Впрочем, он ей не поверил.
— Ну да, — усмехнулся он. — Любой обиделся бы. — И повернулся к подошедшей официантке. — Воды со льдом. Полина, хочешь мороженого?
— Мы не спешим?
— Успеем. Так да или нет?
— Шоколадное, — сказала она. — С клубничным сиропом.
— Я вчера неудачно упал, — продолжил Дмитрий Львович, когда официантка ушла. — На тренировке. Ударился спиной. Там синяк. И прикосновения… неприятны. Прости, я плохо себя контролировал.
Полина прислушивалась к собственным ощущениям. Что она чувствует сейчас, когда он ведет себя… вполне обычно?
Ну да, сочувствие.
— Я хотела помочь, — объяснила она. — Знаю, что такое больная спина. Умею делать массаж, чтобы облегчить боль. Но если это синяк, массаж не поможет. Нужна мазь…
— Остановись. — Он накрыл ее ладонь своей. — Я рассказал, чтобы ты не обижалась. Помощь мне не нужна.
Он снял очки. Полина рискнула посмотреть ему в глаза, и тут же пожалела об этом. Взгляд… тот самый, гипнотизирующий. Дмитрий Львович не хотел, чтобы она спорила. Он хотел, чтобы она подчинилась.
Принесли воду и мороженое. Полина отправила в рот приличный кусок, и от холода свело зубы.
— Не торопись, — велел Дмитрий Львович. — Я предупредил, что мы приедем позже.
Может, у нее все же глюки, из-за жары?
— А куда мы поедем? — спросила она, чтобы отвлечься.
— Для начала купим тебе телефон, — проворчал он, напившись. — Не делай так больше, хорошо? Я не мальчик, чтобы играть с тобой в прятки.
— Я не играла. — Полину пробрала дрожь. Он опять давил, заставляя испытывать вину и желание подчиниться. — Уже собиралась выходить. Мне надо было побыть одной.
Снисходительный взгляд, кривая усмешка. Нет, он ей не верил. Но прощал… потому что знал, что перегнул палку.
— Я купил платье, что ты выбрала.
— Что…
— Ты права, тебе оно подходит.
И почему у него такой тон? Как будто делает одолжение! Или… признает, что она так же отвратительна, как и выбранное платье?
А вот теперь действительно обидно. Может, и правда, пожаловаться дедушке? Она не заслужила такого обращения.
«Ой ли… — словно шепнул кто-то на ухо. — Из грязи в князи… Вернее, в княжны. Ты всего лишь жалкая извращенка…»
— Я покажу платье дедушке, — сказала Полина. — Если ему оно не понравится, куплю другое.
— Я же сказал, что платье должно нравиться мне, — жестко произнес Дмитрий Львович. — Ты специально меня злишь?
Он не повышал голоса. На его лице не дрогнул ни один мускул. Но Полина вздрогнула, и кожа покрылась мурашками. А с языка слетели слова, которые нельзя было произносить.
— Да, сэр.
= 8 =
Полину выдал взгляд.
Демон сам виноват, заигрался. Забыл, что Полина — не его подчиненная. Потому и опешил, услышав ее ответ.
«Да, сэр».
Одновременно дерзко и покорно. Честно и вызывающе.
Черт! Таких эмоций он давно не испытывал.
Сначала его захлестнуло желание. Если бы их диалог случился при иных обстоятельствах, то Полина неминуемо очутилась бы на его коленях и получила бы заслуженное наказание.
Потом пришло озарение: это случайность. Она же не саба. Это обычный шутливый ответ, потому что он опять перегибает.
А после он посмотрел ей в глаза. Там плескался такой страх, что Демона озноб пробрал до самых костей. И тут же бросило в жар от понимания причины этого испуга.
Полина… проговорилась? Произнесла фразу, вертевшуюся на языке? И теперь боится последствий!
Но… почему?
Она знает, кто он? Юрий Олегович ей рассказал? Или…
«Или» Демону категорически не нравилось. Если его будущая фиктивная жена — сабмиссив, ничем хорошим их история не закончится. Как бы не развивались события, в конце Демон видел себя подвешенным за ноги и с отрезанными яйцами. Потому что Юрий Олегович ясно дал понять, что за обращение внучки в Тему и подвесит, и отрежет, и вообще голову оторвет!
Демон сомневался, что дед будет разбираться, кто виноват. Да и себя, лепечущего оправдания, смутно представлял.
«Она первая начала!»
Смешно.
Он повел шеей, расстегнул пуговку на рубашке. Самое правильное — сделать вид, что ничего странного не произошло.
— И зачем? — поинтересовался Демон. — Спасибо за честность. Но злишь зачем?
— Не люблю, когда на меня так давят, — пробормотала Полина, пряча взгляд.
— Хорошо, я понял.