Николай чувствовал себя пленником собственного тела, блеклой версией себя . Уснуть удавалось только при помощи снотворного и у него выработалась стойкая зависимость от этих препаратов, а так же ужасная паника, что таблетки закончатся. Но сон так же не приносил покоя и отдыха, после пробуждения жутко болела голова, находясь в заторможенном состоянии, он не хотел, есть, лишь курить и пить крепкий чай. Иной раз боли были такие не выносимые, что Николай обещал себе не прикасаться к таблеткам и алкоголю. Тогда сон не приходил к нему, он лежал без сна до утра, предаваясь мрачным мыслям. Начиналась тошнота, тряслись руки, снова дикая головная боль. И он уже был готов пойти на что угодно, лишь бы прекратить эту пытку. Забыться, провалиться в сон. И снова как замкнутый круг: таблетки, алкоголь… Жена предлагала обратиться за помощью, но став чрезмерно мнительным , Коля не верил никому.

– Я алкоголик, Маша. Теперь еще и наркоман. Кто меня вылечит? Надо золотой памятник при жизни поставить тому врачу, который вылечит хоть одного алкоголика,– говорил он с горечью.

В редкие моменты просветления, он просил прощения у жены, за обидные фразы, которых было немало между ними.

– Ты, прости, прости меня Маша! – твердил муж со слезами на глазах,– Я ведь когда пьяный ничего не помню. Прости, меня.

Манефа испытывала к мужу смешанные чувства от жалости до ненависти. Проходя вместе с ним все круги ада, ощущала полное бессилие и невозможность помочь родному человеку. Она уговаривала его делать капельницы, чтобы вывести из запоя. После этого, хоть и на короткий промежуток времени в доме воцарялся мир. По выходным они даже стряпали вместе пельмени или Маня пекла пирог с рыбой, который обожал муж. Но стоило ей оставить его одного, как бутылка сразу становилась заменой жене. При легком опьянении Коля встречал ее с работы в прекрасном расположении духа, ласковый и веселый. Часто начинал читать стихи любимого Лермонтова. Но вскоре наступали резкие перепады настроения, и радостное состояние сменялось злобой и вспыльчивостью. Казалось, что он начинал полностью терять контроль над своим поведением, стараясь вызвать ссору и побольнее обидеть жену.

Маня понимала, что муж уже не может обходиться без спиртного, но в последнее время, после принятие даже небольшой дозы, ему становилось только хуже. Иногда ей казалось, что перед ней совершенно незнакомый человек, изменившийся духовно, физически и эмоционально. Он потерял интерес ко всему: работе, своим увлечениям, семье…Запои продолжались до тех пор, пока муж не доходил до полнейшего истощения.

Николай же совершенно не замечал происходящих с ним перемен: его некогда красивое лицо приобрело нездоровый серый оттенок, глаза поблекли и выцвели, кожа рук стала сухой, местами даже шершавой. В последние время его стала беспокоить нестерпимые головные боли. Бессонница сводила с ума.

Наступил теплый март, и Манефа заметила, что муж изменился, был подавленный и замкнутый. На ее расспросы жаловался на боль в плече, опять начала беспокоить старая военная рана. После ухода жены, Николай достал, спрятанную бутылку красного вина, начал по немного выпивать, так хотелась забыться, уснуть, чтобы отступила эта боль и постоянное чувство вины. Он включил классическую музыку, выпил пригоршню оставшихся таблеток, задремал. Потом вдруг резко вскочил, вокруг шла стрельба, взрывались мины, бой шел полным ходом. Дикая боль, пронзила все тело. «Ранили»– пронеслось в мозгу, мне нужно вырваться, убежать. «Выбраться из танка»– эта единственная мысль билась в воспаленном мозгу. Он схватил ботинки, тщательно их зашнуровал, туго завязал, заправил рубашку в брюки, гладко причесал волосы и рванулся их этого замкнутого пространства, из этой сжимающей со всех сторон стальной машины. Рванул на себя люк, свежий весенний ветер дохнул ему в лицо, растрепал волосы, солнце ослепило его. Он стал быстро выбираться из танка, занес высоко ногу и шагнул в пустоту. «Почему- то мимо ступеней»,– пронеслось у него в голове. Он ощутил под собой воздух, будто летел с крыльца, как когда-то в далеком детстве. Зацепился рубахой, с силой рванул ее на себя. Почувствовал боль, удар в висок, вспышка света и долгожданный покой…

– Манефа Ивановна, вас к телефону! – Позвала ее санитарка.

– Кто там?

– Сказали соседка из дома.

