— Вади так Вади, я не обижаюсь. Чего пришла, говори прямо.

— Вы поговорили с Повелителем, Госпожа, — Махфируз ничуть не смутилась.

— Нет, не получилось, — она припомнила встречу с сыном и то, как они расстались. — Может, в другой раз.

— Хорошо, мне очень хочется, чтобы Ахмед простил меня.

— Ты пыталась отравить меня, не надейся на особое снисхождение, — Хандан пристально посмотрела на наложницу. — Мне всегда казалось, что мы на одной стороне, Махфируз. Почему ты всё же решилась?

Махфируз не ответила. Но в ней читалось «Дура была, надо было либо умело травить, либо не пытаться совсем».

— Знаешь, почему ты здесь? Почему я оставила тебя в гареме? — Хандан продолжала жёсткий односторонний расспрос. — Потому что иначе Кёсем осталась бы единственной фавориткой! А теперь скажи мне, для чего тебе любовь Повелителя, что ты хочешь с неё поиметь? Я спрашиваю тебя о самой высокой цели! Скажи мне.

Махфируз скривила губы, выражая нежелание слушать нотации. Но Хандан была уже не в силах остановиться.

— Ты хочешь, чтобы твои сын стал Падишахом, а ты рядом с ним — Валиде-султан. Вот твоя цель. Ничего другого тебе не надо. И я тебя понимаю.

Махфируз решила возразить и в оправдание попыталась что-то сказать. Валиде-султан подняла руку.

— Я очень хорошо тебя понимаю. Только Ахмед никогда больше не посмотрит на тебя, ты не родишь ещё одного ребенка, хотя у моего Льва будет много детей. От Кёсем, от других наложниц. Однако Осман — единственный шехзаде, что у тебя будет. И знаешь, что? Махфируз, тебе не нужно ни расположение моего сына, ни моё, ни чье-либо ещё в этом мире. Пусть родятся хотя бы миллион шехзаде, тебе же лучше. Сейчас у нас два наследника, почти равноправных, а потом будет серое множество и твой сын, потому что он умудрился родиться первым.

Хандан тяжко выдохнула, выпустив обиду и злость. Она закрыла глаза и минуту сидела неподвижно, пугая Махфируз.

— Я рискну дать тебе совет, хотя, наверное, ты и сама всё понимаешь. Держись за своего сына и не думай о моём, обо мне тоже заботиться не надо, ведь мы будем мертвы, когда придет твоё время. Станет неважно, что там чувствовал Ахмед. И если за Османом будут готовы пойти воины — ты победила. Вырасти его достойным и сделай так, чтобы он никогда не отвернулся от тебя, чтобы был готов весь мир испепелить ради тебя. Тогда — станешь величайшей Валиде.

Хандан, более не обращая внимание на Махфируз, резко встала. Она шла к человеку, готовому на многое ради неё.

========== Сгореть, словно свеча ==========

Хандан уверенно зашла к Дервишу, не постучавшись, без приветствия или же особенного знака, она сразу же закрыла покои на засов, чтобы никто не посмел помешать их разговору и чтобы паша понял, что ему не убежать в открытую дверь. Он встал, пораженный вторжению Хандан в бумажную обитель с двумя симметричными каминами. Великий Визирь вытаращил глаза, будучи, должно быть, не в силах предположить, чего хотела его Госпожа.

Хандан подошла ближе и влепила ему сладостную пощечину за отказ от чувств к ней со всей силы, так что оставила кровавую царапину. Второй раз бить не стала — он предугадал бы это и остановил её. Хотя хотела. Очень.

Она загадочно разгладила складки на новеньком камзоле паши, поправила перекрутившуюся пуговку, поменяла местами перекрещивающиеся воротники.

«Он сделает всё, что я попрошу»

Паша стоял в оцепенении, пока Хандан, наклонив голову, разглядывала узоры на его одежде.

— Госпожа, — она почувствовала его тяжелые руки на плечах. — С вами всё хорошо?

— Да, Дервиш. «Мой сын не видит во мне живое существо».

— Госпожа, точно?

— Да, Дервиш. «Хоть кому-то не всё равно»

Хандан сняла одну из его рук с плеча и взяла в свои маленькие нежные руки.

— Ты всегда будешь со мной рядом? — шепотом произнесла она.

— Пока я жив, я не оставлю вас.

— Что значит, пока ты будешь жив? — Хандан сердито усмехнулась. — Значит, если умрешь, то мне ты ничего не должен, так выходит? Как же я, Дервиш?

