Агний молчал. Опустив голову, мальчик тихо вздохнул и погрузился в пучину немой задумчивости. Он понял, что никакие слова сейчас не смогут исправить положения. Да и нужно ли это?.. У Лорда впереди бой, там-то всё и решится. Не надо его сейчас отвлекать. Он должен побыть наедине с собой и настроиться, и сейчас самая лучшая помощь — простое, проникновенное молчание.
Тем временем Люис смог улизнуть от брата и спуститься к нижним берегам моря. Сатурн, конечно, дал строгий наказ, чтобы брат сильно не задерживался со своими размышлениями и эмоциональным настроем, и Люис честно пообещал, что будет на месте боя уже через двадцать минут, чтобы обсудить тактику, но полуслепой лев и без этого уже знал, что всё будет по-старому. А хотя… Кто знает? Это же Лорд! Потомок великих вождей их древнего семейства. Но, с другой стороны, если посмотреть на ситуацию под другим углом, это не особо-то меняет дело. Лорд без ног и в замешательстве, а если Сатурн ещё и в нужный момент вякнет, что он передушил всех львят и супругу короля — то дело на девяносто девять процентов в шляпе. Но если же Калеоппа с юным Альфюмой и отрядом вернутся раньше — тогда им несдобровать. Крупно несдобровать. Может, ему устранить эту неполадку? Куда они пошли он знает, да и сил у него более чем хватит, чтобы взаправду лишить столь внезапно прибывшего короля единственного наследника и супруги уже взаправду. Да и скалистый перевал — лучшее место для подстройки несчастного случая. И… Господи, о чём он думает? Нет, эта жизнь головореза с голодом на пару скоро сведут его с ума…
Люис в подробностях помнил тот день. Шёл второй месяц с того дня, как люди увели Лорда. Сатурн был регентом. Люис, формально, тоже, но в большей степени он выполнял скорее обязанности мальчика на побегушках, чем временного правителя. В тот день был пик волнений в их прайде. Еда ушла, морозы наступали — все требовали ответа у правящей верхушки. За один лишь тот день Люис раз двадцать услышал фразу: «Чему вы верите? Это не поможет!». Речь шла о том злосчастном локоне из гривы Лорда, о котором они с Сатурном разговаривали некоторое время назад. Львы требовали, чтобы Сатурн выпросил у неба знак, чтобы они могли найти оленей и наконец-то насытить их голодные желудки. Сатурн же, как заведённый, отвечал: просил, но не работает. Тогда один из львов, Ореон, вышел вперёд и открыто обвинил временного правителя в предательстве. В тот момент Люис совершенно не понял, что на него нашло… Он стал остервенело кричать на старого друга, с которым они ещё в далёком детстве неразлучно ходили по этим горам с Сатурном и Лордом, и, не найдя в конце-концов больше аргументов, просто бросился с возвышения на Ореона, растопырив когти. В Люиса в те секунды будто бы демон вселился… Он так устал от всей этой моральной давки, так устал, что на него смотрят свысока, так ему хотелось хоть один раз почувствовать себя не блеклой тенью, а грозным, твёрдо стоящим на лапах повелителем. И вот, все эти тёмные желания, разраставшиеся, словно огромный снежный ком, в самых тёмных, даже своему хозяину не известных, уголках сознания Люиса в один момент вырвались наружу. Да так резко, что даже сам ныне полуслепой лев не смог сразу определить, что с ним тогда произошло. И это жуткое наваждение продолжалось до тех пор, пока уши не пронзил глухой хруст. Люиса будто бы палкой по спине огрели. Лев взглянул на секунду назад поваленного им на спину соперника. Его голова, с ничего уже не выражавшими глазами, была повёрнута вбок и приподнята мордой вверх. Ещё секунда, длившаяся как минута, потребовалась Люису, чтобы он смог осознать, что перед ним лежит труп. Лев фыркнул и как ошпаренный рванулся назад, яростно хлыща себя по бокам хвостом. Секундный шок утих. Люис стоял на месте. И ничего. Он ничего не ощущал. До не могло это дойти: как? Это и есть смерть? Нет! Вон, вон же, смотрит, лежит, вроде как нормально! Ну, не может это выглядеть именно так…
Всю неделю после этого Люис ходил в безмолвном трансе, чего не скажешь о Сатурне, который и нанёс тот самый решающий удар, оборвавший жизнь бедняги Ореона. Условный вожак вел себя, как ни в чём не бывало. Естественно, у него была цель. Он показал, что будет с неверными. Он знал, на что идёт, он сам тому вина, это всё произошло умышленно и он сам же чувствовал, как жизнь его некогда собрата вытекает из-под его зубов, сомкнувшихся на шее Ореона и переломивших её. А Люис… В голове был сплошной белый шум, больше ничего.
