Достаточно отчётливо чувствовались ещё одни сущности не столь заметные, но немаловажные. Бестелесные духи своим еле ощутимым присутствием однозначно являли бессмертие всех тварей, которые, умерев, могли переродиться снова, получив шанс для обретения жизни. Казалось, эти невидимые создания – само дыхание Тьмы, и, вселяясь в новые, сотворённые тела, продолжали вечное течение жизни. Бесконечное пристанище духов называлось Навью. Ею безраздельно правил один из девяти первородных демонов. Посредствам сновавших повсюду духов он внимательно следил за мной.
Я постарался скрыться от слуг брата, и это удалось весьма легко. Моя врожденная способность быть невидимым оказалась весьма кстати. Взгляд брата исчез, оставив меня вновь одного.
Все живущие во Тьме существовали в некоем симбиозе. Каждый являлся пусть не большой, но значимой частью жизни другого существа. И, возможно, даже сами того не ведая, тёмные твари каким-либо образом поддерживали жизнь соседа. Кто-то своей плотью, кто-то душой, а некоторые и тем и другим.
Главное отличие порождений Тьмы – уровень разума. Он определял порок в тёмной душе, управляющий помыслами. Поэтому кто-то был горделивым, кто-то алчным, кто-то гневным, а в других умещалось несколько пороков сразу. Как, например, в моём случае, но мои пороки будто спали и себя никоем образом не проявляли. Эти неотъемлемые частицы тёмных душ являлись движущей силой каждого живущего во Тьме существа, благодаря которым все твари находили свой удел, занимая миры, реальности и пространства.
Некоторые уживались друг с другом, а другие видели смысл в борьбе, уничтожая и завоёвывая собратьев. Но все дети Тьмы жили по закону, основной постулат которого – выживает сильнейший. Поэтому слабые существа старались брать верх количеством, хитрые обманом, сильные мощью. В общем, кто как мог, так и боролся за своё существование. Правил пороками, решая судьбы тёмных порождений, также один из первородных демонов. Своей властью он сохранял равновесие между существами, вмешиваясь, когда какой-нибудь вид мог стать доминирующим и уничтожить остальные.
Я достаточно долго летел сквозь Тьму, познавая заселяющих её существ, не заметив, что оказался в совершенно незнакомом мне месте. Вспомнив о своей цели, я решил проверить, удастся ли мне мгновенное перемещение, о котором говорил Вельзевул. И для проверки решил переместиться туда, где встретился с хозяином ада. Только я подумал о иссиня чёрных скалах, сквозь камень которых пробивался красный свет лавы, как предо мной образовался тоннель. Нырнул в него и через некоторое время увидел острые, уже знакомые вершины каменной тверди мира. Укутавшись в крылья, уселся на пике скалы около того самого плато, где совершил первые шаги и задал себе вопрос: «Какое же моё место в этой бескрайней сущности, чьё имя Тьма?»
Моя мать была наполнена жизнью, представляющей собой одно целое, каждый организм которого являлся нужной, неотъемлемой частью. В противном случае слабый, изживший в себе право на жизнь представитель Тьмы немедленно уничтожался, и освободившееся место занималось другим, более сильным существом, способным выполнять необходимую функцию. Всё здесь находилось в некоем порядке, где своё место я не находил, потому что не чувствовал его. Вообще чувства, которыми меня наделили с рождения, являлись неким компасом в бытии. Способность прислушиваться к ним и с их помощью принимать решения вложил в меня тот, кто преследовал какую-то цель, сотворив мою ипостась. Это я осознал чётко, как незыблемый постулат. Потому, являясь частью Тьмы и тем более демоном высшего порядка, я должен был занять свою сферу влияния, но таковой не видел и, что парадоксально, не чувствовал. Возможно, мне вовсе не предусматривалось место в царстве моей матери, и вследствие этого его просто не видел.