— Госпожа, — паша сделал шаг к ней, — нам не дано знать…

— Ты должен жить! Ты меня слышишь, Дервиш, — голос Хандан сорвался, но она больше не станет плакать из-за своего раба. Госпожа склонила голову, отчаянно пытаясь усмирить бушевавшую в ней бурю эмоций, что прежде вылилась в пощечину.

Паша ничего не ответил на отчаянный крик женщины, нуждавшейся в любви, только легонько потеребил ей плечо. Приятно. Она улыбнулась. Дервиш придвинулся к ней ещё ближе, почти к самому лицу.

Ей оставалось немного приблизится и коснуться его губ, грубоватых, но уже знакомых.

Дервиш погладил её по щеке, по той самой, на которой когда-то остались кровавые подтёки. Он поцеловал её. Снова. В щёку было даже лучше, чище и нежнее. Между тем Хандан жаждала увидеть грязь в смолистых глазах.

Приняв обыкновенно серьёзный вид, Дервиш отпустил её и отошёл. Казалось бы, он получил всё, чего так долго ждал, но выглядел недовольным, словно ему подсунули старую кобылу вместо молодого жеребца.

— Чего пришли, Султанша, — сухо произнес паша, сделав после небольшой глоток из чашечки.

— Кофе на ночь? Интересное решение, — Хандан толком не знала, что привело её в покои Великого Визиря, возможно, желание почувствовать свою утекающую власть и бессовестно потешиться ей.

— У меня ещё не ночь, Госпожа, работается в тишине лучше всего. Так что?

— Мой Лев не захотел слушать меня сегодня, — она нервно потёрла сухие руки.

— И что вы?

— Ничего.

— Правильно, Госпожа. Занимайтесь гаремом, — Дервиш был спокоен и ласков, видимо, Ахмед высказал ему предположение об их «сговоре» несколько раньше.

— Ты меня приговорил, — Хандан последовала за ним, снова оказавшись недопустимо близко. Некогда они уже так ходили друг за другом, только теперь поменялись ролями.

«Как бы сделать так, чтобы он мне всё рассказывал, а не так, после того, как город уже сгорел, сообщал о пожаре».

Хандан недовольно покосилась на дверь, которая недостаточно сильно отгораживала их от недоброго внешнего мира предательства и обид. Она шустро развернулась и проскользнула в следующую комнату. Спальня. На тумбе горела всего одна свеча, и разглядеть Хандан смогла только аккуратно заправленную кровать без подушек или каких-либо украшений. Она сразу же села на неё в надежде изучить запретную комнату паши, пока тот её не вернул обратно.

Дервиш, оскалившись, недовольно проследовал за ней. Сел рядом.

— Что, Госпожа? Я так и буду спрашивать? — паша снова взял её за руку.

«Он сделает всё ради меня» Хандан улыбнулась. «Всё на свете»

Тонкими пальцами она прошлась по всему лицу Дервиша, остановившись на губах, но не рискнув к ним прикоснуться. Паша поцеловал её вновь. Она ответила. Хандан даже не заметила, как Дервиш бесцеремонно уложил её на спину, не отрываясь от влажных губ. Когда поняла — не стала мешать. Её тело невольно откликалось на легкие прикосновения, такие желанные и нежные. Сердце предательски забилось чаще, дыхание сбилось.

«Достаточно». Хандан получила, что хотела.

— Дервиш, хватит, — она уперлась в грудь паши, отчаянно отстраняясь от него. — Ты должен остановиться.

Она рассчитывала уже освободиться, но Дервиш удержал её, немного вдавив в жестковатую кровать.

— Отпусти меня, — Хандан дёрнулась.

Дервиш только слегка ослабил стальную хватку.

— Тихо, Госпожа. Хватит играть со мной, — она замерла. — Теперь у вас два пути: закричать, и к рассвету меня уже казнят, или остаться со мной. Здесь.

Вот он и посмотрел, хищно, как она и хотела. Дверь была приоткрыта, за ней стояла смерть в обличии двух стражников. Никогда не отдаст она Дервиша палачам.

— Ты же понимаешь, что выбора у меня нет, — взмолилась Хандан, трепеща, как маленькая птичка, впустую пытаясь освободиться из клетки, что сама закрыла на засов.

— Госпожа, зачем вы пришли? — он коварно прошептал ей на ухо и поцеловал в шею. — Не надо отвечать мне, ответьте себе.