– А что, они же обезьяны – пусть едят бананы! – заявила она Эрлу на его недовольное покачивание головой. Тогда старик приказал ей позаботиться о нашем ужине, раз она так быстро справилась со своей работой.

Как только блюда для волков и ламы были готовы, мы дружным отрядом отправились в зоосад. Дорожка от усадьбы до домика с животными была выложена бетонными плитами. Длинный навес защищал её от прямых солнечных лучей, но не от косого дождя или холодного ветра. Если данный проход был сооружён для хозяев поместья, то они, разумеется, в непогоду в зоосад не наведывались. Когда за окнами простиралось свинцовое небо, в стекло бил противный дождь, сговорившись с порывистым ветром во что бы то ни стало пробраться в обитель тепла, лучше сидеть у камина, закутавшись в плед и читать книгу, а не глазеть на жавшихся в углах клеток животных.

Эрл разбирался с системой, позволяющей безопасно передать миски в вольер с волками. Я направилась к загону с ламой. А Ханна просунула бананы между прутьев обезьяньей клетки и отпрыгнула от неё, испугавшись зашевелившийся в углу гориллы. Большой зверь с огромными передними конечностями и суровым взглядом мог напугать кого угодно.

Лама подняла свою голову на длинной шее, когда я приблизилась к её загону, и внимательно наблюдала за каждым моим движением с ощутимым пренебрежением. Я поставила миску с салатом на устланную сеном землю, вышла за калитку и, закрыв её на крючок, посмотрела на спокойное животное, которое не спешило подняться на ноги, чтобы проверить подношение. К еде она, конечно, не притронулась. Возможно, не ест на публике или не была голодна. В такую хмурую погоду, царившей за окном весь день, обычно тянет поспать, а не покушать. Вдруг у некоторых животных также.

Ханна взвизгнула. Я и Эрл посмотрели в её сторону. Она стояла между клетками с гориллой и птицами. У её ног лежал банан.

– Чего орёшь? – буркнул Эрл, оставляя волков лакомиться далеко не волчьим ужином.

– Эта обезьяна в меня банан швырнула! – визгливым тоном сообщила она, указав пальцем на чёрное лицо гориллы.

– Может, они не хотят бананы? – высказала я своё предположение, подобрав с пола фрукт. – Скажи спасибо, что он говном в тебя не кинул, – усмехнулась я.

– Что? – не поняла шутки Ханна.

– Я слышала, что обезьяны кидаются своими экскрементами, когда им что-то не нравится.

– Это делают шимпанзе, – уточнил Эрл, поправив очки на переносице. – Думаю, такая экзекуция будет ожидать того, кто поленится с чисткой обезьяньей клетки.

– Чистка клеток – твоя работа, – недовольно фыркнула Ханна и добавила, расплываясь в ехидной улыбке: – Так что, не затягивай с этим делом. Этот обезьян очень метко кидается. Я едва увернулась.

Эрл смерил её тяжёлым взглядом и велел накормить гориллу чем-то другим, заметив, что его соседу или соседке – маленькой шимпанзе – бананы пришлись по вкусу. Устроившись на полочке, прикрученной к стене, обезьянка с наслаждением разделывалась с фруктами, сбрасывая шкурку вниз, прямо на импровизированную лежанку из сена, которая, судя по раздувавшимся ноздрям и покрасневшим от недовольства глазам, принадлежала горилле. Видимо, это обычное дело, когда им приносили бананы. Горилла терпела выходку соседа, направляя всё недовольство на истинных виновников, вернее, виновницу.

Мы вернулись на кухню, где совместили лёгкую беседу с ужином. Эрл поделился своими наблюдениями. На первом этаже из техники он заметил только динамики в центральном холле. Никаких камер, проекторов, датчиков и даже обычного телевизора со стационарным телефоном он нигде не увидел.

– Как же тогда работает эта горничная? – шёпотом поинтересовалась Ханна, опасаясь, что подслушивающие жучки всё-таки есть в этом доме. В противном случае она не понимала, как Ребекка могла откликаться на зов голосом.

– Точно не знаю, – ответил тихо Эрл, – надо понаблюдать за ней.

Я в разговор не встревала, просто слушала и кушала. Моя роль маленькая, я вообще ничего в технике не понимаю, кроме как её включить и выключить.

– Но больше всего меня поражает отсутствие замков на дверях. Если верить тому, что сказала чудо-горничная, – а именно Ребекка сказала, что ключи от дверей давно потеряны и она ничем не может нам помочь в этом вопросе, кроме рекомендации уважать личное пространство другого, – и ни одна дверь в этом доме не запирается, то обчистить его будет легче лёгкого.

– Мечтай больше, – охладил её радостный настрой Эрл. – Если обследовать дом так легко и просто, то почему никто до нас не смог справиться с этим заданием.

– До нас?.. – тут я не смогла промолчать.

– Да. Мы не первые, кого нанимают на это задание. Твой жених тебе об этом не сказал?

– Нет, – выдохнула, не веря собственным ушам. Теперь стало ясно, почему он так усердно уговаривал меня. И почему оплата казалась неправдоподобной. Если мы не вернёмся с заказанным предметом, то оплаты нам не видать. При условии, если вернёмся.

– А что говорили наши предшественники? – робко спросила я, боясь услышать ожидаемое.

– Те, кто был здесь до нас? – переспросила Ханна, словно переводя для самой себя, чтобы понять мой вопрос.

– Они не возвращались. Видимо, их истинные намерения разоблачили и избавились, как от мусора. Поэтому действуем предельно осторожно, о работе болтаем тихо и только когда я созову вас, – велел Эрл шёпотом, опасаясь невидимых ушей усадьбы. – Работаем. Внимания не привлекаем. Делаем упор на добросовестном выполнении правил и обязанностей. Лучше узнаем дом и заодно усыпим бдительность хозяина и его горничной, потом я скажу, когда начнём действовать.

– Что-то мне это всё не нравится, – поморщила носиком Ханна.

– Не скули побитой собакой, – осадил её старик. – Не испорти кашу для своей гориллы, если не хочешь, чтобы и эта еда полетела в тебя.

– Слушай, а может, ты достанешь свои карты? Или тебе надо кофе сварить? – девушка резко сменила тему разговора, впившись в меня горящим взглядом.

– Карты и кофе используют для гаданий. Для поиска эти предметы не нужны, – попыталась я объяснить ей то, что для меня было элементарно, как дышать воздухом, а не водой.

– Да мне пофиг, – отмахнулась она. – Хью говорил, что ты можешь найти что угодно, а главное – очень быстро, – заговорщически прошептала Ханна.

– Я попробую. Этой ночью. Но не обещаю, что получится, – несмело ответила, опасаясь перечить этим людям. Чтобы Хью не говорил про этих двоих, это всё ставилось под сомнение, когда речь шла о больших деньгах. Я откровенно опасалась, что Эрл – и не смотрите, что он старый – избавиться от меня, как только заполучит сокровище семейства Мейси.

Ханна отправилась кормить гориллу, Эрл – спать, а я задержалась прибраться на кухне. Покончив с протиранием столов, порадовалась чистоте и порядку и, развернувшись лицом к лестнице, заметила рыжее пятно, бесшумно взлетевшее вверх по ступеням.

Я замерла, пытаясь осознать увиденное. Что бы это могло быть? Интуиция молчала, не предупредив о постороннем присутствии. Это пугало и настораживало. Отогнав мысль об очередном призраке, покинула кухню. С замиранием сердца погасила свет в помещении, стоя на верхней ступеньке лестницы.

Кто и каким образом догадался сделать кухню на полуподвальном уровне – не знаю. Но она создавалась для обслуживающего персонала, то есть никакого отношения не имела в хозяйской кухне, на которой должны были готовить еду для мистера Мейси. Интересно, кто ему готовит? Не Ребекка же. Хотя…

Я отогнала пустую фантазию и быстрым шагом, опасливо оглядываясь по сторонам, добралась до своей комнаты. Тусклый свет бра, которые висели на стенах с большим разрывом, едва разгонял темноту, царившую в доме, добавляя жути и так не райскому месту.

Забежав в свою комнату, я придвинула стул, подпирая им дверь: мне очень важно было чувствовать себя в безопасности, находясь в чужом доме, в компании с незнакомцами и призраком, что было практически невозможно. Оставалось надеяться, что шум, поднятый передвижением стула, если кто-то вздумает открыть дверь, привлечёт моё внимание или разбудит, после того как я лягу спать.