Я помню, как появился на свет. Разумеется. Все помнят. Всегда.
- Этот! - сказала госпожа с той стороны непрозрачного стекла.
- Вы уверены, мэм?
- Уверена, да.
Мужской голос откашлялся.
- Понимаете... Этот экземпляр не совсем хорош... Ну, скажем, неликвид. Некондиция, да. Он же старый! Вы же видите!
- Это мальчик. Сколько ему?
- Он взрослый, взрослый... Ему уже семнадцать, да. Хотя... Смотря для чего вы собираетесь его использовать. Мы можем его немного модифицировать... Да... В рамках предпродажного обслуживания, по льготной цене... Скажем, многие устанавливают гиперчувствительность. Понимаете, мэм, да?
- Нет. Хочу этого. В том виде, каков он сейчас. И не надо ваших грязных намеков. Я покупаю игрушку для дочери.
- Конечно, конечно, как пожелаете. Всё для вас, мэм. Упаковать тоя?
Той - это я. Мы все - той. Так назвали нас они. Сапенсы. Умные злые сапенсы.
Стекло мигнуло перед моим лицом и стало прозрачным. Я увидел свет. Настоящий свет. Живой. Натуральный. Тот, про который я только слышал. От тех, кого вернули. Тоев возвращают часто. Почти всегда. Стоит нам достичь определенного возраста, когда перестаешь удовлетворять требованиям заказчика, и всё. Тоя меняют на новую модель.
Хотя, нет. Не часто. Только тех, кто выжил. Все же понимают, что игрушкам свойственно ломаться. Особенно, если их интенсивно использовать. В различных целях.
Я увидел госпожу. Запечатление образа. Импринтинг. Без проблем. Естественная реакция. У вас так же, нет?
Она выбрала меня. Я ждал этого момента непозволительно долго: целых три года. Стоял перед темным стеклом. Надеялся. Недолго надеялся. Пока не узнал - кого обычно берут сапенсы. Я не таков. Как сказал продавец, "некондиция". Он прав. Сапенсы всегда правы. Именно поэтому они - хозяева. А мы - тои.
В стекле появилась рамка проема, и я вышел наружу.
- Он разговаривает? - спросила госпожа.
- Да, мэм, - продавец склонил голову. - Но только если вы его спросите. Он ответит. Он обязательно ответит. Причем, смею вас заверить, говорить он будет исключительно правду. В отличие от нас, людей. Он иначе не может. Это заложено генетически. Как и вегетарианство. Конечно, если вы ему предложите животную пищу, он её съест. Но потом ему будет плохо. Отравление, вплоть до смертельных случаев. Это всё написано в сертификате. Обязательно прочитайте перед использованием тоя...
Госпожа величественно отмахнулась. Широкий рукав её белого платья рванул в воздух крылом взлетающей птицы.
- Идем, - сказала она мне, не повернувшись. - У нас много дел.
И я пошел вслед за нею. Я не думал. Если сапенс отдал приказ, той не может не подчиниться. Такова наша природа. Такими нас сделали они. Ещё остались сомнения, кто? Пришельцы со звезд. Умные злые сапенсы.
Не так уж и много потребовалось им подправлять в нашем генотипе. Усилить одни свойства. Приглушить другие. Добиться инстинктивного послушания. Всем хорошо. Всем удобно. И нам - мы смогли выжить. И им - они получили идеальных слуг. Мы не возражаем. Мы преданны. Мы делаем всё, чтобы хозяева были счастливы. Я такой же. По-другому не может быть, правда?
Глайдер, на котором прилетела госпожа, любезно распахнул двери по правому борту.
- Садись сюда, - госпожа указала на кресло заднего ряда, и я сел.
Сама она села впереди. Завела двигатель, запустила автоматический контроллинг, задала стандартный маршрут возвращения и включила автопилот. Двери мягко закрылись.
- Ну, что, - госпожа повернулась ко мне лицом, - поговорим?
- Поговорим, - ответил я. - Если госпожа так желает.
- Желает, - она приподняла уголки губ вверх, изображая улыбку. - Мы летим ко мне домой, в усадьбу. Я там постоянно не живу. Иногда приезжаю. Развлечься. Отвлечься. Погрустить. Подумать о смысле бытия... Всё понятно?
- Всё.
Госпожа удовлетворенно кивнула.
- Мне говорили, что тои достаточно умны. Видимо, я зря сомневалась. Ты меня приятно удивляешь.
- Я буду стремиться, чтобы ваш мнение о нас не изменилось.
Госпожа усмехнулась и потрепала меня по плечу.
- Хорошее воспитание. Это радует. Да, кстати. Зовут меня Изабель Ферра. Обращайся ко мне просто - Изабель. А как тебя? На самом деле? Как вы друг друга называете?
Я проворчал сквозь зубы личное обращение. Сложно произносимое для языка сапенсов.
- Да, без шансов. Я буду называть тебя Джим. Нравится?
- Как скажете, госпожа.
Изабель бросила мимолетный взгляд в панорамное окно глайдера. Вряд ли собиралась с духом, чтобы сказать мне то, что хотела. Скорее, пыталась четче сформулировать то, что я должен был услышать.
- У меня есть дочь, Мария. Ей пятнадцать. Последнее время она стала чересчур агрессивной. Непослушной. Замкнутой. Как сказал врач, недостаточная социализация. Ей нужно быть больше среди людей. Но с этим - сложности. Сверстники - недоступны, простые люди - не интересны. Конечно, когда она поступит в Университет, ей придется взаимодействовать с людьми. И получать уроки. Боюсь, что на том этапе уроки будут слишком суровы. И главное. Она не имеет ни малейшего представления, как общаться с противоположным полом.