Неопределенность давила и окутывала таким отчаянием, что хотелось броситься вниз со скалы и, разбившись, забыться. Конечно, я понимал: это не выход, а всего лишь желание, продиктованное безнадёжностью – трусливо убежать от самого себя. Но это чувство безысходности погружало всё глубже в потёмки души. Именно там, в закоулках бездны, которыми обладают, наверное, все разумные существа, бился родник истины моего рождения. Только я, к сожалению, его не осознавал. Зато каким-то невероятным образом он подсказал идти дальше, сквозь Тьму, к Свету. Да и голос, что я слышал в Пустоте, не давал покоя. Было необходимо найти ответы на вопросы: «Кто я? Зачем здесь? И кто он, обладатель таинственного голоса, который, наверное, и прислал меня сюда?» Поэтому я решил покинуть Тьму и отправиться в путь.
Сосредоточившись, почувствовал каждую нить своей ипостаси и, в частности, крылья за спиной. В них заключалась сила самой Тьмы. Они дарили безграничную свободу. Через крылья сразу почувствовал пути, пересекающие все пространства и главное те, что вели к Свету, сотворённому в ней противовесом для жизни, обязанной рождаться на срезе этих двух столпов Сущего. Подумав о Свете, увидел слепящую стену и мысленно к ней потянулся, вследствие чего пространство вокруг расступилось, образовав тоннель. На мгновение замер в нерешительности, но заявив: «Будь, что будет!», поборол её и ринулся по открывшемуся тоннелю с бешеной скоростью.
Не знаю, как быстро я преодолел весь путь сквозь Тьму, но в следующий миг подо мной лежала равнина, усыпанная сверкающими камнями. Размеры и формы камней виделись разнообразными и весьма причудливыми. Причём камни, а точнее кристаллы, теряющие свою прозрачность и свечение, немедленно превращались в тёмные и тусклые валуны, плавно меняя форму.
Опустился на твердь и дотронулся до ближайшего ко мне кристалла. Он сразу потух, став иссиня чёрным и поменяв свои острые, как лезвия, грани на обтекаемую поверхность. Посмотрев в даль, на всю открывающуюся предо мной панораму, увидел огромное количество сверкающих кристаллов. Они, как мне показалось, образовывали целые строения с башнями и стенами, похожие на замки. Но не меньшую площадь занимали чёрные скалы и россыпи валунов, один из которых только что был сотворён моим прикосновением.
Обернувшись, обнаружил бесконечную стену Тьмы. В ней бесследно исчезал свет, неосторожно падающий от хрустальных замков, кристаллов и ослепляющего столпа Сущего. Это был тот самый Свет, о котором говорил Вельзевул. Противоположная Тьме сущность простиралась параллельно, сливаясь с ней где-то в бесконечности. Я стоял на границе двух вечно борющихся друг с другом столпов то перетекающих, то врывающихся в границы противника. Но именно эта борьба и порождала целые вселенные с бесчисленными мирами. И их можно было даже ощутить. Только в этом месте появлялась возможность созерцать это феерическое, захватывающее своими масштабами и грандиозными баталиями противостояние. Борьба Тьмы и Света впечатляла и завораживала. Я чувствовал, как рождаются новые звёзды и как они умирают, отдавая при этом колоссальные потоки энергии, без которых не получилось бы такого многообразия жизни. Я стоял посреди колыбели миров…
Наслаждаясь впечатляющим спектаклем двух актеров – Тьмы и Света, заметил, что являюсь не единственным зрителем в этом театре рождения и смерти. Вдали, на уступе прозрачной скалы восседало существо необычайной красоты. Его тело, словно выточенное из этих сверкающих кристаллов искуснейшим скульптором, казалось совершенным. Черты лица виделись безупречными. Глаза светились таким тёплым и умиротворяющим сиянием, что я ощутил в себе покой. Взгляд, которым неведомое создание смотрело в даль, был самим Светом. Пепельный цвет крыльев на спине совершенного творения образовывался за счёт слияния чёрных, как Тьма, и белых, как Свет, перьев. «Ангел» – всплыло в разуме название этого прекрасного существа.
Я подлетел к нему и завороженный красотой захотел прикоснуться к его лицу, крыльям. Но не нашёл в себе сил, чтобы дотронуться, словно боялся: ангел подобно кристаллу потухнет и утратит своё совершенство. Его ослепляющая красота меня будто сковывала. Всё на что я оказался способен в тот момент – это произнести:
