Донован научился быть невидимкой, он следовал за ребятами неуловимой тенью, пару раз они замечали, что он пасётся где-то рядом, и когда он понимал, что попался – сразу же убегал. Именно эта сверхспособность к невидимости укрыла его от глаз Нэнси, которая не заметила, что в столовой кто-то есть кроме неё и начала капаться в пианино. «Какой наверное для них был сюрприз, когда они не нашли там фотографии?» – с наслаждением думал про себя Донован. Генри он запихнул в застенок, Нэнси он трогать не собирался, в конце концов, он не самоубийца – потому что парень был уверен, что кто-кто, а Генри способен с легкостью пойти на убийство ради сестры, а вот для его дружков – жирдяя и педика у него было припрятано пара тузов в рукаве.

Последние, что успел сказать Тео друзьям, перед тем как его посадили на чердак и при полном контроле Сэма заставили читать молитвы, просить прощение у Всевышнего и каяться в грехах, это была мольба о том, чтобы позаботиться о Нэнси. И друзья, конечно, пообещали, и сказали, что ночью подойдут к двери застенок. Когда все идиотские процедуры, связанные с религией, были сделаны Сэм наконец-то оставил мальчика одного, как он выразился «сидеть и думать своей тупой башкой над милосердием Господнем». «Милосердие? Это он называет милосердием? Да чихал я на твоего Бога! – в сердцах думал Тео. – Если он есть, то, какого хера он допускает столько дерьма? Пошёл к чертям такой Бог» – Тео показал средний палец кресту, висящему на стене, ощущая неимоверное желание запихать его Сэму в задницу. Эта мысль его немного позабавила. Мальчик привалился к стене, и думал над словами Донована, над тем, что он сказал. И его стоило опасаться – Донован был шибко умный, и хоть предыдущий его план, в котором друзья должны были драться друг с другом провалился, ни что не мешает ему придумать кучу новых планов. Тео боялся, что за то время пока он сидит здесь, этот ублюдок что-нибудь сделает его сестре или друзьям. «Чёрт! Ну зачем я так разозлился. Если я смог держать себя в руках, я бы сейчас был Оливером, Ником и Габби и не переживал так. Если он хоть что-то им сделает, я…»

Мысли мальчика прервало копошение за дверью, это оказались Ник с Оливером, которые тихонько постукивали в дверь и звали его по имени.

– Я тут ребят, – отозвался Тео. – Как там Нэнси?

– Когда мы рассказали ей про тебя, – Ник пытался подобрать нужные слова. – Она даже как будто и не удивилась.

Габби вообще на это никак не отреагировала, её уже было не удивить тем, что Тео вечно наказывают, и её откровенно достало то, что брат не может совладать со своей горячностью. А ведь она сразу поняла, что будет именно так. – Она с нами практически не разговаривала, хоть мы и спрашивали про эту фотографию – сказала, что нам всё должен объяснить ты.

– О чём Донован говорил, Генри? Что за фотография? – как можно более ровным тоном спросил Оливер. На самом деле, он отчаянно хотел это знать, и ему огромных трудов стоило сохранять спокойствие и не бросаться на друга, отчаянно требуя объяснений.

Тео потёр переносицу, и стукнул кулаком по двери

– Теперь уже бессмысленно скрывать это от вас.

И он начал тихо рассказывать сквозь запертую дверь друзьям всё с той самой ночи, когда убили их с Габби отца. Он назвал их настоящие имена…

– А я всё думал, кто такая Габби? Ты несколько раз звал её по имени, когда тебе снились кошмары, – прервал рассказ Оливер, но затем спохватился. – Прости, продолжай.

Тео рассказал им о Тайлере, что они с Габби просили за них и Уэнди, пока мужчина отказывается, но они добьются от него согласия.

– Но вы не волнуйтесь, мы уйдём от сюда все вместе, если Тайлер всё же откажется, мы убежим через ту «дорогу жизни», о которой ты говорил.

– Спасибо Ген… – осёкся Ник. – Или нам теперь называть тебя Тео?

– В приюте меня все знают, как Генри. Так что зовите и меня и Габби по-старому. – Тео уже и сам отвык от своего настоящего имени – так к нему обращалась только Габби и то, когда они были вдвоём, а это было редкостью.

