Еще во время поиска работы Крис отправила резюме в крупную итальянскую компанию, предварительно выполнив тестовое задание, в котором надо было придумать логотип для новой косметической линии.

– Жулики! – высказался я тогда. – Вы им логотипы, идеи, за просто так, за бесплатно. Хорошо устроились!

А Крис несложно. Она придумала логотип за день, крошечную лаконичную финтифлюшку. Мое удивление безмерно – спустя месяц Крис получает от итальянцев ответ. Белисимо, санта Мария, мама мия, пишут они. Извините, что так долго не отвечали. Ваш логотип принят единогласно. Гранде! Ки фигато! Мы с нетерпением ждем вас в понедельник обсудить детали сотрудничества. Чао, дорогая сеньора!

Я пылко уговариваю ее. Главный дизайнер! Зарплата в два раза выше (на испытательный срок). Бесплатные курсы итальянского. Обеды. Санта Мария, мама мия, дольче габана!

Нет?! Как нет, как нет?! Не может. Не может она вот так. Бросить проект?! Она не может так подвести Кутю. Я вижу, она колеблется, ей безумно хочется к итальянцам. Она поджимает губы и повторяет: вот бы пораньше, вот бы пораньше, ах, как обидно!

Я в отчаянии призываю на помощь Марго. Она является в тюбетейке, похожей на кардинальскую шапочку.

– Вы затем и приехали в Москву, – говорит она, устремляя на Крис мягкий покровительственный взгляд, – чтобы подороже продать свою шпагу, свою верную руку, изворотливый ум.

Крис смеется. Я тоже, потому что вижу, что она не знает, откуда эта знаменитая киноцитата.

– Она мне определенно нравится! – заявляет Марго. – Я нарисую ее портрет!

И отрывает кусок обоев от стоящего в углу рулона. И рисует на нем глаза.

– Ладно, давай свой стол, – сдаюсь я.

Наверное, всю жизнь я мечтал именно о таком столе, все-таки у Ритки отличный вкус. Это крепкий, из граба, массивный стол, не прямоугольной, как у обычных столов, а свободной, волнистой формы, широкий и гладкий, как река Нагаро, в которой японские рыбаки по древней традиции укай с помощью бакланов ловят айю. На стол хочется поставить перо и чернильницу. Он пахнет лесом. Именно за этим столом я начну повесть. Да, я все придумал. Это будет повесть о жизни усё, о ручных бакланах, о непостижимой природе творчества, одиночестве, может быть даже о любви, если получится.

На балконе от прежней хозяйки остались две новые огромные кастрюли и семь таких же громадных половников. Мы предположили, что старушка когда-то работала в столовой.

– Роскошные половники! Укрась ими кухню! – предлагает Марго. – Это можно обыграть. Присобачим их к потолку!

– Зачем?

– Они будут черпать благодать для твоего дома!

– На черта мне благодать?

– Хорошо, любовь. Пусть черпают любовь.

– Откуда?

– Из мирового океана любви!

Стол столом, но нельзя допустить, чтобы эта женщина начала вмешиваться в мой ремонт. Но и снова расстроить ее я не хочу, она что-то последнее время выглядит потерянной. В прежние времена она бы просто начала делать то, что считает нужным, без спроса. Теперь позвонив, она спрашивает, есть ли у меня минутка. Это что-то удивительное. И даже не просит денег. Нелегка, видимо, жизнь на даче, но она явно идет ей на пользу. Может, наконец повзрослеет и перестанет считать себя центром мироздания. К Крис она относится, как старая домашняя кошка к только что купленному щенку, то есть замечает тогда, когда ее кусают за ухо. Она, конечно, не может не видеть, что между мной и Крис исключительно дружеские отношения, но что она себе думает, я не имею ни малейшего представления. Крис смотрит на нее с нескрываемым восхищением, что вызывает у меня досаду. Марго умеет произвести впечатление. Соседи у нее один к одному, сплошь знаменитости. В прошлое воскресенье она пила чай с одним модным московским писателем, и мне стоило большого труда удержать себя от просьбы познакомить нас. Я надеялся, что Марго как-нибудь догадается об этом сама.

– Если так хочется, повесь парочку, я посмотрю. Если понравится, пусть висят.

Потом сниму, думаю, половники не обои, в конце концов, а у нее что-то и правда понурый вид.

– А что мне за это будет?

– Я подарю тебе кастрюлю.

– Вон ту?

– Да.

– Согласна. Я буду в ней жить!

И исчезла на неделю вместе с половниками. Нарисовала по ее словам сорок два эскиза. Явилась в воскресенье, заставила меня просверлить несколько отверстий под потолком, выгнала нас с Крис из дома, чтобы не мешали. Когда мы вернулись с прогулки, она барственно махнула нам со стула:

– Не сдерживайте эмоций, господа.

Под потолком, на проволоке натянутой крест-накрест, болтались половники. Еще два висели на стене на гвоздях.

– Ну как?

– Они надежно закреплены? – беспокоюсь я.

– В принципе да. Не забывай опрокидывать эти два. Видишь, они висят свободно. Опрокидывай на себя и гостей любовь и удачу. А я готова получить свое скромное вознаграждение.

Я вынес ей кастрюлю. Марго покинула нас счастливой и гордой, пообещав сварить в кастрюле какую-то концепцию.

Но рано я решил, что моя бывшая изменилась. Через два дня она явилась среди ночи. Звонок отключен, так что она барабанила в дверь ногой. Я бы не открыл, но открыла Крис.

– Надо кое-что изменить в моей половничьей концепции! – сообщила Марго и двинула на кухню, не сняв туфель. Неслышно матерясь про себя, я забрался обратно в постель.

Утром, взглянув на потолок, я только пожал плечами – там ничего не изменилось.

– Как?! – возмутилась по телефону королева половников. – Ты не увидел разницу?! А твоя леди Гага?

– Она тоже.

– Стараешься, твою мать, стараешься!

Неделю она не объявлялась. Через неделю она позвонила похвастаться тем, что получила заказ на оформление интерьера.

– Половники будут в тренде. Вот увидишь. Людям нужна удача!

Она оформила загородный особняк своего знаменитого соседа, любителя чая, теперь на писательской кухне половники уложены в форму перевернутой восьмерки. Хозяин такого дома обречен черпать удачу вечно. На Риткино везение один из романов писателя как раз решили экранизировать в Голливуде, сосед связал этот факт с новым дизайном и новость о чудо-дизайнере разлетелась по поселку. Чуть не половина потолков в "Севилье" украшены Марго. Теперь она гребет деньги половниками.

Тридцать первого мая после лазерной эпиляции Крис прячется в тень. Нашла где-то шляпу, надвинула на лицо, несчастное, напуганное. Нельзя на солнце, повторяет, нельзя солнце. Тянет шляпные поля вниз, словно это шапка-ушанка. Какие уж тут ролики.

Вернулись домой.

Оказывается, Марго пригласила ее в Третьяковку. Крис там никогда не была. Не знаю, когда они успели сговориться за моей спиной.

Я наблюдаю, как она собирается. Диван устлан вещицами, тряпками, на полу пакеты, стол усыпан разной всячиной: блестки, карандаши, коробочки, пластиковые побрякушки, гаджеты. Это космос, вместо звезд в котором сияют тюбики помад, флакончики духов, наушники трех цветов (зачем ей столько?) Я даже не могу понять, чем Крис собственно занята, она сидит на диване, что-то ищет, что-то берет в руки, перекладывает с одного места на другое. Я впадаю в гипнотический транс, пока не обнаруживаю, что один наушник лишился своей резинки. У меня появляется дело.

Крис утюжит яркие брюки и затем футболку. На футболке прямоугольник пейзажа: пшеничное поле и ясное небо. Утюг едет по полю, утюг летит по синему небу.

У нее стильные очки, в голубой оправе. Готовая к выходу, Крис смотрит на себя в зеркало, слегка втягивая худые щеки. Марго появляется как раз вовремя, в джинсах-бойфрендах и серой, безразмерной, шелковой блузе. Крис берет зеркалку, наставляет на вошедшую объектив.

– Вау! – говорит. – Стильная какая.

Мне кажется, что ни надень на эту маленькую самовлюбленную фигурку, все будет выглядеть шикарно. Такая вокруг нее аура аристократизма, что заверни эту женщину в штору и получится богиня.