— Подожди! — Тереза рванулась за ним, забыв про Дэйва, который тут же снова вырвался на улицу.

— Что? — Он развернулся, поймав на руку спустившуюся Торну.

— Сейчас с тобой пойти можно? — спросила девушка, на всякий случай взяв за руку Дэйва, который остановился около неё и спрятался за юбку от взгляда фамильяра.

— Сейчас нельзя. Я вообще рассчитывал поговорить с родителями… Но ты тоже сойдёшь, — кивнул Лейтон, возвращаясь на прежний курс.

Тереза осталась стоять посреди дороги напротив дома. Лейтон со спокойной душой двинулся к реке. От него больше ничего не зависит, свою задачу он выполнил. Что бы там даже ни говорил вздорный и задиристый Дэйв.

***

Под самый вечер Эстер отметила, что дом снова заметно ожил. В комнату Наёши весь день несли бесконечное количество сумок, на что привычно возмутился Кёрн. Девушка поймала себя на мысли, что впервые рада услышать звук его отчасти скрипучего голоса. А новая постоялица очень быстро нашла общий язык с другими и уже на обеде что-то оживлённо обсуждала с Рейгой. Эстер для себя отметила, что доходный дом медленно движется к званию дома престарелых. Исправляли ситуацию пока только она, Арлен и неопределённого возраста Деревянный из бара, которого, как оказалось, звали сложным именем Айенор.

Айенор тоже отчасти поспособствовал проявлению у жильцов какой-то прежней оживлённости. Оказалось, что он весьма недурной скрипач, правда, сам инструмент в свою очередь оказался в не самом лучшем состоянии. Приобретать новый Айенор не спешил. То ли не было денег, то ли просто слишком сильно им дорожил, это Эстер решила узнать позже. А пока только наблюдала, как почти в прямом смысле колдует над скрипкой всё тот же Арлен, пока рассказывала свои впечатления о Наёши. Историю с кланом решила пока придержать, но всё равно увлечённо думала над разнообразными теориями. Но что-то ей подсказывало, что магу до них будет… всё равно. Ну или он попытается замять тему, как и со змеёй на мостовой. О ней Эстер тоже не говорила, делая вид, что забыла утренний инцидент.

Перед сном она и Наёши наведались с разговором к Марте. Конечно, она могла подселить Эстер к старушке, но по итогу решили, что лучше для всех будет оставить за девушкой маленькое, но своё собственное помещение. Выходя из комнаты хозяйки, Наёши показалась Эстер обеспокоенной.

— Я всё думаю, к чему ты спрашивала об Эмане, — вдруг у лестницы проговорила старушка.

Эстер заметно напряглась. Наёши задумчиво стучала ногтями по деревянным перилам.

— Чёрный Змей тоже кого-то ищет. Я просто это знаю, — продолжила она. — Мы пересекались с одним из них в Конрале на пересадке. Он задавал много вопросов, но в итоге просто ушёл. Эх, чёрные перья и красно-фиолетовые отблески…

На этом Наёши начала подниматься к себе, а Эстер не решилась ещё что-то спрашивать, прост застыв у ступеней. «Да что это, блин, за фраза про перья?» — сумела она выхватить хоть один внятный вопрос из мешанины, что снова образовалась в её голове. Но старушка уже скрылась в комнате на втором этаже, и девушка, поёжившись, отправилась к себе.

Где-то там за спиной уже не топот — шелест многих маленьких лапок, взрывающие тёплый пепел крошечные коготки. Вокруг не дома — вокруг тёмные гладкие скалы, острое ломаное стекло. В воздухе не сумерки — в воздухе увязло что-то очень похожее на свет, но являющееся его противоположностью.

Стеклянные стены, гладкие, как зеркало, и изломанные, как грани кристалла, уходили вверх, в темноту, словно без конца. Там, далеко наверху, виднелись тонкие колеблющиеся линии, мириады бледных мотыльков, как каркас из нитей, держащий волокнистые своды едва видимого тёмного неба, в трещинах которого то там, то здесь на фоне узлов и сетки пересечений вспыхивал зеленоватый свет, словно пытался прорваться сквозь толщу плотных небес и гари. В воздухе плавали пепел, чёрная пыль и запах палёных перьев.