Тео принялся рассказывать про фотографию, которую они прятали в старом пианино, что на ней изображены Габби и Тео с отцом, её украл Донован и отдал Киллигану, и что директор как-то шантажировал Тайлера, и скорее всего он ему кого-то заказал.

– Если честно я очень боюсь. Боюсь, что Тайлер не справится с заданием и тогда Киллиган свяжется с людьми, которые заказали отца. И нас найдут, – Тео облокотился спиной о дверь. Каким же для него стало облечением то, что он рассказал всё друзьям. Он уже давно нуждался в этой исповеди, и видимо сегодня настал этот день,

– Да в принципе ему и сейчас ничего не мешает это сделать, – ляпнул Ник, и Оливер ткнул его в бок. – Прости Генри.

– Нет, ты прав. И меня это чертовски бесит. Бесит, что в любую секунду нас могут увезти от сюда и пристрелить где-нибудь в лесу. Бесит, что я не могу с этим ничего поделать. И это всё из-за этого выблядка Донована, – мальчик задышал глубже, стараясь отогнать как можно дальше от себя такие мысли

– Слушай, мы будем рядом с тобой чтобы ни случилось, – услышал он мягкий голос Оливера, и про себя Тео отметил, что голос его звучал нежно и как-то ласково, отчего мальчик тут же почувствовал неловкость, забытое чувство вновь всколыхнулось в его груди. – Мы поможем чем сможем.

– Спасибо, – растерянно произнёс Тео. – Донован угрожал всем нам, сказал, что превратит нашу жизнь в ад, и если он попробует ещё что-то сделать…

– Мы вправим ему мозги, – ожесточенно воскликнул Ник

– Обещайте мне, что будите настороже, он может выкинуть всё что угодно. – Тео боялся за друзей, сейчас сидя здесь, он никак не мог помочь им, не мог их защитить, как не мог и тогда сидя в подвале, и чувство ноющего бессилия снова накатило на него.

– Обещаем, – дружно отозвались друзья.

– Тогда идите, и… спасибо вам, – Тео положил руку на дверь, словно пытаясь хотя бы через неё дотронуться до них. – Таких друзей как вы у меня никогда не было.

– Ты тоже хороший друг Генри, о таких друзьях как вы я даже мечтать не мог, – Оливер неосознанно сделал тот же самый жест – приложил руку к двери.

Ник так растрогался, что по началу не мог ничего сказать, но потом тоже положил руку на дверь и гордо произнёс:

– Вы стали моей семьёй. Спасибо вам!

Оливер ободряюще похлопал его по плечу, и они распрощались с Генри, договорившись также встретиться завтра ночью и рассказать мальчишке, что произошло за день.

Лето 1964

Сегодня у Эммы был выходной, на улице стояла невыносимая духота, поэтому девушка решила остаться дома. Она налила себе лимонада, устроилась в гостиной и смотрела телепередачи. Тут в дверь постучали. «Кто бы это мог быть? Мы не ждали гостей. Наверное, это Калеб». Эмма пошла открывать, но на пороге стоял отнюдь не её лучший друг, а Питер, да ещё с букетом.

– Эмма привет, – начал было дружелюбно Питер, – я…

– Ты ещё имел наглость прийти сюда? – сразу же осадила его девушка и хотела захлопнуть дверь перед самым носом, но Питер подставил свою ногу, не давая девушке совершить задуманное.

– Эмма слушай, я хотел извиниться за то, что…

– Бросил нас тогда? – взорвалась Эмма. – Это тебя мамочка заставила? Не стоило утруждаться!

Что и говорить девушка была вне себя от злости, одного взгляда на этого хлыща было достаточно, чтобы вызвать брезгливость и крайнее презрение, а эти маленькие редкие усики над верхней губой настолько бесили её, что хотелось вырвать их пинцетом.

Рейчел подоспела как раз вовремя, так как Эмма уже намеривалась выталкивать Питера из их дома силой.

– Питер, дорогуша, проходи.

– Мам! – сдавленно прорычала Эмма, на что Рейчел ткнула её локтем в бок, взяла Питера под локоть и проводила в гостиную.

– Спасибо, миссис Беннет, – с показной почтительностью отозвался Питер, улыбнулся, по мнению Эммы премерзкой улыбкой, подарил букет миссис Беннет, и сел на край старенького диванчика.