— Занято? — Пролепетал тоненький голосок. Агний, оклемавшись, отрицательно покачал головой.

Вскоре к его новоприобретенной соседке прибавилось еще несколько девиц, как видимо, её подруг, с которыми она уже успела хорошенько разговориться, но Агний их уже не слушал. Прозвучал финальный свисток, поезд отошел от станции и помчался по белым далям, проносившимся мимо окон и колебавших ранее спящие непробудным сном чувства в самом сердце мальчика-раба. Хотя, теперь уже бывшего. Он свободен, и эти просторы, от которых сказать, что просто захватывало дух, значило замолчать навеки, лишь подкрепляли это ощущение полной вольности и долгожданного единоличного обладания своей собственной жизнью, которое не приходило к парню даже в самых заоблачных мечтах и снах. Ни один человек, никогда не лишавшийся свободы, никогда не поймет, каково это, быть хозяином своей жизни, мыслей, действий и всего, что вообще по праву принадлежит живому существу в дар от самой природы. Теперь та коморка с решетчатым окном, те регулярные издевательства, голод и уже столь привычный страх с болью казались частичками какой-то прошлой, чужой, былой жизни, к которой мальчик уже никогда не вернется. Она его просто не догонит. Ведь он здесь, внутри этого мчащегося по зимним просторам наперекор ветрам дома на колесах. Теперь уже было всё равно на весь мир.

И тут послышался странный скрежет и Агний успел лишь повернуть голову, чтобы встретиться носом с полом. Только парень поднялся, как дверь в купе тут же распахнул взволнованный контролер и всех людей поголовно вывели из поезда наружу. Из-под колёс «головы» поезда валил дым. «Непривязники опят бунтуют» — то и дело звучало со стороны. Что за непривязники? Агнию в тот день этого узнать было не суждено. В любом случае, у пассажиров оказалось лишь два пути: либо ждать починки, которая может затянуться на неопределенный срок, либо добираться до города уже своим ходом. Раздосадованный Агний уж было хотел дожидаться устранения неисправностей, но, прождав достаточно долго, всё-таки решил дойти пешком. Что он в конце концов, пополам согнётся из-за этого? Но путь оказался на деле не таким уж и легким, как казалось изначально. Раньше практически незаметная ноша за спиной на лямках вдруг резко потяжелела, ноги стала бить мелкая дрожь, в ушах периодически появлялся шум. Агний устал. Он просто не привык к столь длительным и, самое главное, не скупым на препятствия путешествиям.

А время шло. Совершенно незаметно стемнело. Совершенно незаметно на небе засверкали звезды, совершенно незаметно пошел мелкий снег, совершенно незаметно сугробы сменились на каменную мостовую, а ряды деревьев на высокие каменные дома с темными окнами. Но мальчику было уже всё равно куда и зачем он идет. Ведь всё равно он куда-то дойдет, верно? Вот и хорошо!

Но вот уже, казалось, превратившиеся в истлевшие спички ноги подкосились и измученный Агний свалился на чей-то припорошенный тонким слоем снежка порог. Свалился и благополучно провалился в глубокий и столь долгожданный сон.

Словно бочка с еще вчера затонувшего в темных водах корабля, медленно выносимая на берег теперь уже мирными волнами, выплывал разум Агния из черноты. Мальчик не сразу понял, где находится; лежал он под чем-то плотным и приятным на ощупь, тело тоже было облачено во что-то нежное и даже по ощущениям свежее, а к голове (точнее — ко лбу) было привязано нечто округлое, немного горячее и… Это сложно объяснить… Наверное, те же самые чувства испытывает слепой щенок, прижимающийся мокренькой головкой к мягкому, теплому и немного мохнатому животу матери. Кинетическое блаженство и следующее за ним чувство умиротворенности.

Медленно-медленно Агний приоткрыл глаза на, казалось, лице с по-настоящему задубевшими мышцами. Первое время всё было размыто, пред взором плавно появлялись и исчезали «белые мухи». Агнию даже в какой-то момент показалось, что он медленно покачивается из стороны в сторону и вот-вот просто рухнет со своего лежбища в бездонную бездну, что заставило его на несколько секунд вновь зажмуриться. Но это продолжалось не так уж и долго.