Сердце предательски ойкнуло, она взяла трубку, открыла глаза и поняла, что лежит на полу, перед ней обеспокоенное лицо медсестры.

– Еще ? – спрашивает Лариса Федоровна. Еще надо нашатырь?

Манефа отрицательно качает головой, сознание медленно вплывает в реальность и она вспоминает слова соседки. Точнее обрывки запомнившейся фразы: спрыгнул с балкона, разбился… Маня медленно встает с пола, снимает на ходу халат и идет домой. Дверь в квартиру открыта, муж лежит в одеяле на полу. «Почему он на полу?»– думает Машута. Вокруг ее коллеги: заведующая поликлиникой Римма Ифимовна, педиатр Евгения Михайловна. Маня не понимает обращенной к ней речи, а лишь смотрит на бледное лицо мужа, с полоской крови через всю правую половину. Остальное, как в тумане. Уже вызвали скорую, труп доставят в морг. «Чей труп?» спрашивает она себя мысленно, потом одергивает, возвращаясь в реальность. Послать телеграмму дочери на Украину, позвонила Оле, сообщить матери и сестре Коли. Заняться подготовкой к похоронам и организацией обеда. Мозг выдает ей очень четкие команды. Уже приехал ее водитель Борис.

– Куда ?– спрашивает он.

– На Коммуны, Боря, к матери поеду.

Манефа заходит в спокойный, солнечный дом. Медленно поднимается по ступеням крыльца, соображая как сказать обо всем? Как объяснить? Мать с Катей по обыкновению вышивают и переговариваются в полтона.

– Мама!– начинает Маня с порога.

Свекровь, молча, поднимает взгляд. Этот взгляд Манефа будет помнить до конца жизни. Внимательный и в то же время встревоженный, будто приказывающий молчать.

– Коля,– говорит Маня медленно , – он погиб. Она чувствует, что тело наливается дикой слабостью. Ей хочется броситься на шею к матери, обнять, успокоиться, разделить горе, но эта покорно опущенная голова пожилой женщины, не дает ей смелости даже сдвинуться с места. И она выпрямляет спину, глядя, прямо перед собой, упираясь взглядом в детскую фотографию мужа.

Детство Лены проходило в атмосфере соперничества. Соперничества двумя самых близких для нее людей: мамы и бабушки, бабы, как принято, было в семье называть Манефу. Мира между матерью и дочерью не существовала и обстановка в доме держалась напряженная. Вечные споры, ссоры, упреки. Отца девочка не знала и совершенно не помнила его. Родители развелись, когда Лене исполнилось почти три года. Разговоры в доме о нем велись лишь в негативном ключе, о том, что он гуляка и подлец. Испортил всю жизнь матери . Смысл этих слов был не понятен семилетней девочке, а вот сами слова надолго врезались в память.

– А сам- то,– посмотреть не на что, – говорила бабушка Манефа. «Три волоска» на голове.

И Лене было очень любопытно, что же это за человек такой ее отец? Всего с тремя волосками на голове. Однажды, она увидела старые фото, спрятанные глубоко в ящике комода. На них была красивая мама в белом платье и незнакомый лысоватый мужчина. «Отец»– догадалась девочка. Она стала с жадностью всматриваться в фото и с разочарованием обнаружила, что у мужчины на голове явно больше волос, чем три, как говорила бабушка.

Любимым занятием девочки было чтение книг. С раннего детства мама открыла для нее удивительный мир. К трем годам Лена с удовольствием слушала сказки Александра Сергеевича Пушкина, Чуковского «Айболит», «Мой Додыр», «Муха Цокотуха», «Краденое солнце», «Конек Горбунок» Ершова, Самуила Яковлевича Маршака «Где обедал воробей?», «Кошкин дом», «Усатый полосаты», толстая книга стихов Агнии Барто и многие другие. Это было самое счастливое время, девочка самостоятельно выбирала книгу, садилась близко к матери и начинались их самые счастливые совместные вечера. Скоро Оля обнаружила, что практически все книги дочка выучила наизусть, обладая уникальной памятью, она схватывала все наизусть и постоянно стремилась к новым знаниям и впечатлением. Обладая, сильным, своенравным характером, часто спорила с матерью, чем приводила ее в полнейший ступор. Оля не знала, как в некоторых ситуациях, вести себя с девочкой. К пяти годам Лена выучилась читать, сначала мать писала ей на листе буквы, которые девочка быстро запомнила. Потом Оля объяснила, как складывать буквы в слоги . Как –то возвращаясь домой из садика дочка прочла: аптека.