Впервые в жизни мальчик оказался не за спаситель ной стеной из чужих ног, а почти в самом мёртвом ряду, благодаря чему мог во всех подробностях разглядеть то, что через несколько мгновений выплыло из утреннего тумана, сверка приросшими к металлическому носу круглыми глазищами. Как они, наверное, страшно выглядят ночью; не раз и не два маленький раб просыпался посреди ночи от нечеловеческого вопля "КАРАУЛ!!! Дьявол!!! БОЖЕ, ПОМОГИ!!!", за которым следовала звучащая прямо сейчас во всех красках адская симфония из пыхтения изрыгающих в воздух чёрный дым медных труб, лязга блестящих сотнями мелких зубов шестерней, и грохота катящихся по нервной мостовой колёс ехавшей самой по себе кареты.

Мальчик съёжился. Он почти не дышал. Впереди стоящие люди в прилипших к домам шеренгах невольно попятились назад, угрожая затоптать тех, кто сзади.

Адское наваждение сгинуло. Спустя несколько секунд карета удалилась.

Проводив её взглядом и выждав некоторое время, толпа синхронно выдохнула и привычное движение начало возвращаться на мостовую. Разве что несколько женщин, потряхивая узел головного платка, ещё немного поохали, мол, Боже! Неужели и до нас эта напасть из столицы доберётся? Неужели и у нас черти гнёзда свои совьют?

Да, мальчику уже довелось слышать краем уха эти леденящие кровь рассказы о том, как по столице по улицам разъезжают целые десятки и сотни таких вот карет, в брюхе которых сидят продавшие "дьяволу, который сидит у нас на троне" (это обычно говорилось шёпотом) еретики, помогающие ему строить гигантских размеров плавильни с высоченными башнями, упирающимися в облака и из которых валит чёрный дым, который и не дым вовсе, а души неверных людей или переставших быть полезными еретиков, тела которых используются вместо угля, а дух через башни отправляется в Ад. А в Аду их уже поджидают и самоездящие кареты, и стреляющий палки, и огромные чудища, ездящие по железным тропам — в общем, все те монстры, которыми одаривал Дьявол еретиков в обмен на их благосклонность.

— Пошли. — Буркнул хозяин и дёрнул за верёвку с такой силой, что мальчик чуть не упал.

Они двинулись дальше

Вот уже появились первые рыбные ларьки. Приближается река «Сдохшая чайка».

— Вот дойдем и отдам тебя за любые копейки первому встречному хмырю. — Пробурчал хозяин.

Как вдруг сверху послышался громкий треск, за ним последовал истошный крик «ПОБЕРЕГИСЬ!!!» и прежде чем кто-то что-то смог понять нечто рухнуло вниз. Раздался грохот, завопили лошади, поднялась пыль, заохали прохожие.

Маленький раб начал растерянно оглядываться по сторонам, сжав худые кулачки и прижав их к груди. Как только пыль немного улеглась, перед мальчиком и не менее недоумевающими прохожими предстал придавленный к мостовой огромным каменным карнизом хозяин. Мужчина был жив, но явно оглоушен. Он просто лежал и, что-то невнятно бубня с раскрытыми до предела глазищами, раскрывал и закрывал свою огромную пасть, точно рыба.

И тут произошло чудо. Самое настоящее чудо. Чудо, которое воистину можно объяснить лишь божьим вмешательством. Ошарашенный резким приливом адреналина детский разум вдруг стал думать. Столько эмоций разом накрыли его, что у него аж перехватило дыхание. Накрыли, и начали тянуть куда-то, сами не зная куда, точно бешенный порыв ветра. Недоуменные взгляды прохожих со стороны, всё еще витавшая вокруг полупрозрачными облачками пыль, бессознательный взгляд хозяина подействовал на маленького раба так, как обычно действует вода на погруженный в нее резиновый мячик. Сердце забилось, ноги стали невесомыми, в горле встал ком. «Беги! Беги! Беги!» — орал внутри истощенного тела внутренний голос.

Не помня себя, мальчик за мгновение оказался около зубчатого забора, обрамлявшего каменные стены "Сдохшей чайки", поддел верёвку острым штыком, одним рывком разорвал её, — благо, она была уже гнилой, — и понесся куда глаза глядят не видя ничего на своём пути, а уже донёсшийся до ушей дикий рёв «СТОЙ!!!» лишь подлил масла в огонь.