Эстер сделала шаг вперёд. Под ногой хрустнул песок, неохотно проминаясь под тяжестью её тела. Сквозь серебристо-лиловую дымку на плоскости стеклянной стены проступило её мутное отражение. Хотелось коснуться его рукой, но стоило замереть без движения, как оно пропало. Эстер присмотрелась к стене внимательнее. Отражение едва проступало, мягко пульсируя в такт дыханию. Девушка развернулась. За спиной также были стены. Она стояла посреди узкого стеклянного коридора, одним концом уходящего в бесконечность. Там, среди мечущегося в безветрии густого тумана, спиной к Эстер сидел Таус, припорошённый пылью и пеплом, неподвижный, как статуя, и далёкий, как горизонт.

Другой конец коридора вёл на развилку.

Девушка, не раздумывая, двинулась туда. Отражения мелькали по обе стороны, дробясь на изломах, искажаясь на неровностях и бесконечно умножаясь в отражении друг друга. Она следила за ними краем глаза. Отражённые Эстер то отставали, то торопились, то оглядывались. Шли в другую сторону. Были одеты по-другому либо не одеты вовсе. Были старше или младше. Она старалась не смотреть на них, но всё равно в страхе косилась на стены вокруг. Бесконечность Эстер отвечала ей взаимностью.

Она не задумывалась, куда идёт теперь. После первой развилки были пара поворотов, ещё развилка, перекрёсток, подъёмы и спуски куда-то, проходы в зеркальных стенах. Эстер слышала голоса. Шелест коготков по песку тоже не стихал, но слегка отдалился и был теперь почти не слышим за далёким грохотом. Голоса не шептали, говорили внятно, но одновременно, приглушённо и на неизвестном Эстер языке. Нет, она уловила пару знакомых слов, но значения их всё равно не знала. Голоса смешивались с шелестом пепла, завыванием ветра высоко над головой, звуком ударов по плотному воздуху миллионов маленьких лёгких крылышек и хрустом песка, расступающимся под множеством невидимых маленьких коготков. Глухо грохотал горизонт, витали в воздухе произнесённые кем-то слова. Как вдруг поверх одного из голосов прозвучал точно такой же, но с фразой уже на привычной для девушки речи:

— Ты не можешь требовать от меня бóльшего!

Эстер замерла. Голос был мужской, мягкий, но за ним чувствовались холодная неумолимая сила и одновременно отчаяние. Эхо повторило фразу шёпотом, на несколько голосов и замолкло. Эстер пошла по коридорам дальше, углубляясь в неизведанный стеклянный лабиринт. Шелест и хруст становились всё громче, словно где-то песок сыпался в огромную воронку, падая с огромной высоты в нижнюю часть гигантских песочных часов.

Очередной всполох бело-зелёного света наверху заострил грани зеркальных стен стеклянного лабиринта. Впереди коридор сужался, под прямым углом пересекаясь с коридором другим. Эстер вдруг остановилась, прислушиваясь к громкому шуму. Что-то мелькнуло в том коридоре, и в тот же момент движущаяся тёмная стена закрыла проход, производя шелест и треск колыханием длинного жёсткого меха и бесконечностью тонких членистых ног, быстро несущих длинное покрытое этим мехом тело. Тело закончилось нескоро, длинным хлыстовидным хвостом с кистью, который ещё почти столь же долго тащился по песку за шерстистым многоногим змеем. Тише шум и шелест не стали. Змей словно бежал одновременно по всем коридорам сразу. Эстер затравленно осмотрелась по сторонам, заметила ещё больший ужас в глазах своего отражения и оглянулась.

Оглянулась как раз затем, чтобы увидеть несущийся на неё огромный птичий череп с горящими белым глазницами и плюмажем из фазаньих перьев между завёрнутых назад бараньих рогов…

…В очередной раз открыв глаза и увидев размытое изображение немыслимого сплетения цветов на обоях, Эстер проморгалась и села в кровати. Окон в комнатке не было, поэтому время суток узнать было проблематично. Девушка нервно провела рукой по волосам. Мокрые, словно только что из-под дождя. Спать уже не особо хотелось, поэтому она неохотно свесила голые ноги с кровати и нащупала на прохладном полу у кровати тапки.

Накинув платье и на ходу застёгивая пуговицы у воротника, Эстер приоткрыла дверь и выглянула в холл. Сквозь похожие на бойницы окна на пол и стены падали размытые и слабые полосы света с улицы, часовая стрелка на часах в углу едва подбиралась к цифре пять. Девушка тяжело вздохнула, вышла из комнаты и тихо пошла в сторону ванной. К своему удивлению она поняла, что из-за двери слышался тихий шум воды. Эстер открыла дверь, заглянула внутрь. Арлен как раз выключил воду и сделал шаг от раковины. У зеркала вскинулся на задние лапки Тильд.