- Что-то ты долго, - сказала Мария, сидя на подоконнике и качая ногой. Для разнообразия она оделась в домашний комбинезон с короткими рукавами. - Уже и не ждала. Но раз пришел - присаживайся. Будешь рассказывать мне сказку.
- К-какую сказку? - от неожиданности я заикнулся.
- Какую-какую? Обычную. Сказку на ночь. Раньше мне мама всегда читала. Чтобы я лучше засыпала и не капризничала. Можешь?
- Наверно, могу, - нерешительно сказал я. - Не пробовал. Народную сказку? Какого народа?
- Да без разницы! - Мария махнула рукой. - Интересную. Про страшных чудовищ из леса.
- Откуда?
- Ну, из леса же! Не видел, что ли? Ах, да, может, и не видел...
Я рассказал ей сказку. Какую вспомнил. Про девочку и трех оборотней. Потом другую. Третью. Мария притихла, водя пальцем по оконному стеклу. Я замолчал.
- Иди. Придешь завтра. Будем уроками заниматься. Заставляют всякую хрень учить - приходится страдать. А с тобой, Джим, полегче будет. Развлекательно.
И было завтра, второй день. И был день третий. Четвертый, пятый...
Много дней. Ничего особенного. Обычные дни, занятые с утра до вечера.
Приходил наладчик. Тестировал. Сверялся с сертификатом. Проверял программное обеспечение на взлом, на несанкционированные подключения, на вирусы. Меня проверял, все же догадались?
А Мария действительно начала социализироваться. Не быстро, но устойчиво. Меньше грубила. Училась выбирать слова. Училась не выплескивать чувства в лицо собеседнику. Зачем лезть вон из кожи? Я не реагировал на раздражители. Меня настроили именно так.
Но, конечно, эксцессы были. Имели место. Сапенс не в состоянии долго терпеть. Мария кричала, вопила, швырялась предметами, попадавшими ей под руку. Швыряла их в меня, норовя причинить ущерб. Попадала. Синяки и царапины заживали. Не очень быстро, но заживали. Маша ходила виноватой и дулась.
Приезжала Изабель. Уединялась с дочерью. Я не слушал, о чем они болтали. Вряд ли обо мне. У сапенсов всегда свои проблемы. Важные проблемы, которые для тоев значения не имеют. Которые выше их понимания. Так считается.
После этих приездов Мария нервничала, ругалась. Вымещала на мне недовольство жизнью. Не хотела учиться. Хотела забить на всё с большим прибором. Её слова. Без комментариев.
Мы устроились в классной комнате.
Маша ходила вдоль стены и кулаком припечатывала на ней бегущие картинки из земной жизни.
- Меня эта их история достала! Сколько можно! Мать каждый раз талдычит! Отец, если забирает, обязательно тоже что-нибудь ввернет! Учебники! Проверки! Контрольные! Сил уже нет слушать про человеческую экспансию в космосе! И главное! Живой пример всегда перед глазами!
Маша чувствительно ткнула мне кулаком в живот и отшвырнула тачпад в стенку. Я подобрал небьющееся устройство и попытался вернуть его девочке. Та отвела мою руку.
- Себе оставь. Сам читай. Образование повысишь.
Госпожа бросила презрительный взгляд и удалилась.
Сапенсы высадились здесь, на Скифе, семьдесят три года тому назад. Основали стандартную колонию. Крупномасштабных исследований не проводили - понадеялись на данные автоматической базы и её беспилотников. Поэтому обнаружение крупных гоминидов оказалось для людей сюрпризом. Они обнаружили нас. Когда летали странные металлические штуки, мы от них прятались. Но когда появились прямоходящие двуногие, нам стало любопытно. И мы вышли. На что мы надеялись? На дружественный контакт с незнакомцами, который приведет к обоюдной выгоде? Когда такое было? Учили земную историю докосмической эры? И как? Что дали дикарям цивилизованные народы? Смерть. Разрушения. Физическое уничтожение. Ассимиляция. И только тогда - принятие в свои ряды "оцивилизованных" аборигенов.
Что, сапенсы изменились? Ага. Конечно. Теперь они гуманные. Теперь никто из них не станет убивать разумного только потому, что он им не нравится. Это - непродуктивно и расточительно. Гораздо удобнее и выгоднее изменить другого так, чтоб максимально его использовать. Благо предпосылки имелись.
Мы вели простую тихую жизнь в равновесии с природой. Ни к чему не стремились, ни с чем не сражались - окружающая среда благоприятствовала. Да, мы почти не охотились. Да, не употребляли молока. Да, собирательство являлось основным источником питания. Никому и в голову не приходило специально выращивать плоды, если они росли и так. Количество населения неизменно удерживалось на одном уровне. А природа вполне справлялась с нашим обеспечением. Гомеостаз, знаете? При этом мы использовали орудия труда, пользовались речью и занимались искусством, в нашем понимании. Мы ничего не хотели от пришельцев. Только спросить: "Вы кто? Как сюда попали? Как будете жить?"
Мы спросили. И злые умные сапенсы ответили.
Нет, не словами. Хотя их язык мы выучили быстрее, чем они наш. Они даже не старались. Зачем, если аборигены обращаются к тебе привычным образом? Сапенсы всего лишь провели генетические исследования. И очень точно определили, что наш геном совпадает с геномом сапенсов всего лишь на 99,5%. Всем же понятно, что разумным сапенсом можно считать только того, у кого расхождение в геноме с колонистами не более 0,1%. А тут - в пять раз больше! Мы - всего лишь подобия сапенсов. И нас нельзя считать истинно разумными людьми. Так они говорили. Нам. Себе. Обществу.
Все верят. Мы тоже поверили. Что мы - не они. Что нас можно использовать. Что с нами можно делать всё, что угодно. И тогда мы стали тоями.
Если у сапенса есть средства. Если ему не нужно бороться за выживание. Если его достаток обеспечивается машинами. То он может тратить время и деньги на культурную программу. И вдруг появляется возможность экзотических развлечений, которые в обычных условиях и нормальном обществе несколько предосудительны. Берется дикий той, выращивается, программируется, обучается, настраивается под пользователя, видоизменяется на генетическом уровне. Становится похожим на сапенса. Но по-прежнему остается тоем. Не разумным. Не сапенсом. Говорящим манекеном без прав. Собственностью владельца. Замечательно, правда?