Маленький раб без труда перепрыгивал через бочки и повозки, огибал прохожих, он бежал настолько быстро, что его бы сейчас не обогнал ни один человек, ни одна собака, ни одна лошадь.

И тут — тупик. Бежать просто некуда. Лишь когда мальчик резко затормозил и начал оглядываться по сторонам, в поисках спасения. Наконец пришли запоздалые тяжесть в ногах и колкое чувство под языком и в груди. Но как только мальчик завидел сшибающего всё на своём пути и покрытого каменной крошкой огромного мужика с горящими неописуемым гневом глазами, инстинкты вновь завладели его разумом. И тут он понял — забор. Забор!!!

Одним ловким прыжком преодолев железную преграду, парень скатился по пологому каменному берегу и… Плюхнулся в воду.

Холодная и грязная вода глубокой реки приняла тело бывшего раба остро и не дружелюбно. Ноги задубели от холода, но мальчик всё-таки смог по-собачьи доплыть до близлежащего деревянного обломка, мирно плывущего по стремительному течению старой ворчуньи "Чайки", и зацепиться за него. Только тогда мальчик смог наконец-то спокойно выдохнуть и оглянуться, чтобы увидеть застрявшего на заборе и бранящего весь белый свет красного от гнева хозяина. Мальчик не вынес и расхохотался, наблюдая за брыкающимся на хлипкой железной ограде мужиком, который с каждой секундой всё отдалялся и отдалялся.

Но на этом трудности не закончились. Нет. Они еще только начинались.

Вот уже показалась граница города, и как только мальчика вынесло за неё — и без всего этого достаточно быстрые воды Чайки просто взбесились.

Бывшего раба кидало из стороны в сторону, то резко выбрасывая вверх, то вновь погружая под воду. Мальчик то и дело ударялся обо все препятствия на своём пути: камни, берега, ветки, корни и всё в этом роде. Но он не отпускал того деревянного обломка. Он был как единственное спасение. Казалось, что если маленький раб его отпустит — он тотчас же погибнет безо всяких причин.

Так прошла, как казалось, целая вечность, прежде чем он обессиленно повис на разнесчастном обломке, закрыв глаза и не чувствуя ни одной клетки своего тела. Есть течение или нет — это уже не волновало. Он устал. Просто немыслимо устал. Медленно, но верно полудрёма начала «пеленать» голову мальчика и погружать его в ласковые объятия сна. Он не сопротивлялся. Если это конец — он его примет. В конце концов, чем это всё еще могло закончиться?

Через некоторое время он вдруг почувствовал, что поднимается куда-то.

"Ну, всё" — Подумал мальчик. — "Конец…".

Однако, стоило только этой наиболее складной и чёткой мысли промелькнуть в мутной пелене сознания раба — как полудрёма уже через мгновение улетучилась, точно напуганная птица. Тут же пришло ощущение того, что всё вокруг какое-то склизкое и шевелящееся, в нос ударил до боли знакомый запах. Рыба. Он в рыболовной сети.

Мальчик перепугано раскрыл глаза и через мокрые пряди начал машинально рассматривать окружающую обстановку, но стоило ему это сделать, как крик комом встал в горле.

Он в сети, вокруг дрожит задыхающаяся рыба и всё это как минимум в пятидесяти метрах над землёй в тускло-голубом небе.

Как только полный дребезжавшей и испускающей из себя последние остатки жизни скользкой добычи верёвочный капкан оказалась вплотную к палубе без всякого преувеличения огромного корабля — четыре крепкие руки схватили сеть и вывалили всё её содержимое наружу, в том числе и бедного, мокрого мальчика.

— Эй, ты только глянь! Это еще что? — Послышался вдруг грубый, басистый голос.

— Да-э, не знаю… — Послышался второй, не менее внушительный. — Мож, рыба какая, экзотическая?

— Да сами вы рыбы! — Раздался третий-Это рыбё… Тфу-ты! То есть, ребёнок! — В этот же момент мальчик поднял лохматую голову и огляделся. Вокруг него уже успели столпиться глазевшие и шушукавшиеся со всех сторон матросы. Маленький раб съёжился, всё ещё прижимая к себе заплесневелый обломок, не зная, что делать.