Вскоре мальчик вновь открыл глаза, зрение пришло в норму и он смог разглядеть над собой высокий куполообразный потолок со множеством фресок в виде всеразличных фантастических зверей, птиц, растений и всё это представляло из себя будто бы сливающиеся и перетекающие друг в друга созвездия. Вот только обзор немного заслоняла лежащая на лбу мальчика… резиновая грелка.

Скрип открывающейся огромной, толстой и крепкой дубовой двери в обрамлении дверного проёма из живой древесной лозы, жгуты которой оплетали и ножки кровати, и стула, стоящего около заваленного всяким хламом от книг и записей до яблочного огрызка, и также заполонили половину пола просторной комнаты и расписного ковра на нем. Из темноты коридора вылезла маленькая рука, которая смотрелась неумолимо ничтожно на фоне огромной двери, которую она обхватила тонкими пальцами, как у юного пианиста, и вслед за ней показалась румяная мордашка с большими, листовидными и невероятно красивыми глазами, которые в сочетании с вьющимися и достаточно пышными волосами казались еще более выразительнее. Агний попытался приподняться на дрожащих руках, но державшаяся на одних лишь тонких бинтах грелка тут же слезла ему на лицо, потянув за собой темную шевелюру, и мальчик невольно ухнул обратно на кровать. Незнакомец, видимо совершенно не ожидавший того, что гость уже очнулся, испуганно всхлипнул и отпрыгнул назад, готовясь вновь захлопнуть скрипучую дверь, но тут в одно из узких окон с громким и приободряющим кличем впорхнул сапсан, словно луч рассветного солнца, и, плавно примостившись на железной лампе на рабочем столе, повернулся к чуть приоткрытой двери и стал, пригибая голову, будто зазывать, сообщая, что опасности здесь нет. Нежданный пришелец это понял и вступил в помещение.

— Вы отдохнули, сэр? — Стянув тяжесть со своей многострадальной головы и оказавшись вновь под покровом своей лохматой шевелюры, Агний уставился на стоявшего в паре метров от кровати невысокого парнишку с вышеперечисленными чертами.

— Простите, что я вас разбудил.

— Чт..? А-а н-нет, меня не будили, я сам проснулся. — Засуетился лежачий.

— Я суда ненадолго, просто мой брат сейчас в отъезде, а мне надо кое-что посмотреть в его комнате. — С этими словами он быстрыми шагами направился к середине ковра, где стоял огромный глобус на вращающейся подставке, опоясывающей шар по линии экватора. Но был то не обычный глобус — все материки на нем были объемны, волны в синих морях шевелились, облака витали невесомыми скоплениями, похожими на пар, отходящий от кружки с горячим чаем, парили над поверхностью искусственной земли, а там, где на шар падала тень, можно было разглядеть мерцающие, словно выложенные из драгоценных камней, проступающие созвездия.

А если немного точнее, то нужен был кудрявому мальчику не столько глобус, сколько толстая и исписанная вдоль и поперек тетрадка, вся утыканная закладками и бумажками с дополнительными записями. А находилась она также на подставке около глобуса, изображавшей птичье гнездо на витиеватом дереве.

— Вы не поймите неправильно… — Вновь начал мальчик, уже начав листать запутанные письмена. — Он просто крайне не любит, когда кто-либо трогает его вещи, особенно вот такие вот. Он не жадина, он просто… Бережливый очень. У него всегда так: если хоть что-то, даже спросив, тронешь… — Мальчик замолчал.

— Что? — Хрипло промолвил Агний, чуть поддавшись вперед.

Кудрявый как-то по-заговорчески, кивнул, не оборачиваясь, на противоположную стену, где на крючке висел большой, расписной и достаточно увесистый деревянный половник.

— Вот этим вот по рукам как даст-даст — так всё, всякое желание пропадает. Ходим потом, всю неделю на друг друга дуемся. Что вы так смотрите? Да не волнуйтесь, не тиран он совсем! У меня и самого всегда чем ответить на такое найдется! Вот так и ведем мы скрытую войну. Учитель нас за это, разумеется, ругает часто, но мы же не из зла…