Сделав глубокий вдох, рванула ручку на себя и задержала дыхание, обнаружив лису за порогом. Рыжая морда внимательно смотрела на меня, словно интересуясь, чего это я опять забыла в коридоре.

Я закрыла дверь. Выдохнула.

Этот мистер Мейси решил подстраховаться, чтобы я не ушла без его нотаций?

Я приоткрыла дверь и выглянула в щель. Лиса, распахнув пасть, вывалила язык наружу и активно замахала хвостом.

– Что смотришь? – бросила я в любопытное животное. – Брысь! Не сиди тут!

«Брысь?» – прозвучало оскорблённым тоном. Лиса захлопнула пасть и будто насупилась.

«Я тут не фигнёй маюсь, а твой покой охраняю», – сообщила рыжая морда.

– Ты?..

«Да!» – подтвердил зверь мужским голосом, вскочив на лапы и состроив довольную морду.

– …говоришь? – озвучила я до конца свой вопрос.

«Да, но не все меня слышат. Хотя я по натуре молчун, – с гордостью заявил лис. – Меня Тоби зовут».

– Эли… сон, – едва слышно выдохнула я, уставившись на лиса.

«Сон? Это вторая часть имени? Тебя зовут Элисон? Но можно звать Эли? Я правильно понял? – посыпал он вопросами, крутанувшись вокруг своей оси не в силах сдержать радости от разговора со мной. – Или тебе приснился плохой сон? – Лис замер, заглянув мне в лицо. – Или сон не идёт? Мне после случайных стычек с Дереком всегда не заснуть. Он не любит, когда мы туда-сюда шныряем, как у себя дома», – добавил совершенно не болтливый лис.

– Тихой… службы… – неуверенно пожелала я Тоби и скрылась в своей комнате. Немного помедлив, подпёрла дверь столом, не рассчитывая на надёжность стула и рыжего охранника, который продолжал что-то говорить с той стороны тонкой преграды, видимо, слыша, как я вожусь здесь, и, вероятно, надеясь всё же втянуть меня в разговор.

Как видно, выспаться в такой ситуации не выйдет: напряжённая обстановка, и шорох мерещился со стороны двери. Я переоделась в тёплый спортивный костюм и легла на кровать лицом ко входу, завернувшись в тёплое одеяло. В голове гудели мысли, не давая покоя и рисуя яркие картинки перед уставшим взором. В итоге я незаметно задремала.

Проснулась от голоса, прозвучавшего словно гром. Подскочила и стала озираться по сторонам, не понимая: кто говорил и говорил ли?

«Бэмби, алло! То есть приём! – проскрежетало с тумбочки. – Ты слышала музыку? Это, видимо, обещанный звонок-побудка», – предположила Ханна. Её голос так исказился по рации, что я не сразу его узнала.

Вчера Ребекка действительно упоминала что-то про будильник, который поможет нам не проспать начало работы, ведь животных надо кормить по расписанию, а не когда получится, но я ничего не слышала, кроме неприятного треска рации. И тут мелодичная трель разлилась под потолком. Я удивлённо закрутила головой, разыскивая предполагаемый динамик, но ничего не нашла.

«Бэмби, приём! Подъём!»

– Да, слышу, – схватив рацию, подтвердила я, бросив взгляд на настенные часы – шесть утра. – Я уже встала. Умоюсь и выйду,

«Хорошо. А то я не готова в одиночку готовить для всего зверинца», – призналась девушка. Домашние дела не были в списке её любимых.

***

Моим завтраком стали две чашки кофе и тост. Первое – для бодрости, второе – попытка обмануть организм и внушить ему, что я позавтракала. Затем сонной мухой возилась у плиты, готовя трапезу для животных. Сегодня в меню были варёные яйца и сосиски. Только ламе полагался салат, на этот раз из фруктов. Утренний рацион для живущих в зоосаде вызвал оживлённое обсуждение у Ханны с Эрлом. Они не могли понять, как дикие звери и рептилии будут это есть. Эрл списал всё на привычки: если животное кормить кашей, то оно будет есть каши, а если кормами, то корма. Всё дело в привычке.

Ханна приступила к чистке яиц. Надолго её не хватило. На третьем яйце она тяжело вздохнула и спросила:

– А что там с твоим вуду-шмуду?