Если быть честным, то Сатурн воспользовался отданным ему локоном. И да, в своих целых. Он всё делал, как надо: дожидался чистого неба, клал локон под лунный свет и начинал просить, но не пропитания для своего народа, а то, что упоминал недавно Лорд — наследника. Молил он долго. Молил упорно и чуть ли не со слезами, но всё было без толку. Именно поэтому, когда оставленная беременной Калеоппа разродилась дюжиной здоровых львят, приходившимися детьми вечного негласного соперника Сатурна, он просто набросился на весь слепой выводок и начал с диким неистовством рвать их всех на части. Люис тогда просто впал в ступор, настолько резко это произошло. Он помнил разве что вой пребывающей в первобытном ужасе Калеоппы, изо всех сил пытающейся спасти хотя бы нескольких своих малышей от лап и зубов обезумевшего льва, и холод в лапах. Это был просто какой-то кошмарный сон…
Как только первые крупицы рассудка смогли сцепиться друг с другом, Люис, не помня себя, рванулся вперёд, вцепился в затылок брата, прокусил толстую шкуру до крови и с силой рванул Сатурна в сторону, что тот аж повалился на пол. Лев с окровавленной мордой яростно взревел, размахнулся и огрел Люиса лапой по черепу. В голове в тот момент будто лопнул толстый канат. В глазах побелело, уши заложило, Люис в полном беспамятстве встал на месте. Как он узнал после, несколько львов подоспели в тот момент и смогли с силой отогнать Сатурна от Калеоппы, чтобы та смогла скрыться. В тот день из двенадцати львят выжил только один. Мальчик, который после будет наречён Альфюмой.
Когда Сатурн окончательно пришёл в себя он, разумеется, смог догадаться, что этого мальчика ему убивать не выгодно по крайней мере по той причине, что его, Сатурна, заветное желание так и не сбылось, а сила локона из гривы отца маленького льва уже почти исчерпана. Да и поклонение львов нельзя было долго удерживать лишь на их ужасе от тех хладнокровных расправ, что без лишнего шума и упорств чинили они с Люисом. Надо было всегда иметь при себе того, за чей счёт Сатурн мог бы всеми помыкать. Так что и в этом Лорд был прав: брат Люиса и впрямь неоднократно пытался преждевременно пробудить дар Альфюмы. Выставлял его ещё совсем маленьким на мороз и заставлял часами смотреть на звёзды, сажал под лунный свет, пытался запугивать — ничего. В частности Сатурн во многом винил Калеоппу, которой регулярно удавалось вырваться из-под стражи и прервать мучения сына. В конце-концов они с ней, однако, смогли договориться о том, что все эти «попытки» будут продолжаться, но исключительно в её присутствии и под её надзором. Она, к слову, сумела ещё и как-то убедить Сатурна в том, что существуют некие места, в которых особенно сильно сконцентрирована особая энергия, помогающая пробудить небесный дар молодым львам, хотя и он, и жена брата, Симма, совершенно невзирая на то, что королеву с принцем в таких походах сопровождают трое верных Сатурну львов, более чем уверены, что все это полная брехня, направленная исключительно на разведку путей побега.
Конкретно сейчас они, как раз, на очередном променаде. Там, в каменном ущелье, на другой стороне уже высохшего давным-давно моря. Когда-то это, наверное, был большой, радующий глаз водоём, в котором по ночам отражалось небо и сама бесконечность, но сейчас конкретно здесь нету ровным счётом ничего, кроме грязи, талого снега, и каменных фундаментов, ещё проглядывающихся на тёмном фоне. Да, моря тут не было уже давно, но местность эта не пустовала. Здесь было поселение людей, звавшихся карахтами. Жили они мирно, часто праздники со множеством кушаний устраивали, с ними, с соседями, вкусностями неоднократно делились… Люис хорошо знал одну из них. В его самых далёких, самых первых воспоминаниях хорошо сохранился образ темноволосой девочки с длинной-предлинной косой. Она часто выбегала поиграть со сверстниками на заснеженную равнину, к ним в эти моменты часто присоединялись и маленькие львята. Люис был в своей юности очень застенчивым, не любил больших столпотворений и командных игр, как, судя по всему, и она. Так они и сдружились, и пусть дружба эта продлилась не долго, Люису безгранично дороги эти воспоминания. Насколько он знал, когда она выросла — отец подыскал ей достойного жениха, вот только прямо накануне свадьбы тётя девушки выкрала её из дома и увезла далеко-далеко. Где там она сейчас… Жива ли? Здорова? Странно ощущать, что когда-то столь дорогое для тебя существо, с которым вы, казалось бы, чувствуете связь практически на расстоянии, просто растворяется в тёмной пучине мироздания.
