воображении существовали некие палачи, что непременно задушат её. Теперь же они вышли из тумана и вполне отчётливо показались в образе одного человека, которого Хандан любила больше жизни. Что же будет? В ней нет османской крови: даже шёлковый шнурок — недозволительная роскошь. Ей представилась собственная окровавленная голова, упавшая на жёлтый чистый песок. Ужас на секунду заполонил все мысли. «Надо носить с собой яд. Жидкий. Всегда. Такой, чтоб не спасли, » — Хандан вспомнила про Дервиша, — «а он пусть как хочет».

Ахмед пошёл играть с детьми, предоставив мать и пашу самим себе. Хандан много думала о всех нюансах происшествия и ждала той минуты, когда сможет отчитать Дервиша за неуважение и приуменьшение её заслуг.

— Госпожа, дабы мы уж остались одни, — Дервиш, видимо, тоже много думал и потому опередил её, — я должен спросить тебя, из каких, чёрт возьми, соображений ты вчера прикончила девицу, я уже не спрашиваю о том, зачем ты вообще оказалась в этом коридоре, тут я осмелюсь предположить, сыграла роль твоя непомерная самоуверенность.

Он говорил быстро, чётко и тихо, идеально выговаривая каждый слог и ни разу не перебив речь дыханием.

— Ты даже не хочешь выслушать меня, в тебе не возникает желание попытаться меня понять, — огрызнулась Хандан.

— Не надо, Госпожа. Я, помнится, просил тебя держаться от меня подальше и только, ты умудрилась нарушить приказ!

— Приказ? С каких пор ты можешь мне приказывать? — с кривоватой улыбкой произнесла Хандан, а затем добавила: — Кто ты такой?

Дервиш выдохнул, словно ему на плечи свалили непосильный груз, от которого не дали шанса избавиться.

— Так, хватит! — она вознамерилась возразить, но Дервиш её перебил. — Замолчи, Хандан! Я ничего не хочу слышать. Если я о чём-то прошу, значит надо сделать так, как я прошу. И всё! Это понятно?

— Более чем.

Хандан показательно отвернулась от Дервиша, направив усталый взгляд в сторону сына. Паша довольно быстро смягчился.

— Говори, что заготовила, Госпожа.

— Я много чего хотела сказать, но скажу тебе лишь то, что было. Не перебивай меня. Выводы делай, какие хочешь, — она вкратце описала всё произошедшее со своей позиции. Дервиш всё время морщился.

Паша немного подумал, потом подумал ещё, но с осмысленным, холодным взглядом.

— Ладно, Госпожа. Я могу тебя понять, ты оказала помощь… но не надо, мои дела остаются моими делами, чтобы ни было — не лезь. Это не умоляет того, что я тебе уже успел сказать. Слишком много в жизни нашей случайностей. Наши действия рождают последствия. Возможно, мне пришлось бы заставить пашей замолчать, Ахмед сбился бы с ног и меня начали подозревать, но ты не лезь, слышишь?

— Как же ты не понимаешь? Подозрения хватит, чтобы мой Лев утратил к тебе доверие. Маленькая ошибка, и всё посыпется! Не говори мне, что это «твоё дело»! У тебя больше нет такой привилегии одинокого человека, ты теперь не один. Есть я, есть мы [и, надеюсь, скоро ребёнок, о котором тебе рано знать]. Косвенно из-за меня девушка забежала в коридор [и Ахмед начал тебя искать], но я решила проблему. Согласись, свидетелем она была опасна. Ты бы выкрутился, не сомневаюсь. Только вот для меня важно, чтобы на тебя не ложились тени, потому что…