Я покосилась на Ханну, не зная, как реагировать на такой вопрос. О своих способностях я не распространяюсь. Только поиск пропаж вышел из-под контроля: почти весь город знал, что я могу найти потерянные вещи. Один раз помощник начальника полицейского департамента попросил помочь с поисками мальчика. Тот ушёл гулять и вечером не вернулся домой. Обеспокоенная мать подняла на уши полгорода. Нашли мальчика в старом заросшем колодце. И если бы я не подсказала, где надо смотреть, он бы не дожил до утра: холодная вода довели его до гипотермии, а ночная темень не облегчали задачу разыскной команде и добровольцам. Но всё закончилось хорошо, а мне едва удалось переложить лавры спасителя на другого. Слава городской чудачки меня не прельщала. А потом в кафе ко мне подсел улыбчивый парень и шепнул, что знает, кто на самом деле спас сына Донаванов.

– Прости-прости, – спешно извинилась Ханна, заметив мой взгляд, – я не верю в гадалок, ясновидящих и единорогов. Но если ты можешь ускорить процесс освобождения от этой работы, – последнее слово далось ей с трудом, – я буду крайне признательна. – Она брезгливо сморщила нос и закинула очищенное яйцо в миску к остальным таким.

– Я попробовала. Не получилось.

– Как не получилось? Совсем? – всполошилась девушка, шмякнув следующим яйцом об стол. – Или вы с Хью нас дурить вздумали, наговорив про… вуду-шмуду штучки?

– Нет. Здесь слишком большая территория, – стала я объяснять. – Нужно проработать по секторам.

– Если сможешь это сделать, не отрываясь от работы и не привлекая внимание горничной, то делай, – велел Эрл, освобождая сосиски от целлофановой оболочки.

Закончив все приготовления, мы погрузили миски с едой на сервировочный столик, который Ханна нашла накануне в кладовке рядом со спуском на кухню, и покатили его в зоосад.

Животные всполошились, почуяв запах сосисок. Волки нетерпеливо повизгивали, подгоняя нерасторопного старика. Горилла просунула руку через маленькое окошко в решётке, пробурчав «давай сюда», но Ханна его, судя по всему, не услышала, в отличие от меня, и стала ругаться, чтобы бабуин отошёл в угол клетки, иначе ничего не получит. Шимпанзе радостно закричало, резанув по ушам своим визгом. Я же расслышала суть его восторга: «Да! Да! Иди в угол! Плохая горилла! Плохая!» – издевалась мартышка, прыгая на подвесной полке. Бедной горилле ничего не оставалось, как, насупившись, уйти вглубь клетки.

Я же, прихватив миску с фруктовым салатом, отправилась кормить ламу. Вчерашняя порция выглядела нетронутой, а само животное лежало в утеплённом углу, посмотрев на меня грустными глазами. Я потянулась к крючку, чтобы открыть калитку вольера, и отпрянула, испугавшись внезапно активизировавшейся ламы: она подлетела к ограждению и жадно втянула воздух своими большими ноздрями.

«Ко-офе-е-е… – мечтательно протянула она, прикрыв глаза. – Всё отдала бы за чашечку кофе», – добавила лама, кокетливо хлопнув густыми ресницами.

– Сегодня фруктовый салат, – ошеломлённо выдала я, стараясь выглядеть так, словно ничего не слышала. – Буде-те? – неуверенно поинтересовалась я мнением животного, приподняв и продемонстрировав миску с мелко нарезанными фруктами.

Фыркнув, лама развернулась и удалилась в свой уютный уголок, бросив на меня пренебрежительный взгляд. Миску с её завтраком я оставила в загоне, но беспокойство не отпускало.

– Анжелина, тебе надо кушать, – услышала я голос Ребекки.

Горничная возникла рядом с вольером из ниоткуда, а я даже не заметила её присутствия из-за недосыпа и усталости, пока та не заговорила с ламой.

– Ну что ты? Это же твой любимый салат. Заметь: никакого киви в нём нет, – уговаривала Ребекка насупившееся животное.

«Сыта по горло травой и фруктами, – прошипела Анжелина, послав ещё один пренебрежительный взгляд, но на этот раз горничной. – Какой толк волноваться о фигуре, когда ты верблюд! – в сердцах воскликнула лама, обронив животный крик. – Я кофе хочу! Эклеров! Кексов! Мороженное, в конце концов! А не это…» – фыркнула она и демонстративно отвернулась к стенке.

Ребекка сокрушённо качнула головой.